на родину, государь [Нульджи] обрадовался и, благодаря [Чесана], сказал: “Мне кажется, что два брата у меня как две руки — левая и правая. Нынче я получил только одну руку, и как же быть дальше?” Чесан ответил: “Хотя мои способности ничтожны, но я служу (отдаю себя) родине и никогда не оскорблю [Вашего] повеления. Когурё — конечно, великое государство и его ван — мудрый правитель, поэтому [Ваш] слуга смог убедить его единым словом, но что касается японцев, то одними словами их уговорить не удастся и возвратить государева брата можно будет только хитростью и обманом. Когда [Ваш] слуга отправится к ним, прошу объявить, что я отвернулся от родины, чтобы те услышали об этом”. И затем, /
1399/ поклявшись своей жизнью (смертью), он, даже не повидав жену и детей, поспешил в Юльпхо, где сел на корабль и направился в Японию. Узнав об этом, его жена бросилась к заливу, увидела [вдали] корабль и с громким плачем прокричала: “Счастливого возвращения!” Чесан обернулся: “Я по повелению [государя] еду во враждебное государство. Не надейся снова увидеть меня!” Продвигаясь вперед, вступили в Японское государство. Поскольку он прибыл как изменник, японский ван сомневался в нем. А до этого люди из Пэкче прибыли к японцам и наклеветали, что Силла вместе с Когурё собираются напасть на государство вана. Японцы послали дозорный отряд, чтобы обойти границы Силла извне, а тут как раз вторглись когурёсцы и перебили весь японский дозор. Так японский ван убедился, что слова пэкчесцев являются правдой. Также он услышал, что государь Силла заточил в темницу семьи Мисахына и Чесана, и поверил, что Чесан и в самом деле является изменником. Тогда он направил войско, чтобы напасть на Силла, а Чесана и Мисахына сделал военачальниками, поручив им одновременно указывать дорогу. Когда они добрались до гористого острова посреди моря, японские военачальники втайне договорились уничтожить Силла, а после, захватив жен и детей Чесана и Мисахына, возвратиться. Чесан, узнав /
1400/ об этом, сел с Мисахыном в лодку, сделав вид, будто [они] заняты ловлей рыб и уток. Японцы, увидев это, сочли их беспечными и порадовались. Тем временем Чесан предложил Мисахыну тайком вернуться на родину. Мисахын ответил: “Я почитаю Вас (полководца) как отца. Разве осмелюсь я вернуться один?” Чесан на это ответил: “Если мы вдвоем отправимся вместе, боюсь, наша хитрость не удастся”. Мисахын обнял Чесана за шею и, со слезами попрощавшись, отправился [на родину]. Чесан один лег спать в покоях и встал поздно. Хотел, чтобы Мисахын отъехал подальше. Люди спросили его: “Отчего военачальник встал так поздно?” [Чесан] ответил: “Вчера плавал на лодке, очень устал и не смог встать рано”. Когда они вышли [из его дома], узнали, что Мисахын бежал. Тогда Чесана связали и отправились в лодке преследовать его (Мисахына). Но случилось так, что [спустился] густой туман и настолько стемнело, что ничего нельзя было разглядеть. Чесана вернули вану, и тот сослал его на остров Мокто, но вскоре отправил туда человека, чтобы сжечь его на костре, а потом обезглавить. Государь [Силла], услышав об этом, сильно опечалился и посмертно пожаловал ему чин
тэачхана, а его семью щедро одарил. Мисахына вознаградил тем, что женил его /
1401/ на второй дочери Чесана. А прежде, когда прибыл Мисахын, повелел [людям] шести
бу[1271] встретить его издалека. [Сам государь], увидев брата, схватил [того] за руки, и они вместе прослезились. Собрав братьев, он устроил пир и радовался бесконечно. Государь сам сложил песню и танец, чтобы выразить свои чувства. Это и есть песня
Усиккок, которая и нынче [относится] к [творениям] родной музыки
(хянак)[1272].
Квисан. [Родом] из округа Сарян[бу]. Его отцом был аган Муын. Квисан с детства дружил с уроженцем того же округа (бу) Чхуханом. Они говорили друг другу: “Мы поклялись проводить время (иметь дело) с достойными и учеными людьми, но если прежде мы не будем совершенствовать (исправлять) душу и закалять тело, то боимся, что не избежим грядущего позора, поэтому нам необходимо выслушать (учиться), что есть Великий Путь (Дао), у мудреца (человека высоких умственных и нравственных качеств)!”
/В то время законоучитель попса Вонгван[1273] возвратился в [Силла] после обучения в Суйском государстве и пребывал в монастыре Касильса. [Он] пользовался уважением людей. Квисан вместе с другом отправились к его (монастыря) воротам и, подобрав рукава платья (в знак почтительности), обратились к нему: “Мы — обыкновенные миряне, невежественные и без всякого образования. Почтительно просим сказать [нам] слово, которое стало бы [для нас] предостережением (уроком) на всю жизнь”.
/Законоучитель попса [Вонгван] /1402/ ответил: “В буддийских канонах есть десять заповедей (правил поведения) бодхисаттв, но вы — слуги государевы, поэтому не сможете исполнять их [все]. Ныне имеются Пять заповедей поведения в миру (сесок оге). Во-первых, быть преданным государю (чхун); во-вторых, быть почтительным к родителям (хё); в-третьих, быть искренним (верным) с друзьями (син); в-четвертых, не отступать в бою; в-пятых, умерщвляя живое, быть воздержанным. Вы должны постоянно исполнять (не забывать) эти правила”[1274].
/Квисан и его друг сказали: “Остальные (первые четыре) правила [понятны], и [мы] принимаем их к исполнению, но что такое ”проявлять сдержанность, умерщвляя живое (сальсэн ютхэк)”?” Наставник ответил: “Это означает соблюдение времени — не убивать в шесть постных дней (*юкчэиль)[1275] и в весенние и осенние месяцы, не убивать полезных домашних животных — лошадей, быков, кур и собак, не убивать детенышей и не уничтожать икру. Более того, это означает не заготавливать ни куска мяса. Это и называется быть воздержанным [в выборе предметов]. Поступая так, надо убивать только тогда, когда это необходимо, и не допускать чрезмерных убийств. Это и называется добрыми заповедями (правилами) поведения в миру”[1276]. Квисан и его друг сказали: “Отныне и впредь будем исполнять Ваши наставления и никогда не осмелимся отступить от них!”
/В восьмом месяце девятнадцатого года эры Конбок, [правления] вана Чинпхёна, в год имсуль (602 г.) большое войско Пэкче осадило крепость Амак[сон] <иероглиф (***) мак еще записывают (***) мо>, /1403/ поэтому ван поставил во главе войск пхаджинганов (вариант написания чина пхаджинчхан) Конпхума, Муригуля и Ириболя и кыпканов Муына и Пирия, чтобы отразить [врага]. Квисан и Чхухан в чине согамов также присоединились к войскам. Войска Пэкче, потерпев поражение, отошли к озеру у горы Чхонсан и ждали, затаившись в засаде. Когда наши войска возвращались после жестокого боя крайне утомленными, Муын [с людьми] составил арьергард и находился в хвосте армии. Неожиданно пэкческие войска вышли из засады [и ударили].
