Записки мертвеца - Георгий Апальков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…
Голос сначала стал чуть слышным, а через секунду совсем пропал. Я покрутил ручку громкости, нажал «вкл» и «выкл» несколько раз, вытащил батарейки и попробовал переставить их местами — всё впустую. Радио замолчало навсегда.
Запись 11
Девятое сентября. Сорок третий день с начала вымирания.
Вчера мы решили, что нет смысла отправляться на поиски машины на рассвете. Гораздо важнее как следует выспаться, прежде чем уходить в, быть может, последний путь. Инициатором того, чтобы поспать подольше, был Леонид Николаевич. Я был не против. Сам я чудесно выспался и по обыкновению проснулся свежим уже к половине седьмого. Планировал сделать это раньше — не получилось. Придётся поднажать сейчас за следующие пару часов написать про пару последних дней моего затянувшегося путешествия: как я долгое время собирался сделать финальный рывок к дому Иры, что помешало мне сделать это сразу, и как я умудрился сделать это без парамотора, который вместе с собой увезли Кристина с Сергеем, разрушив все мои планы. Хочется успеть рассказать обо всём этом сейчас, поэтому надо торопиться и стараться не отвлекаться на пространные размышления и спонтанное философствование. Кто знает, вернусь ли я к этим записям вечером.
День 37
Утром этого дня я нашёл себя в гостиной чужой квартиры. Всё здесь было незнакомо, чуждо и оттого неприятно, но во всяком случае тут я находился в безопасности. Сергей и Кристина спасли меня от подкравшейся вплотную гибели, отдали своё жильё в моё полное распоряжение и умотали туда, откуда я только что приехал быстрее, чем мы успели толком познакомиться. Вдобавок ко всему, они забрали мою тачку вместе с парамотором и львиной долей всего, что я взял с собой в дорогу, и тем самым подложили мне большую свинью. Я был страшно зол на них первое время, но позже, как следует всё взвесив, осознал, что добра они мне сделали несоизмеримо больше всего того вреда, который они нанесли совершенно непредумышленно. В любом случае, вопрос о том, таить или не таить на них обиду за крушение моих планов, был вопросом другого порядка. Такого рода вопросом я мог задаваться раньше, всерьёз думая, что размышления на эту тему хоть сколько-нибудь мне помогут. Теперь же, на тридцать седьмой день после всемирной катастрофы, разрушившей старый порядок вещей, я, наконец, научился не обращать внимание на чепуху, не имеющую ровно никакого отношения к ответу на вопрос о том, что делать дальше.
А дальше мне нужно было каким-то образом преодолеть оставшиеся полтора с лишним километра до Ириного дома, имея на руках то, что есть. А было у меня немного: мой рюкзак, в котором осталась бутылка воды, дневник и несколько сменных вещей, и сумка с инструментами для сборки и разборки парамотора, которая без самого мотора была попросту бесполезна. Стоит ли говорить, что, собрав вокруг себя весь этот скарб и тщательно его проинспектировав, я долго и рьяно ругался, на чём свет стоит проклиная все превратности судьбы? Вчера, вдоволь настрадавшись и насокрушавшись по поводу неблагоприятно сложившихся обстоятельств, я решил оставить все размышления до утра, а утром, со свежей головой, избавившись от парализующих мысли последствий предсмертного психического сдвига, как следует продумать свой дальнейший путь.
И вот, утро тридцать седьмого дня наступило. Голова раскалывалась: должно быть, повысилось давление после того, как вчера меня несколько раз хорошенько вывернуло наизнанку. Первым делом нужно было найти здесь аптечку и таблетку от головы. После того, как поиски увенчались успехом, я продолжил исследовать своё временное пристанище. Убранство квартиры было небогатым: Кристина с Сергеем, по всей видимости, исповедовали утилитарный минимализм, парадоксальным образом подходя к этому до крайности максималистично. Ни в кухне, ни в гостиной, служившей также спальней, не было ничего лишнего. Здесь же, в гостиной, у них было оборудовано два рабочих места, на которых стояли компьютеры с широченными мониторами и со множеством других принадлежностей, вроде графических планшетов, профессиональных камер и чёрт знает чего ещё. По тому, как выглядит жилище человека, можно сказать буквально всё о нём и о его образе жизни. Мысленно записав Кристину и Сергея в представителей так называемого креативного класса и уже начав представлять себе всю их биографию, я оборвал себя, сказав, что не об этом я сейчас должен думать. Нужно найти здесь хоть что-то, что поможет миновать ту мёртвую милю, что отделяет меня от моей цели, и придумать способ преодолеть эту самую милю. Всё остальное — пустое и от лукавого.
Ничего лучше кухонных ножей и швабры, к которой можно было бы их приделать, соорудив копьё, я так и не нашёл. Опять надушить полотенца, чтобы набрасывать их на головы мертвецов, лишая их сигналов от основных органов чувств? Гениальное решение, учитывая количество заражённых вокруг. Ещё более гениальным было бы связать все полотенца с простынями и пододеяльниками, сделать гигантский канат и бросить его на крышу соседнего дома, ловко накинув противоположный конец на телевизионную антенну, точно ковбой лассо на рог строптивого бычары. Словом, ситуация казалась безнадёжной, и в голову мне не приходило ничего, кроме откровенной фантасмагории, неприменимой к реальности. После добрых двух часов тщетных попыток расшевелить закостенелые извилины и придумать хоть что-нибудь, я оставил все эти бесплодные размышления и решил выйти на крышу дома, чтобы там ещё раз всплакнуть и погоревать об утраченной возможности вспорхнуть с этой самой крыши на параплане, точно птица, и в считанные минуты оказаться в квартире у Иры.
Я поднялся на девятый этаж. Люк, который вёл на крышу, был открыт. Я вскарабкался по лесенке и осторожно высунулся наружу. Вся крыша была уставлена бесчисленными вёдрами, тазами и прочими контейнерами, при помощи которых жильцы, судя по всему, собирали дождевую воду. Обойдя их и натянутые то тут то там тенты для тех же
