Инициалы Б. Б. - Бриджит Бардо

Я купила его немедленно.

Фирма «Роллс» доставила мое приобретение из Леваллуа со всеми почестями, подобающими особе моего положения. Его припарковали за «морганом», на автобусной остановке. Ключи и документы доставили мне на восьмой этаж и долго рассыпались в благодарностях, когда Мишель по моей просьбе вручила чек. Я смотрела в окно на эту махину, игравшую в паровозики с «морганом», сомневалась, сумею ли я ее водить, и ломала голову, где мне ее держать. Долго я не раздумывала: позвала маму с папой, Бабулю, Дада, Биг, тетю Помпон, загрузила всю онемевшую от восхищения компанию в «роллс», села за руль и с бесконечными предосторожностями сделала круг по кварталу.

Я гордилась собой, но почивать на лаврах было рано.

Припарковывать машину пришлось папе: я с перепугу не справилась с ее колоссальными, по сравнению с «морганом», размерами. Через некоторое время я освоилась и водила ее сама, невольно став причиной множества уличных происшествий. Люди изумленно таращили глаза, узнавая меня за рулем «роллса», врезались друг в друга, а я невозмутимо ехала своей дорогой, вызывая все новые столкновения, что меня несказанно веселило.

Но мне стало не до веселья, когда я подсчитала, в какое количество штрафов обходится мне эта машина. Полиция закрывала глаза на маленький «морган», но огромный «роллс» на автобусной остановке трудно было не заметить. А у меня нет ни гаража, ни места на стоянке! Очень скоро сумма штрафов сравнялась с ценой машины.

Наконец-то получив возможность жить, как мне хочется, свободная от контрактов и прочих обязательств (хорошенького понемножку), я сняла шале в Мерибеле.

Этот маленький поселок, тогда еще заповедный и не затоптанный, щедро дарил всем, кто любил его, неповторимую красоту окружавших его гор: на высоченных, но совсем не страшных заснеженных вершинах трасса делала длинные изгибы, по которым можно было совершать головокружительные спуски без малейшей опасности.

Я была далеко не чемпионкой по лыжам и съезжала чаще на пятой точке, чем на ногах. Чарли неизменно сопровождал меня. Вот в такой, не самой выгодной для меня позиции я и познакомилась с Валери Жискар д’Эстеном.

Началась многолетняя дружба, продолжавшаяся и после того, как я отдала ему свой голос на выборах в 1974 году.

Валери приходил расслабиться в мое маленькое шале в Мерибеле, удирая из своего снобистского, претенциозного и безобразного Куршевеля, где он, должно быть, смертельно скучал за бешеные деньги!

Франсуа Райхенбах, используя в качестве посредников Боба и Ольгу, уговаривал меня сделать новогоднее музыкальное шоу на телевидении. В это же время Серж Бургиньон, чья картина «Воскресенья в Виль-д’Авре» имела большой успех, предложил мне роль в фильме под условным названием «Две недели в сентябре»; натурные съемки в Шотландии, партнер — Лоран Терзиефф. Я колебалась.

Тем временем Боб загорелся идеей поставить вместе с Райхенбахом пресловутое шоу, которое смотрят и по сей день. А поскольку у него не было ни гроша за душой, он попросил меня дать ему необходимые на постановку 20 000 франков. Я дала Бобу эту сумму, чтобы сделать ему приятное и чтобы он от меня отвязался.

По поводу Бургиньона я не питала радужных надежд, к тому же мне очень нравилась одна книга, которую я прочла — «Форель» Роже Вайяна, которую хотел поставить Джозеф Лоузи... Вот этот проект меня по-настоящему интересовал: я предпочитала «Форель» Бургиньону!5

Потом «Форель» сама собой рассосалась, и я подписала контракт, пересмотрела и поправила сценарий. Я дала фильму название «С радостным сердцем» — названием я была очень горда, а вот фильмом горжусь меньше.

Но все это было еще впереди!

XXI

В конце мая 1966 года я чувствовала себя не лучшим образом.

Боб не был мне большим подспорьем, он был поглощен своей новой ролью «Продюсера»... непрерывно курил сигары, играл в покер, у него были бесконечные встречи!

Я хотела уехать в Сен-Тропез, не желая пока и переступать порога в Базоше!

Вдруг обо мне вспомнил Филипп д’Эксеа, мой давний друг. Ему пришла в голову идея взять «роллс-ройс» и отвести меня в Сен-Тропез. Он был весельчаком, закоренелым холостяком, авантюристом, немного маргиналом, но прежде всего Филипп был аристократом до мозга костей и к тому же красавцем! Филипп знал всех. Филиппу было на всех наплевать. У Филиппа никогда не было ни гроша, но жил он на широкую ногу.

Гуапа под мышкой, Филипп за рулем — «роллс» тронулся по великолепной автостраде, за нами ехали Серж Бургиньон и Май, сестра Боба.

Радость жизни Филиппа победила мою меланхолию.

Он никогда не был моим любовником. Он был моим сообщником, моим братом, моим прибежищем.

Я открываю аварийный клапан, описывая свою личную жизнь, столько раз оболганную и перевранную. Все эти взгляды сквозь замочную скважину, телеобъективы, лезущие в душу, коммерческое использование моего «я» ранили меня, нанесли мне вред, испачкали.

Это важное отступление я сделала для того, чтобы сказать, что в ту пору некоторые люди лгали о наших отношениях. И таких людей было много!

Я не говорю уже о тех, кто с заговорщицким видом уверял, что они мои любовники, только их скромность не позволяет им... Несчастные болваны, кому я лишь пожимала руку, но фотография была сделана именно в этот момент.

Вернемся к моему рассказу. Мы приехали в Сен-Тропез, и я предложила отправиться поужинать в Гассен в ресторан моих подружек Пиколетты и Лины (бывшая жена Пьера Брассера).

Ресторан «Бон Фонтен» был для меня почти тем же, что и «Мадраг».

Я была здесь как у себя дома. Здесь я оживала, позволяла ухаживать за собой, любить себя, лентяйничать; две очаровательные женщины, которые много значили в моей жизни, принимали меня как сестру.

В тот вечер в ресторане было много народу. Я позвонила в «Мадраг», чтобы предупредить о нашем приезде и попросила приготовить кровати в комнатах для гостей.

И в этот момент я увидела Гюнтера Сакса!

Он сидел за столиком в компании прелестных девушек и красивых парней. Они смеялись, пили, веселились, флиртовали.

Филипп представил нас друг другу. Он устроил взрывоопасную встречу двух священных чудовищ. Выйдя из-за своего стола, покинув друзей, девушек, Гюнтер уселся с нами со стаканом виски в руках. Его синие глаза со стальным оттенком не отрываясь смотрели на меня. От него исходила странная завораживающая сила. Это был повелитель!

Его виски с сединой, великолепные непослушные волосы, хотя и немного длинные, волевое загорелое лицо, внушительная фигура и неопределимый акцент, которым он играл, изъясняясь на богатом и тонком французском языке, быстро развеяли все мои возможные сомнения.