Великолепие шелка - Эллен Марш

– Которые вы тем не менее заплатили, – предположил Этан, глядя на венчавший голову правителя новый тюрбан изысканного золотого цвета – знаменитого цвета бадаянского шелка.

– А что еще мог я сделать? – заметил его величество и добавил со вздохом: – Хотелось бы мне, чтобы ее беспутный сынок возглавил все это дело! Он еще слишком молод и чванлив, и поэтому его легко обмануть. К тому же, судя по всему, ему нравится разыгрывать из себя пашу, развлекающего гостей и проматывающего свое состояние.

– В общем, он не имеет ничего общего с вашим величеством, – произнес Этан с усмешкой, отлично зная, как и все, о более чем экстравагантном образе жизни Азар бин-Шавеха.

Заподозрив, что над ним насмехаются, султан сузил свои отечные глаза, но не смог ничего разобрать в улыбающемся лице гостя.

– Ах, бах! – сказал он наконец. – Не будем больше говорить о белых людях, ибо их выходки меня раздражают. Шелка же у меня вполне достаточно для того, чтобы завернуть своих жен и приближенных в тысячу слоев. Теперь ваш ход, мой друг.

Этан с готовностью вернулся к игре и разбил его величество в пух и прах.

И вот теперь, в гостиной Уорриков, он вспомнил, как султан сравнил Мальвину с вышедшей на охоту тигрицей, и ему захотелось самому взглянуть на эту женщину.

Влажность воздуха была вполне терпимой. Доносившийся издали шум джунглей служил как бы фоном, для нежных мелодий, исполнявшихся в гостиной на скрипках. Возле настежь открытых дверей во внутренний двор стояли затянутые в шелк лакеи. Каждый из них держал пальмовую ветвь в руке, чтобы в любой момент прогнать вон назойливое насекомое, если таковое залетит вдруг в дом, привлеченное ярким светом и сильным запахом жасмина, исходившим от ползучих растений, украшавших собой балюстраду.

Отойдя в затемненный угол веранды, Этан перевесился через перила, чтобы получше разглядеть направлявшихся к дому гостей. Большинство из них он знал в лицо. Среди известных ему персон находились, например, такие весьма примечательные фигуры, как сэр Джошуа Боулз, дородный, глубоко коррумпированный директор могущественной Ост-Индской компании, и Клаус Ван Райд, богатый плантатор из Джакарты, который легально занимался пряностями и тиковым деревом, а тайно – торговлей африканскими рабами. В основном приглашенную публику составляли купцы и коммерсанты, имевшие больший или меньший вес, китайцы в расшитых шелковых одеждах, малайцы, облаченные в приличествующие случаю европейские костюмы и сопровождаемые женами, чьи бледные и апатичные лица являлись продуктом, как было хорошо известно Этану, ежедневных забот и угнетающей азиатской жары.

Войдя в гостиную, Этан обменялся любезностями с Мальвиной Уоррик, чье приветствие, как он и предполагал, было многословным и эмоциональным. Но вот чего он никак не ожидал, так это того, что Мальвина – чрезвычайно красивая женщина. Ее тяжелые каштановые волосы были зачесаны в высокий шиньон, который придавал еще больше достоинства ее гордым чертам. Высокая и представительная, она протянула Этану тонкую, затянутую в перчатку руку и объявила, что его присутствие на празднике – для них большая честь.

– Мой сын отзывался о вас очень высоко, капитан Бладуил, – заверила она его, и Этан невольно восхитился той бесстрастной дерзостью, с какой она произнесла заведомую ложь. – Надеюсь, у нас найдется время для частной беседы сегодня вечером?

– С большим удовольствием, мадам! – произнес вежливо Этан.

Заметив расчетливый прищур ее глаз, он подумал, что принц Шавех, наверное, ее переоценивал. Безжалостная интриганка, способная перехитрить кого угодно? Ну уж нет, его-то ей не провести! При ближайшем рассмотрении она показалось ему столь же прозрачной и предсказуемой, как и все остальные представительницы ее пола.

Дэймон Уоррик, с другой стороны, не старался особо скрыть свою неприязнь, когда обменивался с капитаном рукопожатием.

– Рад, что вы нашли время прийти, Бладуил, – пробормотал он явно неискренне. – Поговаривают, что вы получили в собственность дом в Сингапуре? – Выражение его лица говорило при этом, что более неприятной новости он еще никогда не слышал.

– Именно так, – ответил Этан. – Я надеюсь, что это' несколько упростит мою жизнь.

– Что вы имеете в виду?

В бледно-голубых глазах капитана вспыхнули веселые искорки.

– Видите ли, теперь, когда я вынужден пробыть еще какое-то время здесь из-за... как бы это сказать... некоторой задержки в наших с вами делах...

– Ну, вы!.. – взорвался Дэймон, но Этан уже отвернулся от него.

И тут он внезапно увидел Чину. Стоя напротив него в дверях холла, она улыбалась Клаусу Ван Райду. Зачесанные назад пышные локоны лежали аккуратно под золотой сеткой, очи у нее сверкали ярко-зеленым светом и были столь же таинственны и страстны, как глаза принадлежавших султану кошек, которые лежали, развалившись на шелковых кушетках во дворце правителя Баринди.

Отвергнув на этот раз принятые в обществе корсет и кринолин, она отдала предпочтение изготовленному из темно-зеленого шелка индийскому сари, конец которого, перекинутый через обнаженное плечо, ниспадал широкой волнистой лентой до самого колена. На ногах ее красовались вышитые золотом туфельки, на шее сверкали кроваво-красные рубины, висевшие на тонкой золотой цепочке.

Чина выглядела маленькой и хрупкой – и сказочно очаровательной, как редкая орхидея. При виде ее Этана Бладуила захлестнула холодная, неуемная злость на Мальвину Уоррик, которая, устроив этот вечер, позволила своей дочери – этому экзотическому цветку – войти в соприкосновение с похотливыми мужчинами вроде Клауса Ван Райда.

Почувствовав на себе взгляд Этана, Чина повернула голову, и по лицу ее прокатилась горячая волна краски. Темно-зеленое сари было подарком отца, но что-то во мрачном взоре капитана заставило ее почувствовать себя так, словно одета она была во что-то постыдное и недозволенное. То удовольствие, которое она испытала только что от соприкосновения с шелестящей материей, внезапно исчезло, и ее охватили волнение и робость более глубокие, чем когда-либо испытанные ею ранее. Даже более глубокие, чем тогда, когда он увидел ее без одежды.

С большим усилием подавив в себе желание прикрыть рукой оставшееся открытым плечо и постаравшись придать себе как можно больше достоинства, она снова повернулась к Ван Райду. Наблюдая это, Этан только сжал зубы, ибо девичья скромность, ставшая причиной ее минутного замешательства, не ускользнула от его внимания. И тут до него вдруг дошло, что его злость вызвана вовсе не отвращением к интригам Мальвины Уоррик, а исключительно диким желанием обладать ее прелестной дочерью.