Черная тропа - Иван Головченко

— Девица могла использовать Нестеренко в своих целях. Узнав, что тому нужно оружие...

— Опять ничего не понимаю! — воскликнул Лысенко. — О каком оружии речь?

— У Конигина исчез пистолет, — пояснил полковник и многозначительно взглянул на Лысенко.

— Ах, вот в чем дело! — взволновался майор.

Снежко молча кивнул и, вынув из ящика стола листок бумаги, протянул его Лысенко:

— Заключение экспертизы. Как видите, извлеченная пуля была выпущена из пистолета Конигина. Какой вывод вы сделаете из этого, майор?

— Преступник не имел при себе огнестрельного оружия!

— Очень рад, что мое и ваше мнение совпадают. А если продолжить эту мысль?

Лысенко все заметнее волновался:

— Преступнику нужно было оружие. Возможно, и убийство это совершено с целью завладеть им.

Не совсем понимая, почему и полковник и майор так возбуждены, Васильев не вмешивался в разговор. У него невольно зарождалось чувство обиды. Столько потратил он сегодня сил и такие важные собрал материалы, но о них словно бы забыли, говорят о второстепенных деталях!

Полковник угадывал настроение капитана и круто изменил разговор:

— Вернемся, однако, к вопросу о Нестеренко и Фене. Капитан Васильев собрал ценные данные. Мы знаем, когда выехал лейтенант Конигин, и можем рассчитать, когда он сошел с машины. Приблизительно установлено, что его убийцы — мужчина в военном и женщина. Есть серьезные основания предполагать, что это был Нестеренко и его девица. Именно в тот день Нестеренко совершил прогул; именно в эту ночь не ночевал дома; возле убитого найдена приколка, такая же или похожая на ту, что носит Феня; оба слишком уж взволнованно говорили об убийстве...

По мере того как полковник перечислял факты, лицо Васильева светлело. После каждой фразы, сам не замечая того, он утвердительно кивал головой.

— Однако, — продолжал полковник, — можно очень легко и опровергнуть каждый из этих доводов. Возьмем основной факт, свидетельствующий против Нестеренко, — прогул и то, что он не ночевал дома. С молодым парнем, да еще любящим выпить, такое может случиться. Особенно если у него связь с женщиной. Второе — у Нестеренко есть военная форма, а на перекрестке заметили именно военного. Так ли необычно, что парень после демобилизации сохранил военную форму? Ручаюсь, что у большинства рабочих, бывших солдат, такая форма бережно хранится, как живое воспоминание о трудном и славном прошлом... Теперь о разговоре в столовой. Действительно он может вызвать подозрения. Но... психика пьяных отличается от психики нормальных людей. Пьяный часто склонен преувеличивать свои чувства. Нередко у него появляются навязчивые идеи, от которых он не может отрешиться. Подробности убийства, действительно очень страшные, поразили его воображение, когда он о них услышал, и вот, при опьянении, они снова всплыли в сознании с особой, ужасающей силой. О приколке мы уже говорили. Правда, она не совсем обычна, но и не уникальна! Как видите, каждый из доводов против Нестеренко и его подруги можно отбросить. Не обижайтесь, капитан, из этого не следует, что я отвергаю вашу версию. Я только говорю, что ее надо проверить, и проверить тщательно, прежде чем решать вопрос об аресте. Это тем более важно, что исходная точка у вас очень слаба. Речь идет о мотивах убийства.

Васильев облизнул пересохшие губы. Ему самому вдруг показалось нелепым предположение, что хрупкая, хорошенькая Феня спокойно помогает убивать Конигина, пусть даже когда-то он невольно и оскорбил ее женское самолюбие.

Полковник продолжал сосредоточенно:

— Так вот, о мотивах убийства. Слишком уж демонические страсти! Девушка такого темперамента не сидела бы за буфетной стойкой, а строила бы свою жизнь по-иному. Ваше предположение, что Нестеренко нужно было огнестрельное оружие, а Феня, учтя это, использовала его как слепое орудие, — неубедительно. Для чего Нестеренко мог потребоваться пистолет? Он не деклассированный элемент, а рабочий, и хороший рабочий. Правда, выпивает и нрава непокладистого. Но разве один он этим грешит? Вы сами говорили, что в столовой было много подвыпивших! Что же до таких черт характера, как грубость и самомнение, то они могут быть и плодом плохого воспитания, и результатом каких-то жизненных неудач. Правда, такие люди, оторванные от коллектива индивидуалисты, скорее могут стать орудием в чьих-то руках. На их слабых струнках легче играть.

— Что же я должен делать, товарищ полковник? — спросил капитан удрученно. — Снова собирать доказательства?

— Вы должны осторожно допросить обоих, не прибегая к такой крайней мере, как арест. Придумайте для этого любой предлог. Скажите, что опрашиваете всех, кто знал Конигина, или что-либо другое. Рекомендовал бы сначала поговорить с Феней... кстати, как ее фамилия?

— Чумакова.

— Так вот, рекомендую сначала поговорить с Чумаковой. Женщины зачастую более эмоциональны и поэтому скорее себя выдают. А пока — продолжайте наблюдать за обоими. Коль на них упала тень подозрения, надо либо снять ее, либо доказать их виновность. Завтра же с утра займитесь Феней. Или днем, как будет удобнее. Вызовите ее, когда Нестеренко будет на работе.

— Будет исполнено, товарищ полковник!

— А теперь отдыхайте. Мы с майором тоже сейчас отправимся на покой.

Хрупкая пышноволосая девушка смотрела на капитана Васильева со смешанным чувством удивления и тревожного ожидания.

Как вести себя с Феней Чумаковой, капитан обдумал заранее, но сейчас ему пришла новая мысль: начинать не с вопросов, а заставить девушку разговориться.

Он не спеша прикурил, потянулся к стоящей на краю стола пепельнице, чтобы бросить в нее обгорелую спичку, и, словно невзначай, отодвинул локтем лежащий на столе листок бумаги.

— Моя приколка! — воскликнула девушка и растерянно взглянула на Васильева. — Но... почему она у вас?

Сердце Васильева учащенно забилось: «Выдала себя!»

— О чем это вы? Ах, об этой штучке! — возможно беспечнее сказал он и, словно рассматривая приколку, завертел ее в руках. — Действительно, милая вещичка! Это что, черепаха?

— Самая настоящая! Гарнитур у меня целый, подарок... — Феня вытащила из своих пышных волос вычурно изогнутый гребень. Ее лицо сияло простодушной гордостью.

— Плохо же вы с подарками обращаетесь! — усмехнулся Васильев. — Тем более что, наверное, поклонник преподнес?

— Это для вас должно быть безразлично. Кто дарил, тому и знать...

— Нестеренко, например? — в упор спросил капитан. Лицо Фени залилось краской, и в голосе прозвучал вызов:

— А если и Нестеренко, так что?

— Ничего особенного. Плохо только, что он из-за вас прогуливать начал! Он с вами был позавчера?

— Может, и со мной.

— Не может, а точно — с вами!

— Похоже, что вы за девушками стали наблюдать? — насмешливо спросила Феня. — Что-то не слышала о такой должности! Или новую завели?..

— Напрасно, гражданка Чумакова, уклоняетесь от прямого ответа. От него многое для вас зависит! — холодно, сразу меняя тон, сказал Васильев.

— Странный разговор вы ведете со мной, начальник! Сказали бы уж прямо, что нужно?

— Я прямо и спрашиваю, только вы уклоняетесь от ответа. Повторяю: где вы были с Нестеренко позавчера вечером и что делали?

В комнату вошел полковник Снежко и присел у одного из столов, делая вид, будто углубился в изучение каких-то бумаг. Феня окинула его лишь мимолетным невидящим взглядом. Взмахнув ресницами, чтобы согнать навернувшиеся слезы, она зло ответила:

— Коли не стесняетесь про такое спрашивать, отвечу: спал у меня Василий.

— Значит, вы признаетесь, что были с ним вдвоем?

— Известно, вдвоем, третий тут, небось знаете, лишний!

— А приколку где потеряли?

Лицо девушки быстро менялось — в светло-карих глазах все ярче разгорались злые огоньки.

— Вы же нашли пропажу, вам и знать! — отрезала она.

— Я-то знаю, а вот вы припомните.

— И голову ломать не стану! Не одинаково, где обронила? Коли такое стряслось, так и голову потерять было можно!

— Что же, собственно, стряслось? — насторожился Васильев.

Девушка ответила не сразу. Она смотрела на Васильева широко раскрытыми глазами. Ее переплетенные пальцы хрустнули.

— Ой, не могу я об этом и вспомнить! — внезапно всхлипнула она.

Поднявшись из-за стола, полковник сделал капитану Васильеву предостерегающий знак и подошел к Фене со стаканом воды.

— Выпейте, — мягко сказал он, — расскажете, когда немного успокоитесь.

— Да нет, уж лучше сразу... все равно перед глазами стоит. Так страшно получилось, что люди и не поверят, если им рассказать... Ведь о Конигине мы говорили, когда на него наткнулись!

— Попробуйте, Феня, рассказать все по порядку, — попросил полковник.

— Ну, переночевал у меня Василий, а утром, только светать стало, я выпустила его, чтобы соседи не видели, и пошла немного проводить. Думала, проведу до конца поселка и вернусь. Только Вася разговор один затеял... — девушка замялась.