От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964-1994 - Джузеппе Боффа

Но путь к этой цели оставался неясным. Сначала Горбачев занял пост председателя Съезда народных депутатов. Но после отмены статьи 6 было решено образовать институт президентства в СССР, где президент является главой советского государства. В марте 1990 года Съезд народных депутатов избрал Горбачева на этот пост.

Почему это сделал съезд, а не народ прямым тайным голосованием? Именно здесь, в том числе и многие советники Горбачева, увидели роковую слабину, непоправимо подорвавшую его позиции на вершине власти. О причинах такого подхода мы знаем от близко стоявших к Горбачеву. Его после довольно долгих сомнений удержали даже не опасения оказаться неизбранным, а перспектива новых противостояний, неизбежных в ходе выборов в стране, и без того охваченной все более глубоким кризисом[10], тем более что ему пришлось отбивать еще одну атаку, нацеленную на подрыв его власти. Она вновь возникла в рамках КПСС и сводилась к требованию признать недопустимым совмещение должностей президента и Генерального секретаря партии. Если разъединить эти два института, то возник бы дуализм власти, создающий, что легко предвидеть, проблемы[11]. Именно по этому вопросу в парламенте впервые сформировалась коалиция двух наиболее враждебных Горбачеву лагерей: одного — внутри КПСС и другого — из наиболее радикальных демократов. Предложение разъединить две эти должности было проголосовано большинством Съезда народных депутатов (1303 против 607). Решение не прошло только потому, что его сторонники немного недобрали до необходимого кворума[12]. Горбачев был избран в результате серии драматических голосований по различным статьям конституционного закона, учреждавшего пост президента. Именно тогда, аргументируя необходимость избежать разделения этих должностей, уважаемый всеми ученый-филолог, старейший академик Лихачев упомянул о появившемся призраке гражданской войны. Такое говорилось впервые[13]. С того момента эта угроза так больше и не исчезла из русской политической жизни. Относительно поведения радикалов из «межрегиональной группы», которые в ходе многочисленных голосований присоединились к противникам Горбачева в КПСС, один из близких к ним депутат Собчак отметил позже, насколько опасными в их среде были проявления «демократической незрелости, политического дилетантизма, митинговых замашек и неспособности просчитать самые элементарные последствия своих действий», не скорректированных «традициями, опытом, профессионализмом»[14]. Собчак рассуждал как политик: болезни, которые он увидел, распространялись по всему организму СССР. Началась бескомпромиссная борьба. Предложение, чтобы Горбачев оставил один из двух /212/ постов, вскоре было вновь вынесено на повестку дня, на сей раз в самой КПСС. Горбачев подтвердил, что если он будет поставлен перед необходимостью покинуть один из двух постов, то уйдет сразу с обоих. Идея подать в отставку неоднократно приходила ему в голову и не была, по словам его наиболее близких сотрудников, просто полемическим приемом: Горбачев неоднократно угрожал отставкой, будучи убежденным в том, что если он поддастся своим противникам, то с ним и его перестройкой будет покончено[15].

Театром наиболее ожесточенных схваток был XXVIII (и последний) съезд КПСС в июле 1990 года — событие, не сравнимое ни с каким другим форумом советских коммунистов. Это была бурно проходившая ассамблея 6 тыс. делегатов, заполнивших громадный зал Кремлевского Дворца съездов, где импровизированные ораторы толпились возле многочисленных микрофонов и выступали возбужденно и протестующе. Одно за другим следовали часто противоречащие друг другу по результатам электронные голосования. Царила напряженная подозрительность, в которой руководители партии, сидевшие за столом президиума, не казались уже начальством, а скорее выступали в роли обвиняемых огромного хорового процесса. Вот некоторые из наиболее выразительных метафор съезда: «гора, подъем на которую потребовал нечеловеческих усилий, на очень сильном ветру... порывы которого сбивали с ног... в буре страстей» (Шеварднадзе); «море, где больше скал, чем воды» (Яковлев); «попытка превратить съезд в специальный трибунал» (Горбачев); «скачки на спине степного тигра» (Гельмут Коль)[16].

Все, кто там присутствовал, знают, что Горбачев оказался в абсолютном меньшинстве[17]. Если ему и удалось, по крайней мере формально, выйти из сложившейся ситуации невредимым, то только благодаря своему умению маневрировать, способности играть на разобщенности и неподготовленности его противников, на противоречиях, в том числе и внутри партии, вызванных полемикой между представителями различных республик Союза, на отсутствии убедительной программы у тех, кто пытался его сместить. Ему помогло то обстоятельство, что он уже являлся президентом СССР. Когда Лигачев попытался провести последнюю атаку, выразив намерение быть избранным заместителем Генерального секретаря партии, за него было отдано всего несколько сотен голосов — поражение, положившее конец его политической карьере. В самый разгар баталии против противников перестройки, составлявших на съезде большинство, с противоположного фланга политических сил последовал жесткий удар: слово взял Ельцин, в кратком заявлении объявив, что выходит из КПСС, и предложив партии самораспуститься. Его примеру последовали несколько других радикалов. Это было объявлением войны. Победа Горбачева теперь представлялась более призрачной, /213/ чем реальной: в итоге съезда его позиции сильно пошатнулись.

Создать крепкий институт президентства было уже невозможно. Образовали президентский Совет, куда Горбачев попытался ввести руководителей главных министерств, некоторых из наиболее способных своих сотрудников и отдельных деятелей культуры, непосредственно политической работой не занимавшихся. Кто-то определил этот орган как «государственное Политбюро». Но и эта структура оказалась неработоспособной[18]. Слабая юридическая конституционная культура страны помешала бы эффективной работе новых государственных институтов и в более спокойные периоды. Как потом отмечалось, организационное решение проблемы могло быть лучшим. Однако причины провала заключались не в этом: новые структуры даже не имели времени, чтобы пройти проверку, — их снес усиливающийся политический ураган.

Характеристика этой первой попытки конституционного строительства была бы некорректной без следующего соображения. Первый и последний парламент СССР, родившийся на зыбкой правовой основе, сформированный надуманно, действовавший в атмосфере раскалывающих его политических дискуссий и обреченный на преждевременную смерть, этот парламент перестройки, спровоцировавший президентство Горбачева, оставил истории наследство, которое не пошло в ее пассив. Были одобрены законы, имеющие определенную ценность, от Закона о печати до закона, предоставляющего право путешествовать за рубеж или жить за границей. Многие права граждан нашли юридическое оформление. Почти все то немногое, что есть от демократии в странах — наследницах СССР, является результатом бурной и недолгой деятельности этого парламента.

Экономический кризис

В результате отчаянной политической борьбы и спада экономики сформировался своего рода замкнутый круг. Старая «административно-командная система», как сейчас называют навязанный Сталиным режим, просуществовавший до смерти Брежнева (и позже), больше не работала: отчасти из-за развивавшегося паралича, проявившегося уже в середине десятилетия, и отчасти из-за начавшегося слома ее проржавевших механизмов. Не получалось привести в действие новые рычаги, которые должны были определить грамотное управление экономикой, открыть простор инициативе и самостоятельности ее отдельных составляющих. Они по-прежнему предполагали наличие эффективной государственной администрации, в то время как государственные /214/ рычаги управления становились все менее послушными командам, откуда бы те ни исходили. Старые связи между производственными предприятиями рушились, но на смену им не складывались новые отношения. Где надеялись на ощутимое улучшение условий жизни граждан как следствие перестройки, получали обратный результат. В этом в первую очередь заключалась причина радикализации политической борьбы. Но она вместе с тем выхолащивала попытки преодолеть экономические трудности.

Первым следствием такой ситуации был кризис государственной финансовой системы. Чтобы дать какую-то компенсацию населению, государство и отдельные предприятия в 1988 году пошли на резкое увеличение личных доходов[19]. Однако отсутствие роста производства не позволило удовлетворить увеличивающийся спрос на товары и услуги. Это, в свою очередь, породило мощное инфляционное давление. Резко увеличилась циркулирующая денежная масса. Цены же, установленные государством, оставались неизменными. Теперь уже не успевали поставлять товары в магазины, как их прилавки пустели. Почти круглосуточно магазины оставались без товаров. Напротив, полными были домашние холодильники.