Чрезвычайный и полномочный - Артем Тихомиров

Их не было. Офигильда, давно испытывавшая желание пустить кому-нибудь кровь, спросила у посольских, не найдется ли у них какого-нибудь завалящего меча.

Нашелся один, выкованный в Головорезии. Собрат Ольва Могучего посчитал честью подарить его Офигильде и при передаче оружия приобрел несколько помидорный цвет. Что поделать – орк млел от больших и сильных женщин с длинными светлыми волосами.

Еще пара минут ушла на выяснение личности энта. Не обошлось без традиционного спора, существуют ли Пастыри Дерев в действительности или это все байки. Мнения разделились, и спор опять опасно приблизился к насильственной стадии, но Офигильда положила конец разночтениям. Обозвав спорщиков болванами, она напомнила, что один из Пастырей стоит перед ними. В ответ на выпученные глаза и отвисшие челюсти королева зарычала. Рык этот мог означать лишь одно в такой ситуации: не испытывайте моего терпения.

Худо-бедно, но группа, наконец, выдвинулась.

Вновь потянулись подземелья, бесконечные и запутанные, словно ходы в муравейнике.

С каждым шагом надежда найти выход таяла. Даже самые ярые оптимисты уже начинали тихо постанывать, чувствуя, как подползает, чтобы схватить их за горло, клаустрофобия.

Глава 12

Рассвет светил со страшной силой, и восходящее солнце выбеливало небо. Дружинники сворачивали лагерь, тушили костры, недовольно бурчали. Было прохладно, изо ртов шел пар. От моря веяло стылым ветром, который одновременно и бодрил, и стремился заморозить до костей.

Таково было самое обычное летнее утро в этих широтах.

Однако Чернышу не было до него дела.

С Талиесином творилось что-то странное.

– Ну? – спросил он склонившегося над господином Говоруна.

Варвары поглядывали на них, но приближаться по разным причинам опасались. Недоверие к тиндарийцам вообще усугубляло странное поведение Талиесина. Перед рассветом он стал вдруг орать и извиваться, словно его кусали невидимые пчелы. Считая это проявлением нездорового колдовства, воители отошли в сторонку.

Вся надежда была на Чтеца.

У костра остались он да Черныш. Посол лежал на плаще, укутанный по самое горло, и закатывал глаза к небу.

– Он жив, но не спит, – сказал жрец. Собрав пальцем пот со лба виконта, варвар понюхал его. – Травы в снадобье действуют.

– Значит, виконт отравился? – Приобретя серый оттенок, Черныш сел прямо на землю. – И умрет?

– Не знаю… – Говорун склонился низко, потом замер, задумавшись. – Странно, но мне кажется, он в колдовском трансе.

– Колдовском?

– Вероятно, так подействовали на него части снадобья. Никогда не знаешь, каковы будут проявления отдельных зелий, собранных в одном букете…

Жрец ухмыльнулся, отдавая дань любви своего народа к черному юмору.

Дроу отчаянно принялся дергать себя за белые волосы.

– Что нам делать? – Черныш бросил взгляд на драккары, на которых вовсю кипела жизнь.

Хрюрлы отдавали приказы, воители охотно исполняли их, что, видимо, заменяло им зарядку и давало возможность разогнать кровь. Завтрака не было. Заход во фьорд намечался не ранее чем через три часа ходу.

– Не пыли, – поднял руку в успокаивающем жесте Говорун. – Насколько я понимаю, мы имеем дело не просто с колдовским трансом. Это транс провидца.

Дроу подпрыгнул.

– Что?!

– Редко, но такое случается. Я ничего не знаю о вас, уж извини, поэтому могу только гадать. Цивилизанчики, как считается, народ волшебный, и…

– В моем господине магии ни на грош!

– Откуда тебе знать? – прищурился варвар.

Черныш моргнул.

– То-то и оно… Магия, брат, она… непредсказуема. Думаешь, что я родился колдуном? Нет. Самый был обыкновенный, хилый, еле научился говорить к семи годам. Маманя думала, таким и останусь, и решила меня в печке сжечь. Эксцентричная была особа. Ну, несет она меня к жерлу раскаленному, а я ору как свинья недорезанная. А потом бац – и печка вылетает в окно. Тогда еще сгорело все наше селение, погиб весь клан… Был такой, назывался Невлезайубьет. Ну, вот… Так я и выжил, а все потому, что в критической ситуации во мне открылись магические способности.

Потрясенный рассказом дроу только открывал и закрывал рот.

То есть, выходит, этот эксцентрик, любящий наряжаться в безумные наряды, уничтожил собственный клан и ничуть этого не скрывает?

Черныш попытался отодвинуться от колдуна.

– Так я стал магом. Не сразу, конечно. Маманя годы потратила на мое обучение. – Говорун устремил взор в утреннее небо, перебирая давние воспоминания. – Да! О чем я? Хм… Насколько я могу судить, это типичный провидческий транс. Конвульсии, выкрики. Его мучаются видения, которые он принимает за сны. Вероятны три выхода: Талиесин, в конце концов, помрет; или выживет и станет провидцем; или выживет и не будет ничего помнить и провидцем не станет.

Жрец и дроу посмотрели друг на друга.

– И? – спросил Черныш.

– В смысле?

– В смысле, что делать дальше?

Говорун взял время на размышление, а потом его осенило:

– Раз такое дело, давай у него чего-нибудь спросим… Так, надо подумать. Ага! Не смотри на меня так, дружок, я не съехал с ума. Но только дурень беспросветный не знает, что у оракулов полагается что-нибудь спрашивать!

Черныш понял, что в последнее время вел себя на самом деле не слишком достойно (истерил, хотя и в интересах господина), и посерьезнел. Варвары не должны видеть его таким. Они не любят слабаков.

Говорун кивнул, видя метаморфозу, которую претерпел Черныш. Так-то оно лучше, говорил его взгляд.

Кровожадный Чтец откашлялся и, не обращая внимания на рев дружинников на драккарах и трехэтажные оды, которыми сыпал Шряк Немытый, кормчий «Страдальца Фига», принялся за дело.

– Скажи, как нам одолеть Гренделя, чудовище зело смрадное и жизни недостойное?

Талиесин лежал, расслабившись, с закрытыми глазами, сам на себя, по мнению дроу, совершенно не похожий. И молчал.

Дроу вопросительно покосился на жреца.

– Ладно. – Говорун достал из поясного мешочка какой-то камень и приставил его ко лбу посла Тиндарии. – Чики-брики-мивзил-пис!

В тот же миг тело Талиесина выгнулось дугой, на губах выступила пена. Чтобы прекратить гимнастику, Чтец положил свою ручищу виконту на грудь и слегка надавил, прижав к земле. Тот завыл, как собака.

– Типичный симптом, – со знанием дела объяснил жрец Чернышу. – Мы на верном пути.

Слуга не спорил, ему просто хотелось знать, куда этот верный путь ведет.

– Как нам одолеть Гренделя? Говори, оракул! – величественно произнес Кровожадный Чтец.