Мракан-сити - Евгений Павлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что…
— Конец тебе! — Дойл напал на девушку, когда та немного отвлеклась на раздумья. Он вцепился в ее руки, пытаясь вырвать оружие. Разгорячившись, не осознавая с кем борется — не с хрупкой репортершей мисс Сименс, которая совсем недавно была еще простой жертвой, а с настоящей убийцей, такой же, как он, с хищницей, готовой разорвать обидчика на несколько частей.
— Отдай оружие, сучка! Я буду жить, буду! И я больше не позволю никому мешать мне жить… — как бы Дойл ни напрягался, все бесполезно: вместо ожидаемого результата получил между ног и ушибся спиной о стену, оказавшись в другой части комнаты, только позже осознав всю проигрышность ситуации, которая была заведомо проигрышна!
Казалось бы, неравная борьба — мужчина против женщины — и вдруг побеждает вторая.
Увидев вновь сжимающую ствол Луизу, Дойл вновь растерялся:
— Опусти, деточка. Хватит убийств. Довольно… — гневный оскал сменился доброй лыбой, — Я уже и сам устал убивать.
Никакой жалости во взгляде. Никакого сострадания.
— Да? — моргнула Луиза, — А я только вошла в раж! — и…
— Не надо!
— всадила в туловище подонка четыре пули. Маньяк немного постоял, прямо, как Розалин Картер, сел на колени и… прислонил лицо к грязному от засохшей крови полу. Лег поближе к давно остывшему Сету!
Дойл перевернулся на спину и, истратив последние жизненные силы, вытащил из кармана заляпанной куртки диктофон. Сказал кое-что, прежде чем нажать на play.
— Вот тебе правда, ту, что я скрывал ото всех, и даже от себя. Это убьет тебя, как когда-то убила меня. Пока, Луиза — изо рта вытек красный ручей, — Увидимся в аду…
Указательный палец коснулся кнопки и мучитель скончался.
Находясь в компании пятерых трупов, девушка взялась прослушивать аудиозапись, которую маньяк приготовил. Специально для нее. Возможно, чтобы этот нежданчик неприятно шокировал, но, скорее всего, чтобы убил остатки веры.
Голос на записи — смешливый, придурковатый, принадлежащий, казалось, не меньшему психопату.
— Самуэль Дойл? Или как вас зовут по никнейму в Фэйсбуке — Лепрекон! В вашу кровь был введен медленно действующий яд! Условия для получения противоядия: истребить Картеров, убить отца, мать и ее ребенка! Отца мучить дольше, чем представительниц бабского пола…
Месяц назад.Психиатрическая лечебница. Отделение для особо опасных пациентов.
Языкастый медбрат, оскорбивший родную мать Джека Хэлвана — лагерного маньяка, болтал с сестренкой по сотовому, обсуждал возможные негативные последствия своего необдуманного поступка.
— Надо же! К нам поступил очередной кровопийца! Какое знакомое лицо… Ах, это же его мать была оттраханой двенадцатилеткой, чего еще ожидать от этого психа?
Медбрату сделали замечание.
— Помолчи, Дойл, ты спятивший придурок!
Пациент услышал оскорбление, оскалился и сжал кисть в крепкий кулак, так, что послышался треск.
Три недели назад.— За что?
— А ты не помнишь! За оскорбление! Нельзя говорить такое о людях, даже если это правда!
— Я случайно…
— Я понимаю. Но я вижу, вы любите правду, как и я, а значит, должны показать свою сущность эгоцентриста: люди готовы отнять чужие жизни ради спасения собственной! В этом и заключается эгоцентризм — в извращенной природе людей!
— Что мне нужно сделать, чтобы вы дали мне противоядие, мистер Хэлван?
— Убивать, творить хаос, веселить меня…
— Я и вправду хочу жить…
— Будете, если будете следовать инструкциям!
— Убить мать, убить ребенка, убить врагов Срауна, чтобы они не сделали ему ничего плохого! Сраун мне нужен… Он — следующий на очереди, кто будет мне доставлять! После вас, разумеется…
Дойл изменился, когда понял, что, вероятно, скоро умрет. Когда осознал свою незавидную участь…
— Устал от мысли, что яд сжирает меня изнутри! Мне надоело искать повод, чтобы всех вас убить!
— Он очень любит издеваться над людьми. Да, я серьезно. Он держит за горло и не отпускает. Вы даже не представляете, на какие преступные изыски я готов согласиться, лишь бы меня отпустили, миссис Картер.
— Он любит смеяться, и этот… этот смех не прекратится до самого финала!
— Он маньяк. Но убивает чужими руками, управляет людьми, как марионетками, потому что, как никто другой, знает их природу. Знает, чего они хотят, чего бояться…
— Яд внутри. Самочувствие ухудшается с каждым днем. Что делать? Черт!
Убийство Сальваторе Матераццо, убийство Уолберга, взрыв в метро, похищение мэра, взлом данных, динамит, удавка, компьютерные вирусы — все это дело рук Дойла. Но управлял им кто-то из тени. Кто-то, кто хорошо ознакомлен с личностью Дойла!
— Что мне нужно сделать, чтобы вы дали мне противоядие, мистер Хэлван?
— Убивать, творить хаос, веселить… меня!
— Дойл!
— Да, мистер Хэлван! Вы что-то хотели спросить?
— Вы сказали яд вас сжирает, и мне подумалось, что вы добренький, но просто страдаете!
— И?
— А потом вы сварганили «мне надоело искать повод».
— Что вы хотите узнать?
— Правду! Значит, вы встали на путь насилия и некомпромисса вовсе не от осознания скорой смерти, а потому что хотите?
— Сложный вопрос…
— Так да или нет? Если да — значит, вы всю жизнь были потенциальным душегубом, как, впрочем, каждый из социума! А в нет не поверю! Но мне уже практически ясно, что моя теория веревки верна!
— В смысле?
— Дай человеку повод, и он тут же начнет… убивать! Вы не добряк, а злюка, а чувство опасности вызволило джина из бутылки!
Дойл очнулся на несколько секунд, будто воскрес из мертвых, чтобы передать последнее послание окоченевшей от немыслимого ужаса, от сплетения чувств Луизе, но уже словесное. Приподнял голову и прохрипел:
— Он любит издеваться… — а потом снова умер. Уже окончательно, и бесповоротно…
«И что дальше?»
Недавно возникшие опасения Луизы подтвердились спустя минуту после кончины Дойла — на сцене появился другой садист, главный, и затянувшийся кошмар засиял новыми красками.
«Ужас».
В «пыточную» вошел голый мужчина. Лишь розовые трусики с сердечками закрывали пах. В руке субъекта — стакан с ананасовым соком, который он пил через маленькую пластмассовую трубочку. Непричесанные волосы, пофигистическое выражение, резкие, несвойственные адекватным людям телодвижения…
Луиза ждала, что псих сделает с ней, но уже заранее знала, что не отпустит. Она вспомнила, что где-то видела его, где-то встречала… Где именно? Память сама к ней пришла, когда субъект подал противный насмешливый голос:
— Полчаса назад мама одной сучки в отделении терапии сидела на диванчике и мазала свой живот кремом от растяжек, потом мама сучки взглянула на мой живот и ахнула, увидев волосы на нем! Спросил, шо с вами! Отвечает такая, да я никогда не видела голых мужчин. Спрашиваю, а откуда у вас дочь! Отвечает, я тогда была пьяна! — за грязной небылицей последовал бесовский, щекочущий нервишки, парализующий хохот, — Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Луиза вспомнила…
Год назад.Возвращаясь на работу, в редакцию Mrakan Times, девушка столкнулась с одним не слишком воспитанным мистером, который показался ей крайне подозрительной личностью. Сама встреча с ним не походила на случайность.
Идя по Центральному району в сторону станции метро, ее толкнул смешливый, подпрыгивающий типчик. Дурашливая физиономия незнакомца быстренько смерила остолбеневшую Луизу и судорожно задергалась.
Эта улыбка…
— Вы кто?
— Я? Эмм… — тип не переставал кривляться, — Поклонник ваших статей, так идет?
Луиза тихо хохнула.
— Спасибо, но…
— Но что??? — неотесанный маргинал в бомжатской одежде схватил мисс Сименс за руку.
Репортерша попыталась вырваться:
— Что вы делаете?
— Проявляю недовольство! — крикнул типчик, — Только не надо «я не хотела, я люблю правду». Вы ее отвергаете всячески, потому что боитесь признать!
— Что?
— Свою ущербность! Вы все пердите в своих офисах, пердите, подменяя правду черт знает чем! Делаете так, как вам удобно! — он становился все грубее и грубее, а проходящие мимо люди стали с интересом наблюдать за борьбой миниатюрной девушки и этого бомжа, — Вот скажи, что ты пердишь? Зачем пердеть, а? Что ты пердишь?
Еле-еле, но Луизе удалось высвободить руку. Вместо пощечины и оскорбления, будто позабыв о хамском поведении, она попросила незнакомца объяснить, в чем основная суть его претензий.
— Какими функциями нашей работы вы недовольны?
Псих развел руками:
