Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года - Александр Островский

От «Белого дома» в Останкино

«В головном „уазике“ 66–11 МКМ зеленого цвета, стоя у правой дверки, – пишет М. М. Мусин, – Макашов дал нам подробный инструктаж. На крыше я заметил два флага: имперский и советский, государственный. Макашов… сел на переднее сиденье желтого „УАЗа“ с изолированной будкой, за рулем которого сидел казачий сотник… Прозвучала команда: „Вперед!“, и мы первыми тронулись с места»[1871].

По свидетельству Э. З. Махайского, первые машины ушли в Останкино в 16.57.

Через 2–3 минуты от мэрии в сторону Садового кольца проследовали еще две бортовые машины ЗИЛ-131. Над одной развевался черно-желто-белый флаг, над другой – красный[1872].

«В колонне, – пишет М. М. Мусин, – следовало (начиная с головы колонны): 3–4 „УАЗа“, за ними 3 военных грузовика „ЗИЛ-131“, автобус, еще 3 грузовика», т. е. 10–11 автомашин[1873].

Э. З. Махайский отмечает, что на призыв А. В. Руцкого в основом откликнулась молодежь и почти единственным ее вооружением были «палки, дубинки, щиты»[1874].

«Похоже на семнадцатый год, – пишет А. Залесский, – как его изображают на картинах, – грузовики с вооруженными рабочими. Только здесь на двух или трех человек с автоматами полсотни безоружных юнцов. И так лихо, так радостно, по пути махая или грозя прохожим, мчались они через весь город на верную смерть»[1875].

«…В охране колонны на „Останкино“, – пишет М. М. Мусин, – ушло всего 18 вооруженных человек… Эти люди оказались из разных групп и никак не были связаны между собой. Часть из них составили демонстранты, отобравшие оружие у омоновцев. Ни одного „баркашовца“ в Останкино не было. Среди вооруженных людей в „Останкино“ находились представители группы „Север“ и Союза офицеров… один-два командира казачьего батальона и наша группа во главе с Макашовым»[1876].

Задаваясь вопросом, зачем и почему «посылали на верную гибель абсолютно безоружных молодых парней», В. В. Хатюшин сообщает следующую деталь: «Многие из них просили: дайте нам оружие!.. Но народный депутат Тарасов, руководивший погрузкой в машины, отвечал: получите на месте»[1877].

24 августа 2006 г. во время встречи с Б. В. Тарасовым я поинтересовался, имел ли место подобный факт. Борис Васильевич заявил, что этого не было и не могло быть, так как к формированию автоколонны А. М. Макашова он не имел никакого отношения[1878].

Между тем, как явствует из печати, заявления о том, что отправляющиеся в Останкино получат оружия «на месте», все-таки звучали у стен «Белого дома». Причем даже с балкона, под которым шел митинг[1879].

Однако если бы это обещание было выполнено и сторонники парламента получили в Останкино оружие, неужели А. В. Руцкой не понимал, что даже в случае захвата останкинского телецентра Кремль имел возможность, с одной строны, отключить телецентр и тем самым лишить смысла всю эту операцию, а с другой стороны, продолжить вещание из другого места.

Поход на Останкино мог иметь смысл только в том случае, если бы предполагался штурм телебашни (главной антенны столицы), захватили повреждение которой позволяли парализовать телевещание.

Оправдываясь по поводу отданного им приказа, А. В. Руцкой в своих мемуарах восклицает: «Кто же… знал, что там нас уже ждали?»[1880].

Какой информацией на этот счет исполняющий обязанности президента располагал в 15.45, неизвестно. Известно, что в 17.00, когда возглавляемая А. М. Макашовым автоколонна двинулась в путь, CNN сообщило, что на защиту Останкино направлены «подразделения «Витязя»[1881].

По свидетельству члена Исполкома ФНС Н. О. Сорокина, о том, что сторонников парламента в Останкино уже ждут, стало известно почти сразу же, как только возглавляемая А. М. Макашовым автоколона отъехала от «Белого дома»[1882]. Оказывается, туда специально приехал какой-то офицер милиции и сообщил, что «МВД готовит у телецентра серьезную операцию с угрозами перенести ее на Дом Советов»[1883].

«Предупредить уехавших в «Останкино» о том, что против них санкционировано применение оружия, – пишет А. В. Руцкой, – можно было только одним способом – послать связных, что я и сделал»[1884].

Однако об этих связных до сих пор ничего неизвестно.

По свидетельству М. М. Мусина, когда их колонна вышла к Садовому кольцу и повернула налево, он увидел приближающееся к «со стороны Смоленской площади» «море демонстрантов»[1885].

Как мы знаем, не все собравшиеся на Октябрьской площади в 14.20 направились к «Белому дому». Последние демонстранты покинули Октябрьскую площадь лишь тогда, когда здесь снова появился В. И. Анпилов[1886].

«Официально начало Всенародного Вече на Октябрьской площади было намечено на 17 часов, – пишет лидер «Трудовой России», – но из района блокадного Дома Советов доносилась приглушенная стрельба, и люди требовали идти на помощь осажденным, не дожидаясь назначенного часа». Около 16.00 последняя колонна демонстрантов, «скандируя «Конституция! Ельцина – на нары! Руцкой – президент! Советский Союз! Ленин! Родина! Социализм!», двинулась к Дому Советов и на подходе «на верхней эстакаде транспортной развязки Садового кольца и Калиниского проспекта» встретилась с автоколонной А. М. Макашова[1887]. Согласно справке ГУК ВВ МВД, эта встреча произошла около 17.00[1888].

В. И. Анпилов утверждает, что привел более 50 тысяч человек[1889]. По даннным Левого Информцентра, в этой колонне находилось не более 10 тысяч человек[1890].

«Грузовики, автобусы под Андреевскими и Красными флагами, – пишет В. И. Анпилов, – ждали нас… под мостом на Садовом Кольце. «Блокада прорвана, – кричали нам с грузовиков. – Мэрия взята! Вперед, на Останкино!» Даже если бы я скончался в этот момент…, опьяненный радостью первой победы, народ не заметил бы этого. Не спрашивая позволения, десятки дружеских рук подняли меня и я, песчинка народного восстания, полетел в кузов грузовика. Упал на колени Ильи Константинова. «Витя! – кричал Илья, пытаясь обнять меня в давке кузова переполненного людьми. – Мы им вмазали! Ты бы видел, как они бежали! Ельцину – конец! Едем брать Останкино. Колонну ведет Макашов!»[1891].

Как пишет М. М. Мусин, когда колонна демонстрантов подошла к Калинскому проспекту, здесь ее встретил генерал Б. В. Тарасов[1892]. Он вел за собою в Останкино часть сторонников парламента, пришедших к «Белому дому» еще около 15.30[1893].

По свидетельству М. М. Мусина, Б. В. Тарасов заявил: «Есть приказ Руцкого идти в «Останкино» и добиться передачи на всю страну обращения парламента к гражданам России». Кто-то предложил «идти не в Останкино, а на Шаболовку», но Б. В. Тарасов лаконично ответил: «Приказ». Причем, как пишет тот же автор, когда перед этим Б. В. Тарасов «выходил на улицу из 24-го подъезда через штаб Ачалова, то шел с довольно-таки унылым выражением лица», а «на предложение Ачалова остаться» «ответил, что это невозможно – у него личный приказ Руцкого»[1894].

Сам Борис Васильевич вспоминает эти события по-иному. «Так получилось, – пишет он, – что я не слышал призывов А. Руцкого и Р. Хасбулатова штурмовать Кремль, Останкино. Узнал о них от других. Помнится, охватило недоумение, как можно звать на штурм хорошо укрепленных объектов безоружных людей. Но именно в эти минуты волею обстоятельств я сам был вовлечен в эпицентр событий». Что это были за обстоятельства, которые оказались сильнее его самого, Б. В. Тарасов не пишет, но отмечает, что принимал участие и в овладении гостиницей «Мир», и в «штурме» мэрии, и в формировании пешей колонны для похода в Останкино[1895].

«С помощью нескольких добровольных помощников, – отмечает Б. В. Тарасов, – начал формировать колонну. Раздались призывы идти на Шабаловку. Я их отверг не потому, что якобы имел приказ А. Руцкого идти в Останкино (никаких приказов я не получал, а с А. Руцким в тот день вообще контактов не имел)»[1896].

Это утверждение Б. В. Тарасова находится в противоречии с приведеннными ранее воспоминаниями А. А. Маркова и с кадрами кинохроники, на которых запечатлен идущий А. В. Руцкой и обращающийся к нему с каким-то вопросом Б. В. Тарасов. Ясно слышен только ответ и.о. президента: «Идите, идите, формируйте отряды»[1897].

«Поставив в голове колонны парней покрепче, – вспоминает Б. В. Тарасов, – мы начали движение к Останкино. На Садовом кольце со стороны Смоленской площади к нам присоединилась другая большая колонна»[1898].