Версальская история - Даниэла Стил

— Пока не знаю, — задумчиво ответил Куп. — Честно говоря, пока я мало что могу сделать. Придется ждать, пока Шарлей сделает первый шаг. Больше всего меня беспокоит, что публичный скандал может создать трудности для нас с тобой. Все остальное меня мало волнует.

— Ты женишься на Шарлей, если она сохранит твоего ребенка? — спросила Алекс, пристально на него взглянув.

— Ты с ума сошла! — ужаснулся Куп. — Никогда! Жениться на ней? Я не настолько глуп… или благороден, это как тебе угодно.

В крайнем случае я готов выплачивать ей некоторую сумму на ребенка. Впрочем, я надеюсь, что, когда Шарлей увидит, что ей ничего не светит, она сама откажется от своей затеи и сделает аборт. Я уже сказал, что не собираюсь встречаться с ней и вступать в переговоры. И ребенка этого я знать не хочу! Надеюсь, она понимает, что я исполню свое обещание.

Алекс кивнула, однако ей было совершенно ясно, что все не так просто и однозначно. У проблемы, о которой говорил Куп, была и другая сторона, включавшая в себя моральный аспект. Алекс была уверена, что, если Шарлей сохранит ребенка, Купу рано или поздно придется переоценить ситуацию, исходя именно из чувства ответственности перед будущим сыном или дочерью. Но это было делом отдаленного будущего, пока же Алекс было довольно того, что Куп не влюблен в Шарлей и не собирается на ней жениться.

Конечно, сложившаяся ситуация была не из приятных, но она, по крайней мере, не влияла на их с Купом отношения.

Даже шумный скандал, который мог случиться, и газетная шумиха не слишком пугали Алекс. Гораздо важнее было для нее то, что Куп доверяет ей и хочет ее сохранить.

— Мне не хотелось бы так говорить, — начала она, и Куп невольно затаил дыхание, — но вся эта история не такая уж страшная, Куп. Подобные неприятности случаются с известными людьми сплошь и рядом. Не стану делать вид, что вся эта история меня никак не задевает. Я предпочла бы обсуждать другие темы. Но все же спасибо, что поставил меня в известность, Надеюсь, что все уляжется. Конечно, если история выплывет наружу, тебя ждут несколько неприятных недель, но это не самая дорогая плата. Все обойдется, главное, ты не паникуй. — Она улыбнулась ему ободряющей улыбкой. — Я рада, что не случилось худшего, — мне показалось, будто ты хочешь сказать, что между нами все кончено.

На самом деле все только начинается, подумал Куп, немного приободрившись.

— Ты просто чудо, Алекс! — воскликнул он и, откинувшись на спинку стула, бросил на нее исполненный признательности и любви взгляд. — Я так боялся, что ты меня прогонишь. И тогда мне останется только пойти и утопиться.

— Прогоню тебя? Ну, это вряд ли… — Алекс покачала головой. Ни она, ни Куп так и не притронулись к сандвичам — настолько важным и серьезным оказался этот разговор. — У меня такое ощущение, что от тебя так просто не отделаешься. По-моему, ты порядочный собственник.

Примерно то же самое собирался сказать ей и Куп, но не успел. Раздались сигналы ее пейджера, и Алекс бросила взгляд на крошечный экран.

— Проклятье! — воскликнула она и, сделав глоток остывшего кофе из кружки, быстро встала из-за стола. — Извини, я должна бежать, — сказала она. — Не волнуйся, все будет в порядке. Я позвоню… Я люблю тебя!

Она была уже на полдороге к двери, когда до нее вдруг дошло, что только что произошло. Алекс беспомощно оглянулась на Купа и увидела, что он тоже встает.

— Я тоже тебя люблю! — крикнул он на весь зал, нисколько не смущаясь нескольких посетителей, которые смотрели на него во все глаза. В ответ Алекс улыбнулась счастливой улыбкой и, махнув рукой, выбежала в коридор.

— Да, люблю!.. — сказал Куп чернокожему уборщику, который, ловко орудуя мокрой тряпкой, вытирал столы, и, подмигнув ему на прощание, пружинистой походкой вышел из столовой. На сердце у него было легко. Алекс была удивительной женщиной, и, несмотря ни на что, она по-прежнему принадлежала ему.

Глава 14

Джимми сидел в кухне за столом, перебирал бумаги, которые захватил с работы, и решал, готовить ужин или не стоит. В последнее время он ужинал, только когда друзьям удавалось затащить его после работы в кафе или ресторан.

Иногда к нему заходил Марк с парой бифштексов и упаковкой пива; во все же прочие дни он ложился спать на пустой желудок. Джимми вообще не слишком обращал внимание на то, сыт он или голоден, болен или здоров. Главным для него было — прожить день. Каким-то чудом ему это удавалось, а вот ночи были для него сущей мукой.

С тех пор как умерла Маргарет, прошло уже три месяца, и Джимми все чаще и чаще спрашивал себя, когда же он вернется к нормальной жизни. Душевные муки по-прежнему терзали Джимми. Каждая ночь начиналась у него со слез, сердце сжималось от безысходной тоски. Засыпал Джимми не раньше четырех-пяти утра, но и это он считал большой удачей. Гораздо чаще он так и лежал без сна до того времени, когда трезвон будильника возвещал о начале еще одного бессмысленного и пустого дня.

Джимми знал, что поступил совершенно правильно, когда оставил прежнюю квартиру и перебрался в этот дом.

Но теперь ему было ясно и другое: каким-то образом он привез сюда с собой и Маргарет. Она была с ним всегда, куда бы он ни пошел, что бы ни делал. Маргарет жила в его сердце, в воспоминаниях, его тело помнило ее. Она вошла в его плоть, в его мысли, и порой Джимми казалось, будто он сам стал ею, перестав быть самим собой. Это Маргарет смотрела на мир его глазами и слышала его ушами, это ее радость или горе вскипали в его сердце. Казалось, у него не осталось ничего своего, но Джимми это не волновало. Он был рад, что Маргарет так щедро делится с ним своим богатством.

Так было всегда, и Джимми иногда спрашивал себя, не поэтому ли она умерла. Маргарет исполнила свое предназначение, отдав ему себя без остатка, однако эти мысли не приносили ему облегчения. Он продолжал тосковать по ней — тосковать и мучиться от безутешной боли. Ничто, ничто не могло успокоить сердце Джимми. Лишь иногда, когда он встречался с Марком, работал или тренировал детскую софтбольную команду, ему удавалось ненадолго забыть о том, что с ним произошло, но стоило ему остаться одному, как воспоминания возвращались, а вместе с ними — боль. Бороться с нею было, скорее всего, бесполезно, да Джимми и не пытался. Он уже почти сдался ей, опустил руки и плыл по течению, надеясь, что рано или поздно поток захлестнет его с головой или швырнет на камни, и тогда для него все закончится.

Он уже почти пришел к решению ничего не готовить, а просто попить чаю, когда в дверь кто-то негромко постучал, и Джимми пошел открывать. На пороге стоял Марк, и Джимми улыбнулся ему помимо собственной воли. В последнее время они виделись не особенно часто, так как с приездом детей у Марка появились новые дела и заботы. Ему приходилось готовить для них еду, покупать и стирать одежду, помогать готовить уроки. Несмотря на это, каждый раз, когда у него появлялась такая возможность, Марк приглашал друга поужинать с ним и с детьми. Джессика и Джейсон нравились Джимми, и он еще ни разу не отказывался от приглашения, хотя — как это ни странно — в их обществе ему становилось особенно одиноко. Глядя на них, Джимми сразу начинал думать о том, что ему и Маргарет тоже надо было завести ребенка. Тогда его жизнь имела бы смысл сейчас у него ничего нет, кроме горьких воспоминаний.