Мы из подводного космоса - Валерий Касатонов

.

6. Забота о дереве помогла мне пережить день. Сначала долго искал в незнакомом городе санитарную станцию. Оказалось, что дерево должно быть окурено каким-то газом с серой и еще чем-то. Потом надо было два часа ждать, пока оно проветрится. Затем оформили все необходимые документы и в торжественной обстановке выдали мне. Усталый сел в самолет и заснул с сознанием выполненного долга. Поздно вечером мой самолет приземлился в аэропорту города Фрунзе. Увидев на трапе меня с деревом в руках, шумные грузины на земле зааплодировали. Их радости не было предела. Они потащили меня в машину, где рекой полилось домашнее виноградное вино, появились горячие чебуреки, шашлыки и еще что-то незнакомое, но очень вкусное. Я переживал за чемодан, который остался в багаже. Но после второго или третьего стакана терпкого грузинского вина махнул рукой: «Не пропадет!» Через час, когда они уже перешли на песни, с трудом отбился от гостеприимных южан. Не отпускали. Прекрасные хорошие люди, они были благодарны мне за бескорыстную помощь. Хозяин дерева при расставании признался, что почти не верил, что я выполню его необычную просьбу. Вернулся в здание аэропорта, там паника. Пропал пассажир. Чемодан прилетел, а хозяина нет. ЧП. Уже запросили Ташкент, садился ли я в самолет. Там и здесь ответственные люди волнуются. Я появился вовремя. Дежурный хотел было наброситься на меня, но моя рожица с улыбкой от уха до уха, глаза раскосые, но безобидные, и мой покачивающийся профиль сказали ему больше, чем он мог услышать от меня. «Берите чемодан и идите спать. Утро вечера мудренее!»

Аэропорт Ташкента. Открыт в 1976 году

7. Утром я со свежей головой хотел продолжить движение воздушным транспортом. В кассе объяснили: «Лететь на Иссык-Куль можно только вертолетом. Он берет на борт шесть пассажиров. Но сегодня он не полетит, потому что горный перевал на высоте почти две тысячи метров закрыт туманом. Поезжайте автобусом, он ходит каждый день. Так будет надежней». Я с великим оптимизмом прибыл на автовокзал. Вместо мягкого, как я предполагал, «Икаруса» подали на посадку почти игрушечный автобус марки ПАЗ (его производили в городе Павлово на Оке).

Автобус мгновенно оккупировали «басмачи» с мешками и тюфяками, спокойно оставив на моем кожаном чемодане автографы своих ног, и мы тронулись в путь. («В путь, так в путь, – сказал джентльмен, падая в колодец» – моя любимая английская поговорка.) Я дремал, просыпался, снова дремал, что-то перекусывал на остановках, испытывая при этом легкую брезгливость, кругом было довольно грязновато. Ехать пришлось целый день, то по равнине, то преодолевая Киргизский хребет. Общей сложностью 300 километров. Я сел в автобус в черном костюме, а приехал в санаторий в сером. Когда я слегка ударил себя ладошкой по груди, то скрылся в облаке микроскопической пыли, которая, в дальнейшем, сопровождала всех нас – курортников в течение всего времени пребывания в Киргизии. Это общий недостаток Средней Азии. И в Ташкенте такая же пыль. Она неискоренима, ведь рядом Каракумы и Кызылкумы, огромные хранилища песка. «Ничего себе, пляжик», – подумал я, разглядывая висящую на стене карту.

8. Утром меня разбудил противный скрип то ли несмазанной телеги, то ли кто-то разрабатывал давно не открывавшиеся ворота. Встал с легкой головной болью. Врач, женщина средних лет, с лицом крестьянки полуразвалившегося колхоза, на мои жалобы не обратила внимания. «Это у вас высотная болезнь. Вы же моряк, всю жизнь живете у моря. А здесь в горах атмосферное давление отличается от вашего привычного. День – два и все пройдет». А когда я собрался уходить неудовлетворенный, она проявила ко мне повышенный интерес с совершенно неожиданной стороны. «У вас очень красивая рубашка. Вы должны мне ее продать. У мужа день рождения и я ему ее подарю. Разве здесь в поселке Тамга я смогу купить такую рубашку?» У меня глаза на лоб. Рубашку эту я надел первый раз. Специально купил ее для отпуска. И расцветка, и размер мои. Долго выбирал. На такие наглые поползновения на мою обновку я даже хотел, было, обидеться. Но после легкого шантажа с ее стороны, я понял, что лучше сдаться без боя. Так как впереди почти двадцать дней лечения и от нее зависит, как оно будет организовано. После этого я, действительно, стал ее лучшим другом, и она мне прописала дополнительно грязевые ванны, после которых мне стало позднее не очень хорошо.

Военный санаторий Тамга. Гагарин в санатории. Фото из музея

На второе утро я опять был разбужен противным звуком. Быстро надел спортивный костюм и пошел на разведку, делая вид, что я заядлый спортсмен. На улице, метрах в пятидесяти от моих окон, я обнаружил гнусную причину отвратительного звука. Хорошо упитанный осел при виде меня как-то напрягся и запел свою любовную песню, от звука которой даже зубы заныли. Наградила же природа этого ишака таким «чудным» голосом! Более того, своим мужским достоинством он показывал, что ему нужна «девушка». Вот в такой обстановке началось мое пребывание на курорте на озере Иссык– Куль. Теперь-то я понимаю, что это был символ, говорящий, что еще один «осел» прибыл на озеро.

.

9. Где-то, через месяц, после возвращения из отпуска я стал замечать какие-то неприятности с голосом. Он у меня начал сипеть, и я испытывал некоторый дискомфорт: слабость, головокружение, небольшое повышение температуры. Думал, легкая ангина, пройдет. Раза три даже прополоскал горло содой. Еще через месяц мне стало трудно говорить и выполнять свои функциональные обязанности. Я на морском полигоне начальник организационно-планового отдела. Кроме многих других задач, я обязан по пятницам объявлять офицерам и мичманам руководящие документы, зачитывать приказы и директивы Командующего Флотом и Министра Обороны. Один раз я поручил эту работу своему заместителю, затем второй раз. Потом вызвал меня к себе заместитель командира по политической части, очень строгий и серьезный капитан первого ранга Петров Андрей Александрович: «Если вы больны, направляйтесь к врачу. Пусть вас обследуют и сделают заключение о вашем здоровье. Я вам не позволю дискредитировать важные руководящие документы». (Замполит любил излагать свои мысли коротко и ясно: «На служебной лестнице стойте справа, не мешайте идущим вниз!» Однажды он собрал офицеров, работающих над диссертациями. Увидел, что их много, и сказал: «Диссертантов столько, что они не нуждаются в защите». Когда он ругал очередного начальника испытательного отдела за нерадивость, всегда заканчивал свою тираду, перефразируя Вольтера: «Если в вашем отделе обитает хотя бы один умный человек, – передавайте ему привет!») На следующий день утром я пошел в военную поликлинику. Врач, майор медицинской службы, бывший подводник, очень внимательно выслушал мои жалобы. Стал серьезным, открыл какой-то справочник, почитал его, после этого долго изучал мое горло. Затем сказал сакраментальную фразу: «Идите в госпиталь, сдайте в лабораторию кровь на анализ!» «На какой анализ?», – спрашиваю я. «На реакцию Вассермана!» Через два дня врач позвонил мне и сказал, что надо повторить анализ, но уже в лаборатории городской больницы. Я сказал: «Легко!» Пошел и сдал порцию крови, не чувствуя пока никакого беспокойства. А напрасно!

10. Вот и наступил мой самый черный день в жизни. В первой половине дня вызывает меня гневный замполит, на нем нет лица. В кабинете какие-то люди. Вот, вижу врач – начальник военной поликлиники, и незнакомый милиционер в форме майора. «Только что получены результаты ваших анализов. И первый, и второй анализы крови подтверждают, что у вас сифилис. Вы, самый падший офицер в нашей части. Вы опозорили не только воинскую часть, вы опозорили весь военно-морской Флот. Вы …, вы …», – он что-то еще долго говорил злое и обидное, но я ничего не понимал, я был в ступоре. Наконец, я вымолвил: «А причем здесь я?» Замполит быстро и решительно мне объяснил, что не надо было соваться, куда попало. «Я даже не понимаю, о чем вы говорите!», – пытаюсь я вставить свой «полтинник». Капитан 1 ранга Петров, борец за чистоту партийных рядов, взревел: «Вы сейчас напишите рапорт об увольнении с действительной военной службы. Флоту сифилитики не нужны! А затем работник милиции и врач допросят вас о ваших контактах с проститутками, чтобы выяснить, кто является разносчиком этой гнусной болезни. Парткомиссия рассмотрит ваше персональное дело, и вы будете исключены из рядов КПСС. Завтра, чтобы я вас не видел в части! Доктор, уложите его в госпиталь, и пока он будет лечиться, мы оформим все необходимые документы на увольнение его из рядов военно-морского Флота. Идите!» И я пошел туда, куда меня направил комиссар. Конечно, руки не подал. Я стал изгоем. Весть о моей болезни мгновенно разлетелась по воинской части. (Великий мудрец Сократ давно дал определение этой человеческой слабости: «Людям легче держать на языке горящий уголь, нежели тайну». Болезнь же заразная. Спасайся, кто может!) А когда увидели милиционера и врача, ведущих меня на допрос, телефон в моем кабинете перестал звонить, и все подчиненные скрылись в каких-то таинственных шхерах.