Ложа рыси - Кэтрин Куртц

Она торопливо вошла и огляделась. Выражение лукавого удовлетворения появилось на лице. Судя по освещению, было утро, но мисс Толбэт еще не пришла. Закрыв за собой дверь, женщина поспешно подошла к кровати Джиллиан и начала осматриваться, явно что-то разыскивая. Не отводя взгляда, Перегрин открыл чистый лист бумаги и начал быстро зарисовывать свое впечатление о ее лице.

Сначала женщина заглянула в мусорную корзину, потом открыла дверцу тумбочки и начала рыться внутри, через мгновение поднявшись с зажатой в руке щеткой для волос. В тот же миг, как он разглядел это, она засунула щетку под комбинезон и, воровато оглянувшись, поспешно вышла из палаты.

Перегрин неистово рисовал, потом понял, что сцена снова изменилась. Джиллиан по-прежнему лежала неподвижно, но теперь над ее правой рукой наклонился седой мужчина в белом халате. В руках у него был шприц. Сначала Перегрин испугался, что человек вводит Джиллиан какой-то неизвестный наркотик, но… нет, кровь медленно наполняла шприц. Наверное, лаборант брал кровь для дальнейших исследований.

Однако, прежде чем он смог зарисовать этот образ, подавленный крик Айрис Толбэт вывел его из состояния полутранса. Он резко прищурился в водовороте образов и увидел, что мать Джиллиан смотрит на дочь, открыв рот от изумления, и показывает пальцем. Встревоженно обернувшись, Перегрин неожиданно встретился взглядом с парой больших голубых глаз.

Джиллиан смотрела прямо на него. Ее взгляд подействовал, как физический удар. Прежде чем Перегрин смог отвести глаза, на него налетела внезапная приливная волна образов. Его словно захлестнуло потоком разбитых витражных стекол.

Перегрин задохнулся и попытался отвести взгляд. Волна быстро несла его, ударяя впечатлениями настолько яркими и сбивающими с толку, что у него закружилась голова. Карандаш выскользнул из пальцев и покатился по линолеуму с деревянным стуком, он едва смог удержать в руках альбом. Стремление не уронить его оборвало последнюю волну разбитых картин, и все внезапно прекратилось.

Он закрыл глаза и испустил долгий, облегченный вздох, слегка удивленный, что еще сидит в кресле. По-прежнему вцепившись в альбом, он справился с головокружением. Прошла, кажется, вечность, прежде чем он осторожно приоткрыл один глаз и обнаружил, что Айрис Толбэт, бледная и возбужденная, склонилась над ним.

— Вы видели, мистер Ловэт? Видели? — спросила она наполовину испуганно. — Джиллиан открыла глаза! Вы видели, правда?

Перегрин кивнул и тут же пожалел об этом. Взяв себя в руки, он сказал:

— Да, видел.

— Это первое движение, которое она сделала сама, за много недель! — продолжала Айрис, уже возвращаясь к Джиллиан, когда медсестра просунула голову в дверь в ответ на крик. — Она открыла глаза! — сказала она сестре. — Пожалуйста, позвоните доктору Синклеру и скажите ему! Я боялась, что мне померещилось, но мистер Ловэт тоже видел это!

Когда сестра вопросительно взглянула на Перегрина, тот кивнул. Изогнув бровь, сестра ушла звонить, а Айрис взяла слабую руку дочери и погладила ее. Перегрин украдкой взглянул на Джиллиан, но глаза девочки теперь были закрыты, и она, очевидно, снова провалилась в странную кому, держащую ее в рабстве.

— Мистер Ловэт, как вы думаете, это было знаком, что она начинает выходить из этого? — робко спросила Айрис.

— Вообще говоря, не знаю, — ответил Перегрин. Воспоминание о пережитом только что хаосе было настолько сильным, что у него кружилась голова, и он, не думая, положил первый набросок поверх второго и убрал в этюдник. — Мне кажется, нам лучше подождать сэра Адама и леди Синклер и посмотреть, что они думают.

Адам и Филиппа, однако, были равно осторожны, выслушав рассказ Айрис о происшедшем.

— Это ободряющий знак… вроде бы, — признала Филиппа, проверив основные показатели состояния Джиллиан, — но не поддавайтесь искушению придать этому случаю слишком большое значение. Еще слишком рано надеяться.

Айрис переплела пальцы.

— Наверное, вы правы, — сказала она неохотно. — Но все-таки я не могу чувствовать больше оптимизма, чем за многие недели.

Она повернулась к Перегрину почти с благоговейной улыбкой.

— Неделю назад я, наверное, обиделась бы, если бы моя дочь среагировала на кого-то, кроме моего мужа или меня. Но больше я так не считаю. Напротив, я рада, что хоть кто-то может достучаться до нее. Не знаю, что вы сделали, мистер Ловэт, но я все равно благодарна. Вы ведь придете снова, правда? Пожалуйста, скажите, что придете.

Перегрин прямо встретил ее взгляд, удивленный силой собственной решимости.

— Теперь я бы ни за что не отказался, — уверил он ее.

— Ваши чувства делают вам честь, мисс Толбэт, — мягко вмешался Адам. — Но, пожалуйста, помните, что до чуда еще очень далеко…

Это было все, что они с Филиппой были готовы сказать в присутствии Айрис. Перегрин благоразумно подождал, пока они трое не оказались в кабинете Адама, прежде чем пристать с расспросами.

— Мисс Толбэт была права? — спросил он. — Джиллиан среагировала именно на меня?

— Похоже на то, — сказал Адам с мимолетной улыбкой над затяжным изумлением Перегрина. — Мы уже отмечали, что Скотт, прежняя личность Джиллиан, выделил вас в Мелроузе как подходящего человека для общения. Несомненно, несмотря на весь ущерб, причиненный ее душе, какая-то форма узнавания еще возможна. Если нам повезет, мы используем это в последующем лечении.

Он внимательнее посмотрел на Перегрина.

— А теперь расскажите нам, что вы видели.

Перегрин поморщился.

— Боюсь, ничего особо связного. Это было почти все равно, что смотреть на крупномасштабную живопись Пикассо: все разбито на кусочки и перемешано. У меня было ощущение, что все кусочки еще там… но что за труд рассортировать их и снова разложить по местам!

Адам решил пока оставить этот вопрос.

— Вы, кажется, сказали, что сделали несколько рисунков?

— Только пару, — сказал Перегрин, подавая альбом. — По-моему, ничего особенно полезного там, где касается самой Джиллиан… но я могу сказать вам, что произошло со щеткой для волос. Не обращайте внимания на первый. Это была просто разминка.

Открыв альбом, Адам бросил любопытный взгляд на первый рисунок и внимательно рассмотрел второй.

— Оч-чень интересно, — пробормотал он, рассматривая набросок уборщицы. — Погляди-ка, Филиппа. Ручаюсь, это Марджори Льюис… если это ее настоящее имя.

Под вопросительным взглядом Перегрина Филиппа тоже всмотрелась в рисунок.

— Ну что же, это придает всему делу совершенно новый поворот, не так ли? Очевидно, за нами следят даже внимательнее, чем мы опасались.