Гранит - Григорий Терещенко

Сергей Сергеевич выпрыгнул в воду и прикрепил лодочную цепь к дереву. Потом подхватил на руки девочек и понес их на берег. Сквозь потоки ливня он заметил палатку.

— Можно? — спросил Григоренко, заглядывая внутрь. Увидев в палатке Пентецкого, он удивился: —Так это вы здесь?

— Заходите, заходите!.. Сергей Сергеевич?! Откуда вы взялись в такую погоду?..

— Как видите, не рассчитал.

— И дочки с вами? — спросила жена Пентецкого.

— Мы здесь с женой отпуск проводим, — объяснил Николай Фролович.— Лучше любого Крыма.

Палатка просторная. В центре — крепко сколоченный стол.

— Ты не испугалась, Верочка? — спросил Сергей Сергеевич.

— Нет, папа, ты ведь сильный!

— А ты, Ирочка?

— Я тоже...

— Вы переоденьтесь, — предложила жена Пентецкого. — Девочек заверните в сухие простыни и одеяла. А Оксане Васильевне я дам свой халат. И для вас что-нибудь найдем.

— Давайте к столу! Чаем согреетесь, — сказал Пентецкий. — Дождь перестанет — уху сообразим...

«Как хорошо, что своих встретили», — подумала Оксана Васильевна, кутаясь в просторный халат и отхлебывая из эмалированной кружки горячий чай.

Верочка, завернутая в простыню и одеяло, сидела на коленях у Сергея Сергеевича. Иринка насупилась, очевидно ревнуя отца. Он ведь ее родной отец, а взял к себе Верочку...

Это заметила Оксана Васильевна и стала что-то шептать на ушко Иринке. Та сразу же начала звонко смеяться...

В последнее время Григоренко мысленно ловил себя на том, что обход цехов он всегда начинает теперь с нового карьера, где работают резальные и шлифовальные машины. Да и как же иначе? Именно этим участком больше всего интересуются и в главке, и в министерстве.

Сергей Сергеевич останавливается около машин, любуется полированным гранитом.

— Здорово! Красиво! Но... мало, мало!.. — говорит он. — Нам еще за второй квартал долг нужно покрыть. А своему городу дадим мы когда-нибудь плиты?

Ему возражают. Да разве не понятно, что мало? Но очень узкий фронт работ. Всему свое время. И родной город будет обеспечен плитами. Ведь только-только добрались до массива гранита без микротрещин... Ну как тут выделишь что-нибудь городу, если план все еще не выполняется? Вместо шести тысяч квадратных метров во втором квартале и половины не сделали. И, несмотря на это, в третьем квартале план еще увеличили почти вдвое.

Григоренко направляется на строительство завода вторичного дробления.

В центре просторного корпуса, едва не касаясь подкрановых балок, поднимаются две конусные дробилки. «Закончим строительство и сразу же займемся комплексной автоматизацией, — прикидывает Сергей Сергеевич. А там и до лазерного луча дойдем. Тогда дело двинется значительно быстрее...»

Над головой послышалось предостерегающее: дзинь, дзинь, дзинь!

Григоренко отскочил в сторону и посмотрел вверх. Кран шел на холостом ходу. Из кабины выглядывала Светлана. Да-а, напугала крановщица директора комбината. Григоренко погрозил ей пальцем. Светлана улыбнулась. Как ни странно, но от этого на душе Григоренко сразу стало веселее.

«А еще говорят, что директор строгий. — Сергей Сергеевич снова мельком взглянул вверх. Лицо крановщицы приняло серьезный и, как показалось ему, даже озабоченный вид. — Правильно начинает жить девушка. Не на танцы вечерами бегала, а на курсы крановщиц. И добилась своего. Непонятно только, почему Комашко не хотел переводить ее на кран. Вон как быстро освоилась. А там, вероятно, пойдет учиться заочно в техникум или институт...»

Григоренко опять перевел взгляд на конусные дробилки. «Ну и махины, — с восхищением подумал он. — Половину корпуса занимают. Возле них кажешься таким маленьким...»

Здесь уже хлопочут рабочие камнедробильного завода. Драч направил сюда и своих. Значит, смекнул: как ни оттягивай, а эту работу выполнять все равно им придется.

Григоренко и не заметил, как подошел Боровик.

— Сергей Сергеевич, снова у нас неприятность!

— Что случилось?

— Вышла из строя резальная машина. Нужно немедленно командировать Файбисовича в Свердловск.

Григоренко пристально посмотрел на Боровика. Его удивила последняя фраза Михаила Петровича.

— Это зачем?!

— Просить запасные части для резальных и шлифовальных машин.

— Так ведь неделю назад мы получили запчасти. Два контейнера.

— Получить-то получили, но не для этих машин. А у одной — на валу трещина появилась. Завтра и другая может остановиться.

— Как трещина, я только что оттуда?!

— Да так. Вы только ушли...

Григоренко заторопился к телефону.

— Лев Давидович, в чем дело? Почему остановлена резальная машина?

— Нет запасного вала. Да вы лучше с Гамзой поговорите. Он давал мне спецификацию. Гамза рядом, передаю ему трубку.

— В чем дело? — сердито спросил Григоренко.

— Инженер по эксплуатации ошибся, Сергей Сергеевич. Не те запчасти заказал.

— Заявку вы подписывали?

— Поверил... и подписал.

— Я отстраняю вас от должности!..

— Как это отстраняете? — удивился Гамза. — На каком основании?

— Слишком долго я тянул с вами. Вы лишь должность занимали. Сами не работали и другим мешали...

— Я буду жаловаться!.. Я...

Григоренко положил трубку.

«Опять план провалился! Ну кто бы мог подумать о такой небрежности, нерадивости. Не те запчасти, видите ли, заказали! Как же теперь в Москву докладывать?»

Григоренко только вчера получил письмо от Шера. Небольшой листок, написанный собственноручно начальником главка: «Вы должны наконец понять: министерству необходима плита. Мы ждем ее от Вас!..»

Григоренко задумался: «Что же делать? Что предпринять?.. Да, остается одно — срочно, как советует Боровик, командировать Файбисовича в Свердловск. Пусть вылетает самолетом...»

Лисяк никогда еще не видел Сабита таким разгневанным. Глаза его широко раскрыты, злые — просто страшные. Скажи что не так — бросится драться. Конечно, Ростислав может дать сдачи... Но их двое, а он один, да и...

— Где Светлана? — спросил Сабит.

— А я откуда знаю, — огрызнулся Ростислав.

— Не знаешь?..

У Сабита были Все основания разгневаться. В конце смены к нему подошла взволнованная женщина и накричала на него так, будто бы он, а не кто другой был во всем виноват. «Найдете вы на своего дружка управу или нет?! — возмущенно выкрикивала женщина. — Ишь какой, поиграл с девушкой и бросил!.. Уехала она... Куда — никому не сказала. В больницу, наверно... Потому и на работу не вышла...»

— Ну что вы, хлопцы, в самом деле. Не бросал я Светлану, — начал оправдываться Лисяк. — Вовсе не обманывал. С чего вы взяли?!

— Тогда бери отгул и поезжай за ней! — поддержал Сабита Тришкин.

— Нету у меня отгулов. И — конец месяца сейчас... Кто меня отпустит?

— Бери бумага. Пиши заявление. С прорабом мы мало-мало договоримся.

Ростислав нехотя оторвал кусок ватмана, долго разрезал его, потом разыскал авторучку.

— Ну, чего писать?

— Он еще спрашивай! Проси два дня за свой счет. А там — суббота, воскресенье...

— Зачем столько? Я и за день управлюсь...

Ростислав и сам уже решил съездить к родителям Светланы. Она, по-видимому, туда уехала. На Черкасщину. Найти бы только такой. До Черкасс не так и далеко. До Золотоноши сто тридцать километров да до Черкасс тридцать. Дорога хорошая — асфальт. А от Черкасс проселком километров двадцать. Так, кажется, говорила Светлана. За сегодня можно успеть.

— У тебя, Македон, деньги есть? — обратился Ростислав к Тришкину.

— С полсотни наскребу.

— Одолжи до зарплаты!

— У тебя что, денег совсем нет?

— Есть, да мало. Послушай, Македон! — воскликнул вдруг Лисяк. — А может, вместе подадимся? Веселей будет.

— Куда?

— Известно, на Черкасщину, больше некуда. На такси. Сегодня же и вернемся.

— Так тебе и поедет такси до Черкасс.

— Ну, попросим, десятку переплатим. Поедет...

Когда подъехали к Загруновке, села не было видно. Сумерки и мрачные, низко бегущие тучи укутали все темнотой.

— Звонари? — переспросил прохожий. — В центре их хата. Три тополя возле нее.

В домике Звонарей горел свет.

— Филипп! — послышался женский голос, как только Ростислав хлопнул дверцей. — Не к нам ли машина?

— Еще чего-нибудь придумай, — ответил мужчина из сеней.

— Да к нам подъехала, тебе говорят.

Лисяк подошел к женщине. В руках у нее было сито. Она стояла в квадрате света, падающего из окна.

«Конечно, это мать Светланы, очень похожа на нее. А какая еще стройная и красивая», — отметил про себя Ростислав.

— Напиться можно?

— Заходите, люди добрые, в хату, — пригласила женщина.