10 мифов об СССР - Андрей Колганов

Несколько особняком стоит позиция «державников» – авторов преимущественно отечественных и акцентирующих внимание на принадлежности СССР к единой Евразийской (Российской) цивилизации. Эти авторы считают различия царской и советской империй менее значимыми, нежели различия между европейской и евразийской цивилизациями, и подчеркивают особую роль Сталина, который, собственно, и смог трансформировать изначально западнический проект еврея Маркса в собственно российский, отвечающий вековым традициям российского Государства (именно так, с большой буквы внутренне пишут это слово «державники») советский тип сверхдержавы (советскую разновидность Евразийской цивилизации). С их точки зрения, причины распада СССР видятся в отходе руководства СССР в конце ХХ века от сталинской державно-государственнической стратегии и попытке ориентации на Запад, что несовместимо с традициями, менталитетом и иными особенностями нашей Родины.

После этого краткого обзора основных позиций, я хотел бы предложить авторскую гипотезу, которая будет исходить из необходимости объяснить, во-первых, возникновение особого общественно-экономического строя в нашей стране и, во-вторых, исходя из особенностей этого строя, объяснить причины распада Советского Союза.

«Ловушка ХХ века»

Суть авторской гипотезы я бы сформулировал так: и возникновение СССР как крайне специфической социальной системы, и его распад вызваны одними и теми же причинами, а именно тем, что в начале ХХ века родился такой специфический организм (сталинский «реальный социализм», или, как я покажу ниже, «мутантный социализм»), который был достаточно хорошо приспособлен к противоречиям эпохи позднего индустриализма, империалистических конфронтаций и мировых войн, но оказался абсолютно не способен (в том его виде, который сложился в середине ХХ века и так и остался по сути своей сталинским) дать достойный ответ на вызовы эпохи глобализации и информационной революции.

Рассмотрим этот вопрос подробнее. К числу причин возникновения именно специфического экономического и общественного строя нашей страны я бы отнес феномен, который условно назвал «ловушкой ХХ века». Суть ее в следующем. С одной стороны, мир в начале ХХ века, пройдя через Первую мировую войну, через начавшиеся антиколониальные движения на Востоке, через мучительные противоречия империализма на Западе (вспомним, это был период борьбы за 8-часовой рабочий день, право свободного создания профсоюзов, минимальные социальные гарантии – все то, что ныне мы считаем атрибутами капитализма), столкнулся с необходимостью возникновения нового строя.

В этом смысле, когда Ленин писал свою книгу: «Империализм как высшая стадия капитализма» и говорил о кануне социалистической революции, он был прав. Для разрешения мучительных, жестких противоречий начала ХХ века была необходима Социалистическая революция. В этом смысле неслучайно то, что не только в Российской империи, но и в Венгрии, Германии, на Востоке произошли мощные антиимпериалистические подвижки, революции и то, что Социалистическая революция в России получила столь огромный и очень быстрый отклик в мире (притом, что тогда не было ни информационных систем, ни телекоммуникаций, а очень многие просто даже писать и читать не могли). Этот взрыв, его отзвуки получили отражение во всем мире, ибо они отвечали вызовам людей, потребностям людей.

Напомню классические предпосылки социалистической революции, которые были показаны в работах той поры, причем не только Лениным, но и Розой Люксембург и многими другими учеными-марксистами. Это высокий уровень обобществления производства и концентрация капитала; противоречия финансового капитала как паразитического; агрессивная сущность империализма, которая вызвала и Первую мировую войну, и целую серию локальных войн; мощный колониальный пресс.

Я назвал эти предпосылки, прежде всего, потому, что мне интересно сравнить ситуацию тогда с сегодняшним положением. По спирали отрицания отрицания, через социал-демократический период середины ХХ века, мы вновь пришли к очень похожей стадии но на качественно новом уровне: начало нового века ознаменовалось рождением новой протоимперии глобального капитала, начинающего новый виток реколонизации мира, в том числе при помощи прямого насилия (Югославия, Афганистан, Ирак…). Но это одна сторона медали – необходимость рождения нового общества.

С другой стороны, ловушка ХХ века состояла в том, что возможность развития по пути движения к качественно новому обществу была абсолютно минимальной и в мире, и в России, где ее почти не было. При этом я бы обратил внимание на то, что речь идет не только о материальных предпосылках (уровне индустриализации, количестве рабочего класса и т. д., а в Российской империи более 80 % населения было занято ручным аграрным трудом, будучи неграмотными, забитыми полурабами военно-феодального капитализма), но и о других, обычно не акцентировавшихся феноменах.

Так, опыт СССР особенно явственно, хотя и с негативной точки зрения, показал, что новое общество может создаваться только самими людьми снизу; сверху, бюрократически его построить нельзя. Создание именно новых общественных отношений (а не только новых городов и заводов) самими людьми снизу, я вслед за учеными марксистами называю совместным или ассоциированным социальным творчеством. Для этого ассоциированного, совместного сотворения новых общественных отношений и форм необходимы опыт коллективной, организованной борьбы трудящихся и высокий уровень культуры.

Поэтому, говоря об абсолютном минимуме возможности движения к новому обществу, недостаточности предпосылок позитивного созидания социализма, я говорю не только об отсутствии достаточного уровня цивилизации и количестве индустриального пролетариата, но и о низком потенциале социального творчества. В результате объективно возникла ловушка, когда необходимость нового общества существовала и была очень мощной, а возможность созидания свободного коммунистического общества снизу была абсолютно минимальной, если существовала вообще.

Тем не менее, революционный взрыв 1917 года и последующие революции в Венгрии и Германии, освободительные движения на Востоке породили такую мощную, идущую снизу социальную энергию, что на этой энергии, на инерции этого социального взрыва мы довольно долго развивались по социалистической траектории.

Парадоксом этой мощной социальной энергии было то, что полуграмотные люди, не имевшие опыта жизни в рамках гражданского общества, создавали сами снизу Советы, органы рабочего контроля и коммуны, новые формы общественной организации армии, общественные инициативы в области культуры и спорта и т. д. Революция сломала барьеры и перегородки, сдерживающие человеческие таланты, и обнаружилось, что среди солдат и крестьян, среди рабочих и рядовой интеллигенции нашлось невообразимое количество талантов, которые способны были конкурировать, соперничать с величайшими умами и профессионалами человечества.

Еще раз подчеркну: для действительного массового творчества снизу предпосылок было не достаточно, и с самого начала это социальное творчество, создание нового общества снизу шло параллельно с развитием бюрократической государственно-партийной системы, которая потом стала номенклатурой.

В результате в нашей стране пришлось решать два блока задач. Первый – тот, о котором говорится постоянно, – это ускоренное развитие промышленности, обновление сельского хозяйства, создание нового типа технологий, электрификация, налаживание централизованного планирования и национализация. Такова одна сторона дела. И в рамках этой задачи можно и должно было использовать не только новые, но и современные для того времени буржуазные формы, начиная от крупных корпораций и финансов, и заканчивая мелким бизнесом, розничной торговлей в качестве поддержки (своего рода костылей) для государственного сектора.

Но был и второй блок проблем, который отмечают гораздо реже. Если в первом случае вопрос «Кто кого?» стоял в плоскости борьбы: государственный сектор или буржуазный, то во втором случае тот же вопрос «Кто кого?» стоял уже в другой плоскости. Вторая область борьбы была сферой столкновения социального творчества, созидания нового общества снизу самими трудящимися, с одной стороны, и развивающейся государственно-бюрократической партийной надстройки (этой будущей номенклатуры), операющейся на конформизм и мещанство масс – с другой стороны. И если в первом случае общественный сектор (превратившийся в государственно-бюрократический) победил буржуазный, то во втором случае номенклатура, государственно-бюрократическая власть в конечном итоге победила социальное творчество трудящихся.