Мир без конца - Кен Фоллетт

— Мост на остров?

— А еще один с острова на тот берег. Два маленьких моста вместо одного большого. Намного дешевле.

— Но людям придется пересекать остров, чтобы добраться от одного моста до другого.

— Ну и что?

— А то, что там прокаженные!

— Остался один человек. Его можно переселить куда-нибудь в другое место. Болезнь, кажется, исчезла.

Эдмунд задумался.

— Значит, все приезжающие в Кингсбридж окажутся на том самом месте, где мы стоим сейчас.

— Нам придется построить новую улицу и кое-что снести, но это небольшие расходы по сравнению с тем, что можно сэкономить на мосте.

— А с той стороны…

— Пастбище аббатства. Я видел все как на ладони, когда работал на крыше церкви Святого Марка. Там и додумался.

Эдмунд кивал:

— Вполне разумно. Странно, почему мост не построили здесь с самого начала.

— Его строили сотни лет назад. Может быть, тогда течение было иным. Берега со временем меняются. Например, рукав между островом и пастбищем мог быть шире. В таком случае не было смысла строить здесь.

Олдермен всмотрелся в даль, и Мерфин проследил за его взглядом. Лепрозорий представлял собой полуразвалившиеся деревянные хижины, разбросанные на трех-четырех акрах земли. Остров слишком каменист для сельскохозяйственных угодий; правда, здесь росли деревья и высокая трава. А еще развелось полно кроликов, которых горожане не ели, считая, что в них переселяются души умерших прокаженных. Когда-то изгои держали кур и свиней, однако единственному оставшемуся прокаженному было проще доставлять продукты.

— Ты прав. За последние десять лет в городе не было ни одного случая.

— Я вообще ни разу не видел больных проказой, — пожал плечами Мерфин. — В детстве думал, надо говорить «проказники». Был уверен, что на острове живут люди, которые только и делают, что играют.

Эдмунд рассмеялся и, повернувшись к реке спиной, осмотрел постройки.

— Потребуется тонкий подход. Людей, жилища которых придется снести, нужно убедить в том, что им выпала крупная удача — ведь они переезжают в новые, лучшие дома, а соседи нет. А остров, наверно, придется окропить святой водой, чтобы поверили, что он не опасен. Но все это можно устроить.

— Я вычертил оба моста со стрельчатыми арками, как в соборе. Очень красивые.

— Покажи.

Торговец и строитель пошли к аббатству. От собора, мокрого после дождя, к низким облакам поднимался пар, как от не желающих разгораться сырых поленьев. Мерфину самому не терпелось посмотреть чертежи — он не был на чердаке около недели — и объяснить все Эдмунду. Фитцджеральд много думал о том, почему вода подмыла старый мост и как уберечь новый от той же участи. Миновав северный портал, они поднялись по винтовой лестнице. Мокрые башмаки скользили по истертым каменным ступеням. Эдмунд энергично приволакивал усохшую ногу.

На чердаке каменщиков горело несколько светильников. Сначала Мерфин порадовался, что будет лучше видно, потом заметил на чертежном настиле Элфрика и напрягся. Война с бывшим мастером продолжалась. Тому не удалось отговорить людей брать дерзкого выскочку на работу, но он по-прежнему делал все, чтобы недоучку-подмастерье не приняли в гильдию плотников, и молодой человек жил на птичьих правах, на что, правда, все смотрели сквозь пальцы. Элфрик ведет себя глупо и мелко. Он испортит разговор с Эдмундом. Мерфин велел себе быть потверже. Почему именно ему, а не злопамятному учителю должно быть неловко?

Фитцджеральд придержал Эдмунду дверь, пересек комнату к чертежному настилу, и у него потемнело в глазах. Элфрик чертил что-то двумя циркулями на свежем слое штукатурки. Бывший наставник замазал пол, полностью уничтожив чертежи Мерфина. Не веря своим глазам, молодой человек спросил:

— Что ты наделал?

Элфрик презрительно посмотрел на него и молча продолжил чертить.

— Он замазал мои чертежи, — повернулся Мерфин к Эдмунду.

— Эй, ты что же делаешь? — требовательно спросил олдермен.

Не обратить внимание на тестя Элфрик не мог.

— Да ничего. Время от времени чертежный настил замазывают новой штукатуркой.

— Но ты уничтожил важные чертежи!

— Правда? Аббат не поручал этому сосунку никаких чертежей, а он не просил разрешения работать на чердаке.

Вызывающая дерзость Элфрика бросилась в голову вспыльчивому Эдмунду.

— Не делай глупостей, — с угрозой в голосе произнес он. — Я просил Мерфина подготовить чертежи нового моста.

— Простите, на это имеет право только аббат.

— Проклятие, но деньги дает гильдия.

— Аббатство вернет заем.

— И все-таки он дает нам право голоса.

— Вот как? Вам бы поговорить с аббатом. Хотя не думаю, что он поручит мост неопытному подмастерью.

Мерфин посмотрел, что чертил Элфрик.

— Полагаю, твой чертеж моста.

— Аббат Годвин велел мне построить мост, — ответил мастер.

— Не спросив нас? — Эдмунд был потрясен.

Элфрик обиделся.

— А зачем? Вы что, не хотите, чтобы работу получил муж вашей дочери?

— Круглые арки, — присмотрелся Мерфин. — И узкие пролеты. Сколько у тебя будет опор?

Элфрик не очень хотел отвечать, но Эдмунд выжидательно смотрел на него.

— Семь, — промямлил строитель.

— В деревянном было только пять! — воскликнул Фитцджеральд. — А почему они такие толстые, а пролеты такие узкие?

— Чтобы выдержали вес каменной проезжей части.

— Для этого не нужны толстые опоры. Посмотри на собор — колонны несут вес крыши, а сами тонкие и на приличном расстоянии друг от друга.

Элфрик ухмыльнулся:

— По соборной крыше никто не разъезжает на повозках.

— Верно, но…

Молодой архитектор осекся. Когда идет дождь, огромная крыша скорее всего принимает на себя вес куда больший, чем повозка с камнями, но зачем объяснять это Элфрику? Он не нанимался просвещать невежественного строителя. Замысел бывшего наставника убог, но Мерфин решил не улучшать его, а заменить собственным, чтобы упрямец остался с носом. Олдермен тоже понял, что теряет время.

— Это решение принимать не тебе, — буркнул он и, хромая, вышел.

Дочь Констебля крестил сам аббат Годвин. Джону выпала такая честь, поскольку он являлся важным наемным работником аббатства. Присутствовали все знатные горожане. Хотя Констебль не имел ни состояния, ни влиятельных родственников — его отец был монастырским конюхом, — Петронилла говорила, что уважаемые люди должны оказывать ему внимание и поддержку. Керис же считала, что уважаемые люди снисходят до Джона, так как он нужен им для охраны их собственности.

Опять шел дождь, и все собравшиеся вокруг купели были такими же мокрыми, как и младенец, которого кропили святой водой. Глядя на крошечное беспомощное существо, Керис испытывала странные чувства. После того дня она решительно гнала от себя мысли о беременности, но при виде ребенка в ней поднималась теплая волна и хотелось взять его на руки. Девочку назвали Некой, как племянницу Авраама.

Двоюродный брат никогда не умел обращаться с детьми и, как только таинство закончилось, повернулся уходить, но Петронилла схватила его за рукав бенедиктинской рясы.

— Что с мостом?

Она говорила тихо, но Керис услышала и навострила уши. Годвин ответил:

— Я попросил Элфрика подготовить чертежи и расчеты.

— Хорошо. Пусть всем занимается семья.

— Элфрик — член гильдии.

— Могут еще найтись желающие. Будь начеку.

— Мне решать, кто будет строить мост.

Керис так разозлилась, что не удержалась.

— Как ты можешь? — спросила она у Петрониллы.

— Я не с тобой говорила, — ответила та.

Племянница пропустила это мимо ушей.

— Почему не посмотреть чертежи Фитцджеральда? Хотя бы сравнить.

— Потому что парень пока не член семьи.

— Да он практически живет с нами!

— Но ты не выходишь за него замуж. Если бы вышла, может, все сложилось бы иначе.

Суконщица знала, что тут ее слабое место, и решила подойти с другого боку.

— Ты всегда была против Мерфина. Но все знают, что строитель он лучше Элфрика.

Ее услышала Алиса.

— Элфрик научил Мерфина всему, а теперь тот кричит на всех углах, что разбирается лучше!

Это было нечестно, и Керис совсем разозлилась.

— А кто построил паром? — Она повысила голос. — Кто починил крышу Святого Марка?

— Мерфин строил паром, еще работая у Элфрика. А церковь Святого Марка к Элфрику не обращалась.

— Да потому что было ясно, что у него не получится!

— Прошу вас! — Годвин, словно обороняясь, поднял руки. — Вы, конечно, мне родня, но я все-таки аббат, а это все-таки собор. Нечего устраивать здесь бабью склоку.

К ним подошел Эдмунд:

— Вот-вот, аббат совершенно прав. Перестаньте кричать.