Конец российской монархии - Бубнов Александр Дмитриевич

Ядро восставших образовали «дружинники», выставленные различными революционными организациями. С отчаянной решимостью вступили они в кровавую бойню с полицией и войсками, направленными властью против них. Поддерживаемые уличной толпой, они руководили постройкой баррикад, предназначавшихся для преграждения свободного сообщения по городу; сами же действовали вне этих баррикад по преимуществу вразброд, становясь таким образом почти неуязвимыми для власти. В критические минуты они беспрепятственно уходили, пользуясь проходными дворами и лабиринтами зданий. У них, словом, была своя тактика, умело приспособленная к условиям боя в черте большого города.

Водворение порядка в Москве было делом крайне трудным, ибо местные войска сами подпали под влияние революционной пропаганды, самое же восстание поддерживалось многочисленными рабочими. Особое упорство проявила рабочая Пресня, для усмирения которой пришлось прибегнуть даже к силе артиллерийского огня.

Руководивший подавлением беспорядков московский генерал-губернатор адмирал Дубасов[106] настойчиво требовал присылки в Москву подкреплений из Петербурга. Но откуда же их было взять, когда сама столица нуждалась для обеспечения в ней порядка в сильном и надежном гарнизоне!

Только с большим трудом петербургским военным властям удалось перебросить в Москву Семеновский гвардейский полк и в дополнение к нему послать подкрепление из Варшавы. С прибытием их московские власти стали постепенно хозяевами положения, и дело водворения порядка пошло успешнее.

Восстание, начавшееся 9 декабря, было окончательно потушено 17–18 декабря. Оно доставило много волнений и забот центральной и местной властям. В результате его — сотни убитых и раненых.

Уличные столкновения имели место и в некоторых других городах России, но нигде они не доходили до размеров московских.

ПЕРВАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА. ВЫБОРГСКОЕ ВОЗЗВАНИЕ

Если не ошибаюсь, 23 апреля 1906 г. был назначен торжественный прием в Зимнем дворце членов обеих законодательных палат: обновленного выборными членами Государственного совета и впервые собиравшейся Государственной думы.

Стоял редкий для нашей северной столицы теплый, солнечный весенний день. Все в природе пело о жизни и ее радостях.

Этому настроению природы, несомненно, вторили сердца всех русских людей, понимавших важность и торжественность встречи монарха с людьми, избранными его народом.

Я прошел в Зимний дворец в одном мундире из своей казенной квартиры, находившейся в здании Главного штаба и выходившей окнами на Дворцовую площадь, залитую солнцем и кипевшую оживлением.

Ко дворцу подъезжали экипажи, от самых роскошных до простых «ванек». Последние подвозили народных избранников, на коих главным образом и останавливалось внимание шумевшей толпы.

По широким лестницам поднимались они наверх в простых темных одеждах, еще не виданные теми коридорами и золочеными залами, в кои эти люди вливались. Они устанавливались по указаниям блестевших своими мундирами и интонировавших своими жезлами церемониймейстеров.

По другим лестницам залы дворца наполнялись военными и гражданскими чинами, сверкавшими золотом и серебром своих мундиров и орденов.

В определенный час началось шествие. Члены Государственного совета и Государственной думы должны были собраться в большом зале, куда к ним намеревался выйти государь.

Чинно, по двое, проходили мимо нас народные избранники. Мы жадно вглядывались в их лица, ловили обрывки их фраз, стремясь разгадать, с какими мыслями и заданиями с мест съехались они сюда из различных уголков нашей обширной Родины для законодательной работы.

— Кто намечается председателем Думы? — спросил кто-то из нас.

— Муромцев Сергей Андреевич[107], из Москвы, — ответили ему из проходивших рядов.

— Кто такой Муромцев?

— Известный в Москве профессор-юрист, адвокат и общественный деятель…

Многие слышали эту фамилию впервые, но уже одно то, что председателем Думы намечается лицо из Первопрестольной, да к тому же из профессоров Московского университета, служило в наших глазах признаком хорошо обдуманного выбора. Патриотический характер будущей Думы являлся, по-видимому, обеспеченным.

Я не был в зале, куда император Николай в сопровождении большой и блестящей свиты вышел для встречи членов обеих палат.

Но бывшие передавали, что речь государя была им произнесена с большою торжественностью, спокойно и уверенно.

В этой характеристике царских слов передававшие хотели найти уверенность, что раз взятое верховной властью направление изменено не будет.

Государственная дума первого созыва, собранная по закону 12 декабря 1905 г., была открыта 27 апреля 1906 г. Знаменательная дата! Отказ от самодержавия и вступление России на новый путь представительного строя! Начало осуществления надежд либеральных кругов России и обещаний Манифеста 17 октября! Тесная совместная работа правительства и народных избранников!

Увы! Ни то, ни другое, ни третье…

«Государственная дума — собрание революционеров, которое необходимо разогнать возможно скорее» — так думало правительство, и в таком духе высказывались отдельные его члены.

«Мы не подготовлены к конституционному правлению. Это вина Н. (Николая Николаевича) и Витте, что вообще существует Дума», — писала императрица, правда, много позднее, но слова эти выражали точно ее неизменно недоброжелательное отношение к Думе.

В свою очередь, и члены Думы, едва съехавшись в столицу, почувствовали сомнение в возможности совместной работы с правительством.

Граф Витте, по инициативе которого Дума собиралась, неожиданно ушел с поста председателя Совета министров и был заменен на этом посту Горемыкиным, тем самым Горемыкиным, который определеннее других высказался 17 октября о нецелесообразности издания манифеста.

Собравшись в Таврическом дворце, сгорая стремлением к законодательной работе, Дума не могла приступить к таковой из-за отсутствия соответственных законопроектов. Правительство, собрав Думу, встретило ее с пустыми руками; оно не приготовило ни одного законопроекта, который вытекал бы из положений, обещанных Манифестом 17 октября. По вопросам обороны была попросту прекращена всякая законодательная работа. Все эти условия не могли не способствовать уходу Думы первого созыва в сторону страстной и суровой критики существовавших порядков, производившей, в свою очередь, раздражение в правительственных сферах.

Таким образом, вместо совместной работы предстояло продолжение борьбы, только перенесенной в стены старинного Таврического дворца.

Между тем первый состав Государственной думы хотя и был настроен боевым образом к власти, но его никак нельзя было назвать революционным. Депутатов от крайних партий в нем было относительно мало, так как большинство революционных элементов выборы бойкотировало. Правда, среди членов Думы оказалось большое число представителей от крестьян, но это являлось естественным результатом составленного правительством выборного закона. Что же касается идейного руководства, то таковое в первой Думе, несомненно, принадлежало членам Партии народной свободы, от которой прошло много видных общественных деятелей с председателем Государственной думы С. А. Муровцевым во главе.

Партия эта ставила себе целью постепенное укрепление в России начал истинного парламентаризма при сохранении монархического строя.

Население возлагало на Государственную думу великие надежды, которые, как хорошо понимали руководители Думы, должны были получить свое оправдание. Канцелярия президиума была сразу же завалена всякого рода проектами и заявлениями, поступавшими в нее со всех концов России. Наиболее громкий стон шел от крестьян по жгучему вопросу о земельной нужде. Этот же вопрос ставился на ближайшую очередь также крестьянами — членами Думы. В соответствии с таким положением у президиума Думы явилась неизбежная необходимость выдвинуть на первый план аграрную реформу, причем в пределах последней считалось возможным допустить частичное отчуждение за плату помещичьих земель. Но именно это последнее мероприятие являлось для правительства неприемлемым, так как оно встречало решительный протест со стороны помещичьего класса, на который, как мы уже знаем, опиралась власть.