Беспощадный рай (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

— Аргентина. Ага. Хах.

— Бедняжка. Я тебя совсем утомила, верно? — Ее голос переходит от сочувственного к оживленному. — Что ж, обещаю, Киллиан получит от меня нагоняй. На, пей свой кофе.

Она пододвигает ко мне стаканчик. Я беру его, но не могу найти в себе силы вспомнить, как пить. Я просто сижу и таращусь на него, как на бутафорию.

— Близнецы.

Тру кивает.

— Идентичные. Никто не может отличить их друг от друга, кроме меня.

Я вспоминаю, как однажды вечером, когда мы стояли на кухне, Киллиан кое-что сказал. Я съязвила на тему мрачного декора в его доме, и его ответ прозвучал так, как будто под поверхностью что-то скрывалось.

«Так было, когда я переехал».

А потом, во время этого же разговора, он попросил меня называть его Киллиан. Не Лиамом, как к нему обращались остальные. На мое требование объяснений он отмахнулся, сказав, что не может этого сделать.

Хотел, но не мог.

И вот теперь я узнаю, что он и его брат — близнецы.

— Тру? — осторожно зову я.

— Да?

— Чем занимается Лиам?

— О, он на пенсии. — Она загадочно улыбается.

Если я думала, что в глазах Киллиана горят секреты, то эта стальная магнолия его побеждает.

Я выпиваю кофе одним большим глотком, а когда заканчиваю, ставлю стаканчик на стол. Неудивительно, что моя рука дрожит.

Тру кладет свою ладонь поверх моей.

— Это история Киллиана, а не моя, — тихо объясняет она. — Так что я позволю ему все тебе рассказать. Но могу сказать вот что: когда-то я была в той же ситуации, что и ты. Ну, не совсем так. Меня никогда не арестовывали за кражу дешевой текилы…

— Это понятно.

— Я к тому, что понимаю твое смущение, но ты можешь доверять ему. Что угодно. Свою жизнь.

— Но он же мафиози, — шепчу я.

Она откидывается на спинку стула и снова бросает на меня загадочный взгляд.

— Он такой же мафиози, как ты — воровка.

— Это к чему?

— Я же сказала тебе: это история Киллиана. Но, милая, если ты доставляла ему неприятности из-за его работы... что ж, будь готова извиняться.

— Серьезно? В вашей семье умеют общаться не загадками?

Она смеется.

— Если тебе повезет, очень скоро ты тоже будешь говорить загадками.

— Повезет? — мой голос срывается.

Она берет свой портфель и встает, улыбаясь.

— Ладно, хватит. Давай отвезем тебя домой. Уверена, что немного сна тебе не помешает. Когда Киллиан завтра вернется из Праги, он все тебе расскажет.

— Прага?

Она смотрит на меня, приподняв брови.

— Ты же не думала, что он отправит к тебе кого-то другого, если будет в стране, м?

— Я ничего не думала. Потому что больше не способна здраво мыслить. Потому что… Киллиан.

— Поверь мне, я понимаю, — сухо говорит она.

Я встаю со своего места и хлопаю глазами, совершенно сбитая с толку.

— Разве ты только что не сказала, что живешь в Аргентине? Или у меня проблемы со слухом?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы решили приехать в гости до рождения ребенка, на прошлой неделе. Ты не представляешь сколько раз твое имя всплывало в разговоре! Киллиан все время донимал меня вопросами о том, отчего все женщины без ума.

На мгновение я прихожу в ужас.

— В смысле? В постели?

— Хах, нет. Если он хоть в чем-то похож на своего брата, то уверена, там все в порядке. Он спрашивал о том, что притягивает женщин к мужчине.

Облегченно вздохнув, я бормочу:

— Везде поспел…

— Я думаю, он пытается меньше раздражать тебя.

— Я не думаю, что это возможно в его случае.

Мы выходим из камеры допроса и идем по коридору. Мне кажется, что я во сне. Странном, бессмысленном сне с автомобильной погоней, страхом беременности, перестрелкой и пони-единорогом.

Тру уже внесла за меня залог, так что остается заполнить кое-какие документы. После этого я словно в тумане следую за ней вниз по ступенькам полицейского участка к ожидающему внедорожнику.

Вот почему мне требуется больше времени, чем обычно, чтобы отреагировать, когда из тени сбоку здания появляется группа мужчин.

Они хватают меня.

Я открываю рот, чтобы закричать, но воняющая химикатами тряпка уже прижата к моему носу и рту.

Когда мои ноги превращаются в желе, а мир становится черным, один из мужчин говорит что-то другому на языке, который я не узнаю.

Но мне и не требуется его знать, потому что я уверена, что это сербский.

ГЛАВА 29

Джули

Я прихожу в сознание и понимаю, что лежу в багажнике движущегося автомобиля. Мои руки и ноги чем-то связаны, вероятно, веревкой. Мою голову покрывает грубая черная тканьи. Я босиком. Если не считать, что у меня раскалывается голова и присутствует легкая болезненность в бицепсах в месте, где меня схватили мужчины, я цела и невредима.

Мой первый инстинкт — закричать.

Я борюсь с этим и кидаю все свои силы на то, чтобы сохранять спокойствие. Ровными вдохами контролирую свою панику, как меня учили в детстве.

Вдох. Задержи дыхание и считай до четырех. Выдох. Задержи дыхание и снова считай до четырех. Начни все сначала.

В данный момент только и остается, что следить за счетом. Если мне удасться правильно оценить, как много мы проедем перед конечной остановкой, полиции будет легче найти меня позже. Разумеется, если я смогу каким-то образом передать эту информацию в полицию.

Если меня не убьют меня раньше.

Вдох. Задержи дыхание и считай до четырех. Выдох. Задержи дыхание и снова считай до четырех. Начни все сначала.

Я внушаю себе, что, скорее всего, меня не убьют. Если меня похитили люди из той сербской банды, то, по словам Киллиана, они искали рычаги управления в войне с моим отцом, следовательно, я представляю собой ценность. Пока я жива, они могут диктовать условия. И чтобы отец их принял, они должны будут предоставить доказательства, что я жива.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Просто на слово папа им не поверит. Как и фотографиям, потому что их могли сделать в любое время. Даже много лет назад.