Последние часы в Париже - Рут Дрюар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ганс, все кончено! Все кончено. Мы едем домой!
– Домой? – Он посмотрел на Себастьяна влажными глазами. – Это-то я и боюсь.
– Да ладно. Тебе же не терпелось вернуться в Мюнхен.
Ганс отстранился, вытирая глаза.
– Я боюсь того, что там найду. – Он глубоко вздохнул. – А ты что решил?
– Я не вернусь в Дрезден. – Все знали, что Дрезден был стерт с лица земли, но Себастьян не собирался возвращаться туда отнюдь не из-за этого. – Мне нужно попасть во Францию. Ладно, давай выбираться отсюда. – Они быстро зашагали обратно к своему бараку. Себастьян думал лишь о том, как бы поскорее собрать вещи и отправиться в путь.
– Пойдем хотя бы выпьем! – взмолился Ганс, наблюдая, как Себастьян кидает свои скудные пожитки в вещевой мешок. – Должны же мы отпраздновать. Ты не можешь уйти, как вор в ночи.
Себастьян прервался на минутку.
– Хорошо, только по одной.
Ганс обнял его, и они вместе отправились в паб. Когда они добрались туда, там уже было многолюдно и шумно, и мистер Джонс восседал на табурете у стойки. Он встал, чтобы поприветствовать их, и тепло пожал им руки.
– Что будете пить, парни? – Не дожидаясь ответа, мистер Джонс заказал всем по пинте пива. Когда перед ними выстроились кружки с шапками пены, мистер Джонс провозгласил тост:
– За маловероятную дружбу.
– За вас и вашу прекрасную страну. – Себастьян поднял свою пинту.
– Да. Чертовски здорово, что мы не дали вам, фрицам, прибрать ее к рукам!
Они рассмеялись вместе, без всякой неловкости, в традициях британского юмора, который полюбился Себастьяну. Так же дружно они опрокинули свои пинты.
– Молодцы, ребята. – Мистер Джонс повернулся, чтобы заказать еще выпивки.
После пятой пинты фермер обнял Себастьяна за шею.
– Ты хороший парень. Почему бы тебе не остаться здесь?
– Что?
– Я бы положил тебе приличную зарплату.
– Это очень любезно с вашей стороны, сэр.
– Когда мне попадается хороший работник, я стараюсь держаться за него. Не у всех хватает выносливости для работы на ферме. Но ты отлично справляешься. Что скажешь?
– Вы были очень добры к нам. – Себастьян сделал большой глоток пива. – Но есть кое-что, что я должен сделать. Мне нужно кое-кого найти.
– Кое-кого?
– Я обещал, что найду ее. – Должно быть, пиво заставило его открыться и заговорить о сокровенном.
– Обещания влюбленных. – Мистер Джонс чокнулся с ним кружкой. – Нет ничего слаще. Удачи тебе, парень. Но если что-то не сложится, ты ведь знаешь, где нас найти, а?
Глава 61
Франция, январь 1948 года
Себастьян
Себастьян наконец-то переоделся в гражданское. Никто не знал, кто он такой; просто человек, путешествующий во Францию. Впервые в своей жизни он был свободен, но, поднимаясь по трапу корабля, пришвартованного в Портсмуте, задавался вопросом, чего бы стоила эта свобода, если бы его лишили свободы любить Элиз. Сомнения роились в голове, когда он думал о том, что могло с ней случиться и почему она не ответила ни на одно его письмо. Оказавшись на борту, он не последовал туристской тропой в рестораны или каюты, но вместо этого отыскал лестницу, ведущую на палубу, и, хотя было темно и холодно, подошел к самому носу корабля, вглядываясь в морскую даль, за которой открывалась Франция. Медленно выдыхая, он наблюдал, как матросы снимают с огромных швартовых кнехтов тяжелые, толщиной с шею, канаты. Прозвучал гудок, и они отчалили от берегов Альбиона.
Когда огни Англии померкли, он вернулся внутрь и попытался устроиться поудобнее в одном из кресел в баре, но был слишком возбужден и встревожен, чтобы уснуть. Он задремал, и, когда в шесть утра они вошли в порт Гавра, у него было такое чувство, что он вообще не сомкнул глаз. Когда они сошли на берег, cafés и boulangeries[114] только-только открывались, и он забрел в первое попавшееся заведение, где заказал кофе с багетом у стойки бара, подешевле. Никто даже не взглянул на него, и он не торопился, наслаждаясь настоящим кофе и французским хлебом. Он так и не привык к чаю с молоком, который в Англии пили галлонами.
Утолив голод, он пешком дошел до железнодорожной станции и купил билет до Парижа. В поезде он нашел место у окна и, прислонив голову к стеклу, настроился отдохнуть. Но сон не приходил к нему. Вместо этого в сознании прокручивался каждый разговор с Элиз. «Ты веришь в любовь с первого взгляда?» – однажды спросила она, и он, как идиот, ответил, что нет, не верит. Но на самом деле верил. Он полюбил ее в тот миг, когда впервые увидел в книжном магазине, и знал, что никогда не будет испытывать таких чувств ни к кому другому. Но знала ли она? Знала ли о том, что он чувствует?
С годами он все чаще задавался вопросом, удалось ли ему донести до нее глубину своих чувств. Некоторые слова было слишком трудно произнести, и он не был уверен, что они когда-либо покидали его разум и достигали ее ушей. Но потом он нашел в себе мужество записать их и отправить ей. Неужели он отпугнул ее своей настойчивостью? Слова. Слова. Он больше ничего не мог предложить, потому что все остальное у него отобрали. «Ты просто не хочешь бежать со мной, так ведь?» – бросила Элиз в сердцах, и он решил, что это шутка, но что, если она говорила серьезно? Вдруг подумала, что он не хочет быть с ней? Тогда как он хотел этого больше всего на свете.
За окном мелькали сельские просторы; поезд мчал его в Париж, и волнение нарастало вместе с тревогой. Он воображал, что, какие бы невзгоды ни пришлось пережить Элиз за эти годы, все они испарятся, как только он заключит ее в объятия. Они начнут все сначала. Они поженятся. Как можно скорее.
Кольцо. Ему нужно кольцо.
Он быстро сошел с поезда, когда тот подъехал к вокзалу Сен-Лазар, и, повернув за угол, направился к универмагу Printemps. Ювелирные украшения сверкали в витринах тут же, на первом этаже, словно приглашая его. Он уставился сквозь стекло на золотые и серебряные кольца, инкрустированные драгоценными камнями.
– Bonjour, monsieur. Могу я вам помочь? – спросила дама за прилавком.
– Bonjour, madame. Мне нужно кольцо. Обручальное, простое.
– Oui, monsieur. –
