Арлекин - Бернард Корнуэлл

Мессир Гийом подошел к боковому алтарю и встал на колени у огромной черной плиты. К своему удивлению, Томас заметил, что из единственного глаза француза текут слезы.

— Я привел тебя сюда, — сказал мессир Гийом, — чтобы поведать о твоей семье.

Томас не возражал. Он не знал, что принадлежит к Вексиям, но йейл на серебряном значке предполагал, что так оно и есть.

— Под этой плитой, — сказал мессир Гийом, — покоится моя жена и двое моих детей. Мальчик и девочка. Ему было шесть лет, ей — восемь, а их матери — двадцать пять. Здешний дом принадлежал ее отцу. Он отдал мне свою дочь в качестве выкупа за захваченный мною корабль. Это было пиратство, не война, но в результате я получил хорошую жену.

Слезы полились ручьем, и он закрыл глаз. Элеонора подошла к отцу и положила руку ему на плечо. Томас ждал. Через какое-то время мессир Гийом спросил:

— Тебе известно, почему мы пришли в Хуктон?

— Мы думали, что прилив увлек вас от Пула.

— Нет, мы приплыли в Хуктон намеренно. Мне заплатили, чтобы я причалил там, — заплатил человек, называвший себя Арлекином.

— Похоже на эллекин, — сказал Томас.

— Это то же самое, только на итальянский манер. Дьявольская душа, насмехающаяся над Богом. Он даже был похож на тебя. — Мессир Гийом перекрестился и протянул руку, чтобы провести пальцем по краю плиты. — Мы отправились в Хуктон, чтобы забрать из церкви реликвию. Ты, конечно, уже понял это?

Томас кивнул.

— Я поклялся вернуть ее.

Ему показалось, что мессир Гийом усмехнулся.

— Я счел это чушью, но в те дни и сама жизнь казалась мне глупостью. С чего бы это жалкой церкви в ничтожной английской деревне хранить драгоценную реликвию? Но Арлекин настаивал, и когда мы захватили деревню, то действительно нашли там реликвию.

— Копье святого Георгия, — сказал Томас.

— Копье святого Георгия, — согласился мессир Гийом. — Я заключил с Арлекином договор. Он заплатил мне небольшую сумму, а остальные деньги отдал на хранение монаху здешнего монастыря. Этому святоше все доверяли, он был высокообразованный, истово верующий человек, о котором говорили, что он станет святым. Но когда мы вернулись, я узнал, что брат Мартин сбежал и прихватил с собой мои деньги. И я отказался отдать Арлекину копье. «Принеси мне девятьсот ливров чистым серебром, — сказал я ему, — и копье твое». Но он не заплатил. Поэтому я оставил копье у себя и держал его в Эвеке. Проходили месяцы, об Арлекине я ничего не слышал и решил, что он забыл про копье. Но через два года, весной, Арлекин вернулся. Он пришел с латниками и захватил мое поместье. Он перерезал всех — всех до единого — и забрал копье.

Томас посмотрел на черную плиту.

— А как вы выжили?

— С трудом. — Мессир Гийом поднял свой черный камзол и показал страшный рубец на животе. — Они нанесли мне три раны — одну на голове, одну на животе и одну на ноге — и сказали, что на голове — за то, что я безмозглый дурак, на животе — за мою жадность, а на ноге — чтобы я ковылял в ад. И оставили меня умирать у трупов моей жены и детей. Но благодаря Мордехаю я выжил.

Он встал и сморщился, опершись на левую ногу.

— Я выжил, — мрачно проговорил рыцарь, — и поклялся найти человека, сотворившего это, — он указал на плиту, — чтобы послать его гнусную душу в преисподнюю. Мне понадобился год, чтобы узнать, кто он такой. Знаешь, как я это узнал? Придя в Эвек, он велел своим солдатам прикрыть щиты черной материей, но я распорол ткань мечом и увидел йейла. Потом я стал расспрашивать людей об этом странном звере. Я спрашивал в Париже и Анжу, в Бургундии и Дофине и в конце концов нашел ответ. И знаешь где? После расспросов по всей Франции я нашел его здесь, в Кане. Один здешний человек знал этот герб. Арлекин — человек из рода Вексиев. Не знаю его подлинного имени, не знаю титула, а знаю только, что дьявол — это и есть Вексий.

— Значит, копьем владеют Вексий?

— Да. И человек, убивший мою семью, убил и твоего отца. — Мессир Гийом словно устыдился на короткое мгновение. — А я убил твою мать. Во всяком случае, думаю, что убил. Она набросилась на меня, а я был зол. — Он вздохнул. — Но это не я убил твоего отца, а убив твою мать, я не совершил ничего такого, чего ты сам не делал в Бретани.

— Верно, — признал Томас. Он посмотрел в глаз мессира Гийома и не смог вызвать в душе ненависти к человеку, убившему его мать. — Значит, у нас один враг.

— И этот враг — дьявол, — сказал мессир Гийом.

Он мрачно перекрестился. А Томасу вдруг стало холодно. Он нашел своего врага, и враг этот был Люцифер.

В тот вечер Мордехай натер Томасу шею какой-то мазью.

— Шея, кажется, почти зажила, — сказал он, — и боль пройдет, хотя, возможно, иногда будет возвращаться, чтобы напоминать, как близко ты был к смерти. — Еврей вдохнул ароматы из сада. — Значит, мессир Гийом рассказал тебе про свою жену?

— Да.

— И ты оказался родственником человека, убившего ее?

— Не знаю, — ответил Томас. — Точно не знаю, но, судя по йейлу, это так.

— А мессир Гийом, вероятно, убил твою мать, а человек, убивший его жену, убил твоего отца, а сэр Саймон Джекилл пытался убить тебя. — Мордехай покачал головой. — Еженощно проливаю слезы, сожалея, что не родился христианином. А то мог бы с оружием в руках присоединиться к этому веселому занятию. — Протянув Томасу бутыль, он велел: — Давай. А кстати, что такое йейл?

— Геральдический зверь, — объяснил тот.

Лекарь фыркнул.

— Господь в Своей бесконечной мудрости, создав на пятый день рыб и китов, на шестой создал наземных животных. И, посмотрев на содеянное, Он увидел, что это хорошо. Но недостаточно хорошо для герольдов, которым пришлось к Его неудовлетворительной работе добавить крылья, рога, клыки и когти. — Мордехай усмехнулся. — Это все, на что ты способен? — через минуту спросил он, принимая от Томаса бутылку с мочой.

— В настоящий момент.

— Из грецкого ореха я и то выдавлю больше сока, — проворчал еврей и зашаркал прочь.

Элеонора, видимо, следила за ним, поскольку сразу появилась из-под грушевых деревьев, что росли в конце сада, и указала в сторону ворот на реку. Томас последовал за ней на берег Орна, где они полюбовались на разгоряченную троицу мальчишек, пытавшихся пронзить щуку английской стрелой, оставшейся после захвата города.

— Ты поможешь моему отцу? — спросила Элеонора.

— Помогу?

— Ты сказал, что его враг — и твой враг.

Томас опустился на траву, и девушка села рядом.

— Не знаю, — сказал он.

Ему так до конца и не верилось во все это. Он знал, что есть копье и есть тайна его семьи, но не хотел признать, что это копье и эта тайна направляют течение его жизни.