Тайной владеет пеон - Рафаэль Михайлов

— Знаю. Андреса взяли. Уходи.

Адальберто сворачивал за угол. Бросив взгляд назад, он увидел Донато. Глаза его сузились: точным и цепким движением он вытащил пистолет из кармана, но Донато успел укрыться за выступ дома. Адальберто понял, что ему угрожает смертельная опасность. Он быстро пере­бежал дорогу и смешался с толпой прохожих. Снова пе­ребежал дорогу. Полицейский, ему нужен был всего один полицейский. Но, как назло, поста здесь не было. Адаль­берто поднял голову и узнал окно Ласаро. Переждать — хотя бы четверть часа переждать у него. Ласаро его не выдаст.

Боже, как много ступеней, а в доме всего два этажа. Донато уже, наверное, внизу. Почему так медленно здесь открывают? Скорее, скорее же, дьявол вас побери!

— Сеньора, позвольте мне пройти к моему патрону. И, пожалуйста, никому больше не открывайте.

Хозяйка в недоумении.

— Не понимаю... Вы не можете здесь распоря­жаться.

Адальберто врывается к Ласаро без стука. Хорошо, что адвокат дома.

— Сеньор Ласаро, спасите, за мною гонятся!.. Ласаро поднимается из-за письменного стола — блед­ный, растерянный, напуганный.

— Что вы наделали?

— Они заставили меня... Я выдал Андреса... Спа­сите. Отец вас озолотит. Они уже у дверей.

Голос Ласаро становится пронзительным:

— Идиот! Уходите отсюда сейчас же! Вас не должны здесь видеть.

Адальберто говорит, как в бреду:

— Мне некуда бежать. Я не успею. Свяжитесь с пол­ковником Линаресом. Вы можете. Вы все можете. Я озо­лочу вас.

Ласаро визжит:

— Прочь, говорю вам! Прочь отсюда! Я не желаю вас знать!

Адальберто загнан, но последним усилием воли он прибегает к мысли столь же подлой, как и все, что им двигало последние месяцы.

— Мой брат говорил, что мы можем рассчитывать на вас. Я знаю, — вы не с этими голодранцами. И ваш отец от них бежал. Если меня схватят, — я все скажу, сеньор Ласаро. Спасите же меня!

Ласаро мечется по комнате. У него тоже нет выхода. Барильяса выследили; оставить его у себя — значит себя же и выдать. Выгнать его тоже нельзя — мальчишка продаст. Что делать? Что делать?

Звонок в дверь. Они!

В руках у Адальберто пистолет.

— Ласаро, я буду отбиваться...

Он не успел кончить фразу — Ласаро выстрелил. Адальберто упал. В коридоре заплакала сеньора Пласида. В дверях появился Ривера. Он услышал последние слова Адальберто: «Какая с...волочь!»

За спиной Риверы — Донато.

— Зачем ты стрелял? — спросил Ривера.

— Негодяй предал Андреса, — сказал Ласаро, тяжело и прерывисто дыша.

— Разве партия назначила тебя карателем?

— Меня душил гнев! — крикнул Ласаро. — Что мне было делать?

— Вспомнить о том, что ты коммунист.

— Он первый напал на меня!

— Ты объяснишь это полиции. Партию такой ответ не устроит. Постарайся избавиться от трупа.

Ривера и Донато ушли. Сеньора Пласида продолжала плакать. Ласаро закрыл дверь на ключ, выхватил из-под матраца телефонную трубку и бросился к передатчику.

Чиклерос проснулся от настойчивых вызовов. Он схва­тился за карандаш. «Я — Королевская Пальма, — дик­товал неизвестный. — Я — Королевская Пальма. Под­тверждаю: главный выехал из столицы. Главный вы­ехал... По приезде вызовет. Последняя надежда встре­титься. Последняя надежда встретиться. Дежурьте круглосуточно. Избавьте от неприятностей. Я — Коро­левская Пальма...»

Чиклерос бросил наушники и громко — так, чтобы слышал солдат, — крикнул:

— Неужели не найдется доброй души напоить меня рефреско со льда!

— Расхныкался, — заворчал солдат. — Карибка тебе спичку жалеет, а ты рефреско захотел. Уймись, дурень!

Наранхо появился, будто по вызову.

— Море пожаловалось солнцу: «Жарко мне нынче, владыко». «А мне от твоих брызг — ух как холодно!» — засмеялось солнце, убегая за море. Наутро они встрети­лись. «Погрей меня!» — взмолилось море. «А ты меня освежи», — заревело солнце. Вспомните их разговор, сеньор, и вы будете всегда довольны.

— У языкастой карибки и сын колючка, — фыркнул солдат.

Наранхо не остался в долгу:

— У пьяной армии только осел трезвый, — уколол он безденежного солдата и оказал Чиклеросу: — Иду в лавку, могу доставить рефреско.

Не успел Наранхо вернуться, как привалили неожи­данные гости: шеф тайной полиции полковник Линарес с офицерами связи. Линарес в дом не вошел, а Чиклероса вызвал к машине.

— Что у Королевской Пальмы? — коротко спросил он. Чиклерос постарался выиграть время для обдумы­вания.

— Я передал вам все депеши, мой полковник.

— Последнюю, — нетерпеливо приказал Линарес. — Перескажи последнюю.

Чиклерос и на этот раз схитрил.

— Главный выехал из столицы, избавьте от непри­ятностей. — Он, конечно, умолчал о предстоящем вы­зове Ласаро.

— Да, у него неприятности, — подтвердил Линарес. — Он не передает, когда ожидается возвращение главного?

— Нет, мой полковник.

— У него остались считанные дни. Не может быть, чтобы это было все!

— Я не сплю уже вторую ночь, мой полковник.

Линарес насупился.

— Генри, что вы скажете?—обратился он к спутнику.

— Это вас мы подобрали когда-то в болоте? — спро­сил вдруг Фоджер.

— Меня. А что?

Фоджер что-то сказал по-английски полковнику, тот возразил; они обменялись еще несколькими фразами, и Линарес приказал:

— Ладно, радист, ты заслужил отдых. Майор поде­журит вместе с тобой. Покажи ему рацию.

Чиклерос лихорадочно размышлял: видимо, надо срочно расшифровать депешу, иначе Пальма повторит ее и Фоджер разоблачит обман. Он знакомил Фоджера с рацией и незаметно настроился на прием.

— Слушайте, — сказал Чиклерос. — Опять Королев­ская Пальма. Главный по приезде вызовет. Последняя надежда встретиться. Дежурьте круглосуточно.

Постучался Наранхо и по привычке сразу же открыл  дверь.

— Вот ваше рефреско.

— Что тебе надо? — всматриваясь в мальчика, спро­сил Фоджер.

Наранхо постарался убраться поскорее.

— Мальчик притащил рефреско по моей просьбе, — вступился Чиклерос.

— Впредь запрещаю, — холодно оказал Фоджер — И вообще лучше карибов из квартиры убрать.

— Но это их  квартирa,  мистер.

— Вы олух, милейший. Впрочем, вы чапин.[77] А большинство чапинов почему-то олухи. В Гватемале нет «их квартир». Мы забираем все, что нам надо.

Наранхо сидел в своей комнате и говорил:

— Сеньора Мэри, он хочет нас выселить.

— Пусть попробует, — вспыхнула карибка. — Я его подожгу вместе с аппаратом.

Прошел день. Чиклерос никак не мог связаться с Наранхо. Королевская Пальма радировал чаше обычного. Текст был прежним: «Последняя надежда встретиться...

25. КОФЕЙНАЯ ВОЙНА

— До чего же смешно, леди и джентльмены! — гид Педро говорил, сидя на парапете фонтана, а его внимательные слушатели расположились полукругом в заросшем бугенвиллиями гостиничном дворике. — Вы увидите сегодня развалины университета Сан-Карлос. Он возник в индейской стране, но индейцы в него не допускались. В былые времена его величество король испанский раз­решил сюда впустить лишь индейских принцев чистой крови. Его величество президент Армас не впустил даже индейских принцев и прихлопнул институт по изучению индейской культуры. Это доказывает, леди и джентльмены, что наш президент ценит больше всего развалины.

Раздался смех, Педро подал было туристам знак уса­живаться в автобус, но увидел сеньора Молину между двумя людьми, смахивающими на полицейских, поблед­нел и замолк. Молина его тоже увидел и сделал рукой движение, которое можно было понять как приказ — не обращать внимания и продолжать свое дело. Противо­реча себе, Молина медленно провел ладонью по высо­кому открытому лбу, и Педро готов был поклясться, что антиквар не знает, зачем и куда его уводят.

Хосе припоминал каждый свой шаг: руины, сопки... Нет, его не могли заподозрить, его не видели. Значит, подозревают команданте.

А Карлос пришел к обратному выводу. Он действо­вал скрытно и осторожно, говорил только с вожаками; ни один владелец кофейной плантации его не видел. Значит, попался Хосе.

Карлос нащупал пистолет в заднем кармане брюк: если бежать, — удобнее момента не будет. Но бежать — значит поставить на карту готовящееся вспыхнуть дви­жение в кофейной зоне. Власти начнут репрессии раньше, чем люди поднимутся. Что делать? Прежде всего спокой­ствие, — твердил он себе. — Речь может идти о пустой формальности. Скорее всего Хосе заметили шатающимся возле дома Аррьосов.

— Мальчик, ты достал для меня старинную облицов­ку стен? — спросил Карлос, усаживаясь в машину.

Хосе попытался найти скрытый смысл его слов, но не находил. Вопрос требовал прямого ответа, и он выпалил:

— Я искал, сеньор Молина. — Говоря это, вдруг дога­дался, что Карлос подсказывает ему причину утрен­них блужданий. — Я искал... Но я еще плохо знаю Ан­тигуа.