Тайна Марухского ледника - Владимир Гнеушев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пора, – сказал старший. – Сведений нам вполне достаточно на первый раз. Молодец, Василек. Командир тобою будет доволен.
Вася, поправляя на груди трофейный автомат, улыбнулся. Гуськом вышли они из кустарников и тронулись к своим. Когда до наших передовых позиций оставалось совсем немного, Вася, шепнув старшим друзьям, что сейчас догонит, задержался в небольшой балке по надобности. И тут случилось то самое, о чем потом никто не мог вспомнить без хохота.
Два немецких связиста тянули куда-то телефонную линию и, спустившись в ту же балку, где остался Вася, решили задержаться здесь по той же причине. Переговариваясь вполголоса, они не могли, конечно, подозревать, что их кто-то видит и слышит. Вася, нарочно огрубляя голос, резко крикнул одно из немногих знакомых немецких слов:
– Хальт!
От неожиданности немцы присели еще ниже, но когда в полной тишине раздался щелчок затвора автомата, они медленно поднялись, поддерживая руками брюки.
– Хенде хох! – припомнил и произнес Вася еще два слова.
Немцы послушно вскинули вверх по одной руке.
– Вперед! – это слово Вася сказал по-русски, но, очевидно, смысл его был вполне понятен немцам, так как они, не решаясь оглянуться, вышли из балки и направились прямиком к нашим позициям. К этому времени разведчики уже подошли к нашим окопам, спрыгнули в них и обернулись, вглядываясь в непроницаемую темноту. Минуту спустя они заметили на фоне тусклого света мерцающих звезд три шагающих фигуры – две длинные впереди и одна маленькая позади. У передних были странные позы: фигуры мешком, правые руки вздернуты вверх, в фашистском приветствии, что ли...
Так и ввели их в штабную землянку – с незастегнутыми штанами. Бойцы, находившиеся там, покатились со смеху, командир тоже не удержался от улыбки, но потом сказал по-немецки:
– Приведите себя в порядок.
Немцы начали хмуро возиться с ремнями и только тут обнаружили, что пленены небольшого роста пареньком, у которого и формы-то не было! Возмущению и гневу их не было конца. Они буквально рвали на себе волосы.
Показания немецких связистов подтвердили сведения, принесенные Васей Нарчуком. В Кульбакине расположился штаб крупного вражеского соединения. Пленные назвали его: штаб полка “Норд” дивизии CG “Викинг”.
Вскоре в ожесточенном бою немцы были выбиты из села Кульбакино.
В этом бою тяжело ранило лейтенанта Василькова и Васю Нарчука. Бойцы вынесли их к своим и отправили в медсанбат, откуда с разными партиями раненых отправили в госпитали. Лишь примерно через месяц они встретились вновь в Тбилисском госпитале. Там они вместе отпраздновали новый, 1942 год, там Васильков сообщил юному герою, что он представлен к награде.
Награда эта, однако, не успела прийти к Васе. Выписавшись из госпиталя, он отправился воевать в минометную роту минбата 155-й Отдельной стрелковой бригады. Командиром роты был назначен лейтенант Васильков. В первых числах сентября рота Василькова уже занимала своя позиции на Марухском перевале. Для всех бойцов роты, в том числе и для Васи Нарчука, начиналась новая пора боевой жизни. О тяжести войны в горах они раньше и представления не имели. О мучениях, которые довелось пережить им здесь, не могли догадываться. С того самого ночного часа, когда по приказу генерала Сергацкова 155-я бригада выступила к перевалам на помощь задыхавшимся от непосильных боев полкам 394-й стрелковой дивизии, солдаты и командиры бригады, в том числе и роты Василькова, разделили общие тяготы, стали соучастниками общих тревог и радостей.
Да, мужество многих начинается с примера первых. Геннадий Васильевич вспоминает, что в минуты, казавшиеся защитникам Марухского перевала самыми тяжкими, в минуты, когда холод и недоедание делали свое дело и апатия постепенно овладевала бойцами, непременно в тишине раздавался звонкий и, казалось, ликующий голос, запевавший ротную песню:
...Была вторая рота в батальоне,В боях, в походах – всюду впереди,В ней минометчики всебыли герои и командиры – храбрые орлы...
Никто в те дни не обращал внимания ни на рифму, ни на мотив песни. Очевидно, о них просто и не думали. Но слова были знакомыми, голос, разносившийся среди заснеженных, угрюмых скал зимних ущелий, тоже все знали, и теплее становилось на душе – то ли от слов, то ли от голоса, а скорее – от того и другого, от душевной ясности маленького и храброго бойца.
– Как жизнь, Василек? – спрашивали бойцы Нарчука, заметив его задумчивость.
– Отлично! —тотчас вскидывал голову Вася и вытягивал для большей убедительности вперед руку с поднятым вверх большим пальцем. И всматривался в небо, не покажутся ли самолеты, доставлявшие продовольствие и боеприпасы. Они действительно появлялись, сбрасывали мешки с сухарями и консервами. Часто эти мешки падали в глубокие трещины пли, сбивая снег, вызывали обвалы. Вася, гибкий, худенький, легкий, вместе с таким же, старшим своим товарищем, бойцом Глотовым, спускался в трещины, разыскивал продовольствие, откапывал его из-под снега и все до крошки приносил в роту.
Как по нынешним временам называть четырнадцатилетнего паренька? Подросток? Юноша? Вася Нарчук был солдатом и как солдат обладал несгибаемой волей и отвагой. Не было на ледниках боя, в котором рота участвовала, а он бы не участвовал. Он был вездесущ: стрелял и подносил мины под огнем, веселым криком или песней вселял уверенность, что все будет в порядке, что врагу их не сломить, не уничтожить.
Когда положение на перевалах стабилизировалось, когда подошли и горнострелковые отряды, 155-ю бригаду сняли с позиций и отозвали в Сухуми. Вася Нарчук был вторично представлен к ордену. Но, к сожалению, и этой награды он не получил. Попадаются в нашей жизни люди, которые как бы специально существуют в противовес самым лучшим, смелым, прямым и справедливым. Они живут и поступают так, чтобы, словно нарочно, люди думали: “Не могут в жизни все быть хорошими...”
Был один такой даже там, на перевалах. Вернее, сидел-то он в штабе, но командовал теми, кто воевал на перевалах. Храбростью он не отличался, на передовой появлялся чрезвычайно редко, но самомнения от этого у него не становилось меньше, скорее, наоборот. Он, видимо, считал, что награда – это такая штука, которая вручается как знаки различия по званию. Когда наградной лист на Васю Нарчука попал к нему на стол, он произнес, искренне удивившись:
– Что? Мальчишке – Красное Знамя? Да ведь мне еще не дали его! Нет, нет и нет!
В Сухуми Васильков хотел обжаловать это решение, но не успел: их бригаду срочно бросили через Крестовый перевал под Орджоникидзе.
Здесь немцы сконцентрировали не только моторизованные соединения, но и крупные пехотные, и даже части СС, в том числе и дивизию войск СС “Викинг”, той самой, двух связистов из которой Вася Нарчук взял в плен еще в Донбассе. И вот теперь им суждено было встретиться вновь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});