Золотой треугольник - Богуслав Шнайдер

Засилье иностранцев вызывало у большинства вьетнамцев недовольство: от сайгонского правительства, которое противилось любым реформам, отворачивались буддисты, студенты, интеллигенция. Уничтожение посевов и прочей растительности с помощью напалма и Дефолиантов не могло не вызвать негодование крестьян.

Война разгоралась. Даже ожесточенные бомбардировки Демократической Республики Вьетнам не смогли остановить помощь, которую Север оказывал Югу. А обстановка в Сайгоне начинала напоминать фарс.

Голова в песке

На углу нынешней улицы Ты Зо в центре Сайгона расположен роскошный отель «Док Лап». Еще в пору, когда он именовался «Каравеллой», там родилась едва ли не самая удивительная глава за всю историю мировой печати. Некоторые иронически настроенные люди даже утверждают, будто именно здесь началось поражение американцев во вьетнамской войне. С 1951 по 1975 год здесь обычно жили представители прессы, братия авантюристов и профессиональных скептиков, мужчин и женщин, вечных наблюдателей и непосед, которые не относились серьезно ни к кому и ни к чему, но одновременно — а может быть, именно поэтому — стремились максимально приблизиться к правде.

Две сотни книг описывают деятельность здешней журналистской биржи, функционировавшей в любой час дня и ночи в баре отеля на одиннадцатом этаже. За рюмкой вина тут обменивались известиями, перетряхивали новости, принесенные отдельными членами цеха. Затем они обрабатывались, поступали на ротационные машины и появлялись на телеэкранах даже у эскимосов или горцев острова Скай.

То, что оттачивалось здесь в бесконечных дискуссиях, с помощью наборного шрифта и радиоволн возбуждало общественные дебаты в далеких городах, вызывало демонстрации и раздоры на всех континентах, непосредственно воздействовало и на то, что происходило на полях сражений.

Эти несколько тысяч журналистов, которые прошли через отель «Каравелла» между 1961 и 1975 годами, составили самое полное и самое объективное свидетельство о вьетнамской войне. Сотни миллионов слов, десятки тысяч кино- и телекадров, как правило, представляли сайгонских правителей отнюдь не в выгодном для них свете.

В ряде других стран Юго-Восточной Азии существовали не менее странные порядки — в Индонезии, например, коррупция была распространена еще больше, чем в Сайгоне. Но никогда и нигде грязное белье не стиралось при столь ярком свете рефлекторов. Соперничество и борьба за власть выносили на поверхность и такие скандалы, которые при иных обстоятельствах тщательно скрываются. Служебные тайны становились всеобщим достоянием. Так возникала взрывчатая смесь, опасности которой южновьетнамские главари не сознавали.

Наркотики или, скорее, сведения о них воздействовали на международную политику сильнее, чем это может показаться, если судить по масштабам их распространения. Дело в том, что именно на скандалах, связанных с контрабандной торговлей одурманивающими ядами, можно было убедительно показать, за кого, собственно, умирают американские солдаты на рисовых полях далекой страны.

К 1967 году взяточничество настолько расшатало сайгонский режим, что контрабандистам, перевозившим наркотики и золото, уже не требовались ни частные самолеты, ни помощь секретной службы. Например, в декабре 1967 года американские таможенные советники на сайгонском аэродроме произвели досмотр четырех чемоданов прелестной племянницы директора местной таможенной службы, на которую южновьетнамские таможенники не осмеливались даже взглянуть с подозрением. В чемоданах элегантной стюардессы оказалось двести килограммов опия.

Находка никого не удивила.

«Коррупция, — жаловался журналистам шеф американских таможенных советников Джордж Робертс, — стала неотъемлемой частью повседневной жизни, „честные“ поступки теперь уже невозможно отличить от „нечестных“. Высшие чиновники сознательно закрывают глаза на контрабанду и сами в ней участвуют, подрывая нелегальным ввозом золота национальную экономику. Но самое страшное зло — это опий и другие наркотики».

После тщетных протестов через посольство возмущенные американские таможенники в конце концов подали жалобу прямо в следственную комиссию сената. Комиссия пришла к однозначному мнению: сайгонское правительство «настолько подвержено коррупции и корыстолюбию, что не может пользоваться уважением своих сограждан».

Телетайпы и телекамеры разнесли эти слова по всему свету. Но сайгонские сановники не обращали на это никакого внимания. Упоенные легкими барышами, приверженцы премьер-министра в торговле опием уже не ограничивались одним Южным Вьетнамом.

«Лоан организовал вывоз опия: он связался с корсиканскими и гоминьдановскими тайными обществами и предложил им за хорошую плату вывозить лаосский опий через Сайгон», — сообщал полковник ЦРУ Люсьен Конейн. Местом перегрузки служил сайгонский порт, находившийся в руках шурина и одновременно близкого советника премьер-министра.

Оппозиция робко протестовала. Депутат, Который в канун выборов выступил с предложением о снятии кандидатуры Ки, был убит неизвестными бандитами. А поскольку и после этого сопротивление Национального собрания против махинаций на выборах не прекратилось, генерал Лоан вышел на балкон здания парламента с двумя до зубов вооруженными солдатами. Под дулами автоматов взбунтовавшиеся представители народа быстро образумились. Ки был на вершине могущества. И вдруг карточный домик рассыпался.

«Операция Тет»

30 января 1968 года, когда вся страна готовилась к празднованию вьетнамского Нового года, праздника Тет, началось стремительное наступление сил Национального фронта освобождения. Каждый из шестидесяти четырех крупных городов Вьетнама превратился в поле сражения. Сотни переодетых в городскую одежду партизан предприняли в Сайгоне необычайно смелую и опасную атаку на президентский дворец. Пала бывшая императорская столица Хюэ.

Статистические данные американских генералов, приведенные во время интервью с журналистами после окончания контрнаступления, выглядели великолепно: если верить им, погибли 1000 американцев, 2100 южновьетнамских солдат и 82 тысячи партизан. Но даже если обойти молчанием способ, каким американцы в своих подсчетах пришли к столь поразительному несоответствию потерь, результаты контрнаступления вряд ли можно было охарактеризовать как победу. Американцам и южновьетнамцам, чтобы избежать неожиданных атак на крупные города, пришлось очистить часть деревень, которые тут же подпали под контроль партизан. Хитроумная и до тонкостей продуманная американская программа всеобщего умиротворения рухнула. И хотя после тяжелых боев морской пехоте удалось вновь овладеть Хюэ, престиж США чувствительно пострадал. Провести такое широкое наступление в момент, когда в стране находилось более полумиллиона американских солдат, означало показать всему миру, что утверждения Джонсона о разгроме неприятеля — лишь попытка выдать желаемое за действительное. Неудивительно, что это способствовало дальнейшему росту антивоенных настроений в США. Американцам пришлось начать постепенный вывод своих войск из Вьетнама.