Лик Аполлона - Фред Саберхаген

В следующий миг владыка Света ухватил фурию обеими руками за основания крыльев и разодрал мерзкую тварь напополам — так же легко и непринужденно, как если бы Джереми Редторн разрывал на клочки лист бумаги. Искалеченная тушка фурии повалилась на каменный пол Пещеры, из нее хлынули потоки черной крови, забрызгивая все вокруг. Джереми только потом заметил, что его лицо и одежда все измазаны этой мерзкой жидкостью.

Потом юноша одной рукой схватил за шею торговца человеческими телами и душами, во вторую руку взял когтистую лапу фурии и исполосовал длинными когтями лицо служителя Аида.

Покончив с фуриями, Джереми снова ринулся вперед. И вот он достиг первой, если считать от входа, преграды внутри Пещеры — это были прочные ворота из дерева и железа, которые уже открылись ему навстречу. Из большого, но неглубокого котелка-курильницы, укрепленного на высоком треножнике черного дерева, поднимались клубы едкого, вонючего дыма.

Развратного вида жрица-пифия, через которую Оракул высказывал пророчества, сидела на треножнике, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрела на входящих мутным взглядом. Женщина была уже в возрасте, ее обнаженные груди висели сморщенными мешками, на голове криво лежала корона из какой-то дешевой мишуры. Пифия встретила Джереми-Аполлона весьма враждебно. — Владыка Света, я знаю тебя! Ты пришел, чтобы умереть снова!

Джереми-Аполлон пропустил ее слова мимо ушей, решив не обращать внимания на дурацкую болтовню одурманенной пифии, и двинулся дальше, оставляя позади ужасный шум и столпотворение, — освобожденные узники и сами могли о себе позаботиться, а его цель находилась там, впереди. И он шел вперед — вниз, в глубь Пещеры.

Ему снова преградила путь чья-то одинокая фигура, — на этот раз это был какой-то мужчина. Из глубин памяти Захватчика внезапно вынырнуло нечто новое: у входа во внутреннюю часть Пещеры всем заправлял — отчасти благодаря своей хитрости и коварству, отчасти по давней традиции — Хранитель Врат, человек, истинного возраста которого точно не знал даже сам Аполлон. Аполлон вообще плохо помнил этого странного человека и мало что о нем знал. Сам владыка Света не мог бы с уверенностью припомнить те времена, когда в пещере еще не было Хранителя Врат. «Возможно ли вообще такое, — чтобы это все время был один и тот же человек?»

Довольно старый с виду, тощий, грязный и уродливый — именно этот старик несколько месяцев назад, во время великого сражения, командовал остатками разгромленной армии прислужников святилища. Для левого глаза Джереми старик выглядел еще кошмарнее.

Хранитель Врат всегда старался не показываться при солнечном свете, а в последнее время вообще не выходил из Пещеры.

С массивного черепа старика клочьями свисали вьющиеся грязно-седые волосы, некогда бывшие огненно-рыжими. В молодости Хранитель Врат был могучим, мускулистым великаном — от его высохшего тела до сих пор веяло дикой, необузданной силой. Желто-коричневую кожу старика — в тех местах, где она была видна, — сплошь покрывали татуировки. Когда-то он носил кольца в носу и мочках ушей, но теперь о них напоминали только грубые, уродливые шрамы.

Хранитель Врат был злым, подлым и коварным — но, где-то в глубине его сердца до сих пор жила надежда на возвращение истинного бога.

Сколько Аполлон помнил, Хранителя Врат всегда считали главным распорядителем всех жертвоприношений в святилище — впрочем, Захватчик полагал, что это были все же разные люди, один за другим получавшие в наследство звание Хранителя. Но Хранитель Врат проявлял живой интерес только к тем жертвоприношениям, в которых жертвами были люди — юноши или девушки, чьи обнаженные тела расписывали ритуальными узорами, а потом волокли вниз, во тьму, где их, беспомощных, одурманенных зельями, привязывали к рамам из деревянных брусьев и оставляли ждать своей участи.

Поговаривали, что Хранитель Врат иногда снова спускался вниз, попозже, один, чтобы проверить, что случилось с жертвами. И если Аид или его порождения еще не забирали жертвы себе, тогда Хранитель Врат сам мучил их, насиловал, а потом убивал, медленно и жестоко. Правда, раз или два он, сам не понимая почему, дарил жертвам легкую смерть, — убивал их одним быстрым ударом ножа. Приблизившись к ожидающей фигуре, Аполлон изрек: — Я вижу, твой хозяин Аид еще не сожрал тебя, старик! — Возможно, однажды он и пожелает сделать это, Солнечный бог! Я знаю об этом, но это меня не пугает. — Голос этого изношенного временем человека оказался на удивление сильным и глубоким, в нем не слышалось и тени боязни. — Неужто ты позабыл, что такое страх, мучитель? Людям опасно забывать о страхе. — Есть лишь одно, владыка мой Аполлон, что до сих пор способно наполнить меня истинным ужасом, — и пока я не повстречаюсь с этим, до тех пор не буду знать страха, — уродливый старик снова ответил твердо и решительно.

Хранитель Врат первым из людей — служителей Аида прибыл на место последней гибели Аполлона. И именно он толковал все пророчества, исходящие от Оракула. По большей части он сам их и произносил, пересказывая понятными словами бессвязное бормотание безумной жрицы-пифии. Весьма нередко случалось и так, что пифия просто разыгрывала перед паломниками представление и говорила им то, что ей велел сказать Хранитель Врат. Но иногда пифия высказывала — правда, смутно и путано — и то, что являлось ей во вспышке озарения, пришедшего свыше.

Хранитель Врат не пытался преградить путь богу, и потому Аполлон-Джереми просто прошел мимо него. Старик еще раз попробовал что-то сказать, но стоило Аполлону только поднять руку к своему луку и сделать вид, будто он собирается пустить в Хранителя стрелу, — тот тотчас же умолк и куда-то ускользнул.

Хранитель Врат улизнул в глубины подземелья, неся своему повелителю весть о новом вторжении. Джереми вошел в третий огромный зал Пещеры, который отстоял от входа на несколько сотен футов. Но и здесь было еще достаточно рассеянного солнечного света, так что юноша хорошо видел, куда идти дальше.

Все внимание юноши сосредоточилось на простирающемся впереди подземном коридоре. Левым глазом он видел отблески мерцающего где-то вдалеке багрового сияния, левое ухо юноши улавливало эхо устрашающего шороха — несомненные признаки приближения чудовищного Аида.

Он знал, что Аид близко, — владыка Мрака снова воспрял и теперь поднимался из неведомых подземных глубин, в которых он скрывался после своего последнего отступления и накапливал новые силы для новой смертельной битвы.

Джереми напряженно прислушивался, не зная, — прибудет ли Аид на этот раз с Цербером или без него? Образ Цербера в памяти Аполлона получался какой-то нечеткий и расплывчатый, — это была некая многоголовая собакообразная тварь чудовищных размеров, в ней не было ничего человеческого или божественного. Аполлону, похоже, не хотелось более ясно показывать Джереми Цербера, и потому юноша так и не смог как следует его разглядеть. И что там с Танатом? Скорее всего, Аид тогда не соврал: если кто-нибудь выловил Лик из потока, унесшего его под землю, то бог Смерти вполне мог снова возродиться. В людях, желающих вступить в Большую Игру в роли его аватара, недостатка явно не наблюдалось. И все же Аполлон надеялся, что Танат не успел еще заново воплотиться.