Семья Зитаров, том 1 - Вилис Тенисович Лацис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сармите… маленькая Сармите. Карл бродит по саду и не спускает глаз с большака. Но когда показывается ее подвода, он поднимается в свою комнату и до наступления темноты не осмеливается спуститься во двор. Больше всего на свете ему хочется увидеть глаза Сармите, слышать ее голос. Но что-то его удерживает. Что это — юношеская застенчивость или страх взглянуть действительности в глаза, боязнь возможного разочарования?
4
Первую неделю отпуска Карл каждое утро отправлялся с мужчинами на покос. К вечеру во двор Зитаров въезжали, тяжело покачиваясь, пышные возы сена. Сеном завалили до самого конька сеновал над коровником, чердак жилого дома и старый сарай. В полдень братья ходили на море купаться, а вечерами, после окончания работы, Эльза водила Карла гулять. И каждый раз он должен был обязательно надевать офицерский мундир. Эльзе хотелось бы, чтобы сбоку у него висела сабля, но Карл шутливо отвечал, что в таком далеком тылу он и без оружия чувствует себя в безопасности.
Сармите он видел лишь два раза, вечером, и всегда при этом были посторонние. Эрнест умышленно вертелся около них и, чтобы оправдать свое присутствие, выдумывал всякие предлоги. Эльза не отходила от брата, воображая, очевидно, что является самым подходящим обществом для Карла, и боясь, как бы за этот небольшой срок кто-либо другой не отнял у нее права первенства на дружбу брата. Она ревниво оберегала его от непрошеных посетителей, сердилась даже на Янку, который не дает покоя Карлу и мешает ему отдохнуть. Заботливость Эльзы порой граничила с тиранией. В конце концов, должна же она понять, что брат достаточно взрослый человек для того, чтобы самому заботиться о своем покое и удобствах. Но Эльза не понимала, а сказать ей об этом не позволял характер Карла.
Возможно, что так и прошел бы весь отпуск, если бы Эльза не переполнила чашу терпения Карла. Это произошло в середине второй недели. С уборкой сена покончили, и Карл был свободен. Убедившись в том, что дома ему не удастся спокойно поговорить наедине с Сармите, он, выяснив предварительно у Янки, где работают дорожные рабочие, собрался вечером встречать Сармите. Если бы удалось встретить ее в лесу, за рыбацким поселком, они, возвращаясь, целый час могли бы провести наедине.
После обеда Карл оделся и направился было к морю, чтобы не навлечь на себя подозрений домашних. Эльза увидела его из окна.
— Ты на взморье?
— Да, хочу прогуляться до соседнего поселка…
— Подожди меня.
«Проклятие! — раздраженно подумал Карл. — Как от нее отделаться?»
— Ты пойдешь купаться? — спросил он у Эльзы, когда она его догнала у дюны.
— Нет, я уже купалась. Я в нынешнем году не бывала нигде дальше нашего поселка. Хорошо, что ты надумал пройтись.
Карл нервно покусывал губы.
— Тебя это не утомит? Не устанешь? Я пойду по-солдатски — полным шагом.
— Не пугай, не пугай, братец! Посмотрим, кто быстрее… — усмехнулась Эльза. И она бодро зашагала, не отставая от брата.
Нет, таким способом от нее не отделаешься, она потащится за ним до соседнего поселка, а там уже будет поздно идти встречать Сармите. Миновав шалаши для сетей, принадлежавшие местным рыбакам, Карл остановился.
— Чего мы бежим как на пожар? Давай лучше посидим здесь и полюбуемся морем, — произнес он, отыскивая глазами гладкий камень, где бы можно было присесть. Он надеялся, что сестре надоест торчать на пустынном берегу, где их никто не видит.
Но прошло полчаса, а Эльза не выражала никаких признаков недовольства. Чтобы встретиться на дороге с Сармите, Карлу нужно было сейчас же идти.
— Может, вернемся? — предложил Карл.
— Можно, пожалуй, — Эльза поднялась одновременно с ним.
— Знаешь что, я заверну в поселок и загляну к Зиемелисам. А то еще скажут, что загордился…
— Да, ты прав, я тоже давно у них не была, — согласилась Эльза.
Следуя за братом, она, в своей обычной насмешливой манере, произнося слова немного в нос, небрежно, словно на таких людишек не стоило тратить слов, стала поносить Зелму Зиемелис.
— Прикидывается святошей, мухи не обидит. А на самом деле просто растяпа. Не умеет ни танцевать как следует, ни с людьми поговорить. За ней еще никто не ухаживал. Она-то бы рада, заглядывается кое на кого, да на нее не очень-то зарятся. Ждет, что я ее стану брать с собой на вечеринки, а я делаю вид, что не понимаю. Куда с такой пойдешь? Сидит и молчит как рыба, даже неудобно. Она ужасно завидует мне, что у меня много знакомых офицеров.
— Почему ты так думаешь?
— Да это же видно по глазам.
Убедившись, что сегодняшняя прогулка пропала впустую, Карл медленно шел лесной тропинкой, собирая чернику и слушая чванливую болтовню сестры. Она обо всем говорила насмешливо и зло, как будто кроме нее, обладающей всеми положительными качествами, мир был населен глупцами и ничтожествами.
Сквозь просветы между соснами уже виднелся большак. Послышался грохот телеги. Это возвращалась Сармите. Карл почти ненавидел сестру за ее назойливость и мысленно адресовал ей далеко не лестные пожелания, в то время как она продолжала болтать, не замечая угрюмого вида брата.
Эльза тоже заметила Сармите, и ее губы опять искривила насмешливая гримаска.
— Наша сизая голубка… — усмехнулась она. — Такой послушный ребенок у мамочки, что ужас. Ездит на работу, хлеб зарабатывает. Ха-ха-ха!
— Что в этом смешного? — Карл посмотрел Эльзе прямо в глаза.
— Не люблю людей, которые стараются казаться лучше других.
«Ты хотела сказать: которые лучше тебя…» — подумал Карл.
— Стараются казаться?! — спросил он вслух.
— Ну да. Каждый вечер вылизывает свою комнату, пишет братцу письма, только и знает, что беседовать с мамочкой об Ансисе. А сама позволяет на работе саперам щипать и тискать себя.
— Ты видала?
— Да там все только этим и занимаются. Больше любезничают, чем работают.
— Ты сама видала? — повторил Карл более резко.
— Нет, что мне там делать! Но ведь все знают и без этого.
— Ты слишком своеобразно оцениваешь людей…
— Надо уметь наблюдать за ними. Взять хоть эту самую Сармите. Молоденькая девчонка, ей бы еще за материнскую юбку держаться, а она хищная, как кошка. Уже исподтишка строит парням глазки. И на тебя тоже заглядывается. Как-то однажды пронюхала, что я собираюсь писать тебе письмо, сразу такой лисичкой прикинулась: напишите, мол, привет от меня. «Хорошо, хорошо», — пообещала я,
