Предательство - Фиона Макинтош

Не смея больше задерживаться, Ксантия покинула свое укрытие и на цыпочках удалилась. Тор скорее почувствовал, чем услышал, как она уходит. Какая красавица… Наверно, ровесница Элиссы. Не слишком надеясь на успех после стольких лет молчания, Тор снова послал мысленный зов. И снова почувствовал вязкую пустоту. Однако на этот раз пустота как будто стала не такой плотной. Тор замер и повторил попытку. Да, несомненно. Густой туман начинал понемногу рассеиваться, хотя солнце еще не выглянуло.

Тор почувствовал, как сердце бьется чаще. Лисс сказала ему, что Элисса жива, и обещала помочь найти ее. Может, это и есть начало. И Элисса где-то рядом.

Вопреки надеждам Ксантии, Элисса не разозлилась. Она была просто выбита из колеи. Одного имени Инквизитора Гота было достаточно, чтобы лишить ее присутствия духа. Недели, которые последовали за тем кошмаром у ворот Академии, не отложились в памяти, а если и отложились… Саксен, страдающий под пытками, мальчики… Нет, лучше об этом не вспоминать. Даже сейчас.

Первые недели она плавала в Зелени и не хотела покидать свое убежище. Каково же было потрясение, когда она услышала Саксена. Клук искал ее, пытался до нее докричаться… Но ведь его убили! Как он может с ней разговаривать? Сначала Элисса решила, что ей чудится, однако устремилась на зов… потом открыла глаза и увидела подтверждение своей догадке. Саксен Фокс был жив.

Он очень изменился. Но черные провалы на месте сияющих фиолетовых глаз не пугали Элиссу, а изломанные очертания некогда прекрасного тела не оскорбляли ее взгляда. Когда клук обращался к ней мысленно, его голос звучал совсем как прежде, и этого было достаточно. А объятия его искалеченных рук возвращали ей спокойствие.

Что же касается Ксантии… Поначалу Элисса не осознавала ее присутствия, хотя позже поняла: эта девушка, похоже, с первых дней находилась рядом — всегда внимательная и даже готовая помочь. С Саксеном и Соррелью можно было разговаривать мысленно… пока несколько лет назад она не лишилась этой возможности, став послушницей.

Соррель подтвердила, что Старейшины приняли. Они знают, что Элисса — Чувствующая, и предложили ей защиту. Потом была церемония. Девушку вызвали в главный зал Академии, где собрались все насельники[1] Карембоша. После короткой речи Старейшина Айрис взяла с зеленой подушечки красивый зеленый кружок и прижала его ко лбу Элиссандры, где он и оставался по сей день. Теперь она стала полноправным обитателем Карембоша, Неприкосновенной, и могла чувствовать себя в безопасности.

Ксантия заполнила эту пустоту, став ее подругой. Живая, с легким нравом, она снова научила Элиссу смеяться. Девушки быстро сблизились, однако даже ей Элисса никогда не рассказывала о своем прошлом. Надо было начать все сначала. Ей нравилась спокойная жизнь Академии. А вскоре выяснилось, что никто не справляется с работой в архивах лучше, чем Элисса.

— После Старейшины Ами у нас таких не было, — заметила однажды Старейшина Айрис. — Это не просто талант, это призвание.

Наверно, она была права. В окружении книг Элисса чувствовала, как душу наполняет мир, и проводила за чтением целые дни. Но это было не единственным, что она открыла для себя в библиотеке. Недавно девушка совершенно случайно обнаружила небольшую потайную дверцу, о существовании которой, похоже, никто не знал. Скорее всего, просто потому, что здесь уже давно не наводили порядок. В самом деле, это была непростая задача: Элиссе потребовался почти год упорной работы, прежде чем она сюда добралась… она подозревала, что примерно столько же уйдет на то, чтобы завершить задуманное. Передвигать книжные полки ей помогал Саксен. И вот однажды, заглянув за очередной стеллаж, Элисса заметила, что одна из каменных плит в полу лежит неплотно, и ее можно отодвинуть.

Ничего необычного под ней не обнаружилось — только пара очень старых пыльных томов. Но для Элиссы это было настоящее сокровище. Остальные послушницы надеялись, что в тайнике окажутся драгоценные камни или что-нибудь в этом роде, и были разочарованы. Что же до Старейшин, то они ожидали увидеть, например, полуистлевший остов, а потому вздохнули с облегчением. Книги же поступили в распоряжение Элиссы.

— Какое-то странное наречие… никогда с таким не сталкивалась, — заметила Эллин, пролистав их — а она была, вероятно, самой образованной из Старейшин.

Элисса тоже впервые видела подобные письмена, однако с удивлением обнаружила, что понимает все, что написано в таинственных книгах. Каким образом, почему? Это была еще одна загадка.

Она как раз дочитала первый из манускриптов, когда звон колокола оповестил о начале обеда. Только это и заставило ее покинуть подземелье, где располагалась библиотека. Не то чтобы Элисса проголодалась… но Соррель взяла с нее слово, что она будет каждый день ходить на обед — не столько ради самого обеда, сколько для того, чтобы пообщаться с другими девушками. Старушка считала это очень важным. Однако с тех пор, как начались ссоры с Ксантией, пребывание в трапезной превратилось для Элиссы в пытку. Девушка тяжело переживала их разлад. Что случилось, из-за чего? Элисса снова и снова перебирала в памяти все, что произошло до этого. Почему Ксантия вдруг так изменилась, почему стала нападать на нее?

Элисса вернулась в библиотеку, но злость все еще не прошла. Ксантия помянула при ней Инквизитора Гота… После такого уже не до чтения — хотя книга лежала на столе, а обложка в кожаном переплете так и просилась, чтобы ее открыли. Первый из манускриптов оказался настоящим откровением. Элисса убедилась, что древнее предание о чародее по имени Орлак, который несколько сотен лет назад принес в эти места смерть и разрушение — не выдумка. Какой ужас… Пожалуй, пока не стоит никому об этом рассказывать.

В конце концов, она отложила книгу и решила заняться переводом свитков для Старейшины Эллин… когда почувствовала мягкое, тянущее прикосновение к своему сознанию. Не может быть. Это ошибка. Вот уже пять лет она не могла не то что установить мысленную связь, но даже почувствовать, когда кто-то пытается к ней обратиться. Последним ее разговором стало прощание с Саксеном.

Элисса нахмурилась. Однако ощущение появилось снова — очень знакомое, хотя и смутное. Если бы не глубокая сосредоточенность, она бы просто ничего не заметила. Кто-то явно пытался до нее достучаться. Девушка задумчиво коснулась переносицы. Архалитовый диск никуда не исчез. О каком обмене мыслями можно говорить после того, как его прилепили ей на лоб? Элисса покачала головой. Ей просто почудилось — здесь так тихо…

Однако странное ощущение напомнило ей о Торе. Интересно, чем он сейчас занимается? Может быть, это он пытается с ней связаться?.. И тут же Элисса одернула себя. Тор — просто воспоминание… воспоминание, в которое не стоит погружаться. Они больше никогда не увидятся.

Сделав над собой усилие, Элисса развернула свои пергаменты и занялась переводом.

— Послушница Ксантия очень впечатлительна. В Карем-боше ей никогда не было… скажем так, уютно.

Тор услышал предупреждение, скрытое в этих словах.

— А разве женщины остаются в Академии не по доброй воле? — спросил он, чтобы сменить тему разговора.

— Не всегда, почтенный. Например, Ксантия оказалась здесь ребенком четырех лун от роду. Ее мать, Чувствующую, заклеймили, а односельчане боялись за девочку и привезли ее в Академию.

— Понимаю…

— Подождите, я не закончила. Когда Ксантия немного выросла и поняла, что может не рассчитывать на свободу, она взбунтовалась, и этот бунт не прекращается до сих пор. Никто из послушниц не выказывает столько недовольства, как Ксантия. Из нее могла бы получиться великолепная Старейшина — но, к сожалению, никогда не получится. При том, что она очень умна, прекрасно разбирается в Темном Искусстве… Хотя мы, конечно, никогда не прибегаем к этим знаниям, — быстро добавила Старейшина. — Ксантия хорошо понимает, по каким причинам человек может пасть жертвой тьмы.

— Однако взялась именно за эту тему? — у Тора разыгралось любопытство.

— О да. Она знает все древние заклинания и заговоры, которые давно вышли из употребления. Но ей тоже запрещено их применять. Наша задача — просто изучать историю. Работу Ксантии трудно переоценить. Она не потеряет значения для Таллинора еще много сотен лет.

— Конечно, — Тор кивнул, потягивая чай с лимоном, и мельком оглядел прелестную комнату, где они сидели. — Я немного побродил по Академии, Старейшина Айрис. Это просто потрясающе. Искренне надеюсь, что мне будет позволено увидеть больше… но, насколько я понимаю, ходить по этим великолепным залам в одиночку посторонним запрещено. Мне нужна провожатая.

— Я позволю Ксантии стать вашей провожатой, почтенный Гинт, — в голосе Старейшины снова появились ледяные нотки, — поскольку понимаю, что именно этого вы и добиваетесь. Не могу вас осуждать. Полагаю, одна мысль о променаде в обществе какой-нибудь пожилой Старейшины превращает его из удовольствия в скучную обязанность…