Фантомики - Евгений Бугров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это все ерунда! — заявил четвертый. — Я хоть мал, зато самый необходимый, поскольку храню в себе ценное лекарство, и когда Хозяин заболеет, то про вас забывает и бежит ко мне.
— А я ночная ваза, — тихо прозвучало в стороне. — Меня рядом с вами не поставили, но я предмет самый необходимый.
Раздался смех и скабрезные шуточки.
— Ничего смешного, — вступился горшок, в котором держали святую воду. — У каждого из нас свое предназначение. Тут нет ни наших достоинств, ни проступков, так что, гордиться и стыдиться нечем.
— Как это нет достоинств!? А форма, а содержание? А чистота?! — зашумели горшки.
— Форму не мы себе придавали, содержанием наполняли, и в чистоте не сами себя содержим.
— Значит, можно делать что заблагорассудится! Никакого спросу?
— Слуга не может распоряжаться, но обязан исполнять. Особенно должен хранить себя от небрежности, а то нас перепутают, и вместо одного содержимого Хозяин употребит совсем другое, тогда горе нам всем, никого не пощадит.
— Пока вроде заботится, — обеспокоился кто-то.
— Что-то долго Его нет. Может, забыл про нас?
— Или решил купить новые горшки.
— А нас бросил! Зачем на новом месте старье!?
Горшки уже чуть не плакали.
— Успокойтесь. Мы Хозяина не подводили, служили верно. Мало ли у Него дел неведомых? Имейте терпение.
— Тебя не поймешь! — усмехнулся цветочный горшок. — То одно говоришь, то другое, лишь бы себя показать. Тоже мне, святоша нашелся. Друзья! Может, пока Его нет, выпьем понемногу? А то я в жизни вина не пробовал. Все цветы да цветы! Надоело нюхать.
— Я тоже вина хочу! — прощебетала ночная ваза.
Горшок со святой водой пытался возразить, но больше его не слушали. Скоро все с непривычки перепились, потом передрались, и переколотились вдребезги. Когда вернулся Хозяин, то решил, что в доме побывали воры, повздыхал над разбитыми горшками, из которых уцелел один «святоша», его забрал, остальное смел в кучу и выбросил в выгребную яму. Хоть содержали в себе хорошее, но что теперь проку? Жалко, конечно.
Выборы Мисс.
Собрались как-то ценители женской красоты, чтобы выбрать Мисс всех времен и народов. А как выбрать, если вкусы у всех разные. Поначалу каждый ценитель настаивал исключительно на своем эталоне и приводил веские аргументы. Первым выступил Юлий Цезарь.
— Клеопатра! — заявил он. — За ее любовь платили головой.
— Любовь измерить головой, — проказник Дон Гуан положил руку на эфес шпаги. — Сказал бы яйцами или, скажем, помидорами, так посмеялись! Я предлагаю черную вдову, что на могиле мужа отдавалась. Страсть — вот оценка красоты, и ничто иное.
— Верность — вот символ и непременный атрибут красоты, — промычал Отелло, вынув золотое кольцо из уха, и прицепил его к носу. — Дездемона!
— Я тоже Нину погубил, и что с того? Все без толку. Женщины неверны по природе, — Арбенин перетасовал колоду одной рукой. — Уж лучше пиковая дама!
— Джульетта умерла невинной, — Ромео держал в руке граненый стакан с водкой. — Я за нее готов еще раз отравиться. Невинность — вот измеритель красоты!
— Невинности предпочитаю формы, — Рубенс пришел со складным мольбертом. — Требуется натура, пишу баталию. Здесь есть борцы сумо?
— Есть! — из подвала возник тощий сантехник. — Дворничиха Клава! Очень крупная женщина, и страстная, любого мужика завалит. За бутылку водки. Приведу хоть сейчас. Идеальная женщина!
Его зашикали.
— Ева, — молвил Адам. — Она мать всех народов, всех женщин на земле. Ей принадлежит пальма первенства.
— Почему же тогда не обезьяна, — Дарвин поймал блоху в своем парике, раздавил ногтем, понюхал. — Вошь какая, а сколько жизни. Может, инфузория-туфелька?
В общем, долго они спорили. Пробовали выбирать по именам, росту, фигуре, расовой принадлежности, исторической значимости, количеству любовников, но все было тщетно, к согласию прийти не могли. Хотели бросать жребий, но вдруг кто-то предложил: если найдется такая женщина, от которой ни один из присутствующих отказаться не сможет, она и есть! Мисс Единственная и Неповторимая. Только они ударили по рукам, как на сцену вышла Костлявая с косой, задрала юбку и сказала:
— А теперь посмотрим: кто от меня откажется?..
Ценители красоты бросились врассыпную.
Выборы Мистера.
На этот раз собрались женщины. А чем они хуже? Эмансипация. Не то что бы хотели отомстить, а на примере показать, чего мужчинам не хватает и какие они все ничтожества. Поначалу все было чинно. Съезд открыли феминистки, которые были хорошо организованы. После обычных заявлений в духе того, что все мужики сволочи, перешли к делу. Процедуру начали не с выдвижения достойных кандидатур, а с определения тех качеств, которые каждая из женщин хотела бы видеть в своем избраннике. Все сошлись на том, что Мистер должен быть смел, умен и не то что бы обязательно физически развит, но и не тюфяк какой-нибудь, богат. Тут и началось.
— Юлий Цезарь, — Дездемона зарделась от собственной смелости. — А что?
— Ты видела, как пала Римская Империя?! — закричали феминистки. — Разврата захотела? Не зря тебя задушили! Шалава.
— Мужчин надо кастрировать, для порядка, — высокомерно заявила Индира Ганди. — И одного оставить для разведения. А кто он будет, неважно, воспитаем.
— За это тебя и убили. 300 тысяч отборных самцов кастрировала. Лучше головы рубить, честнее и приятней. В крайнем случае, можно травить ядом. Да, Джулия? — Клеопатра улыбалась Джульетте. — Это не больно. И потом! Как единственный мужчина может удовлетворить всех нас? Или оплодотворить? Ему миллиона жизней не хватит. Будем в очереди стоять?
— Ленин, — неожиданно предложила Крупская. — Он и сейчас живее всех живых.
— Ты кого нам подсовываешь? — феминистки снова оживились. — Он же сифилитик. У вас и детей не было! Революционеры вообще не нужны. Выберем подкаблучника и клонируем, мужчины будут послушные.
— А я верю в любовь, — Джульетта не отступала, и была хороша.
— Любить можно не только мужчин, — тут же встрепенулись амазонки, которых было немного, но держались дружно. — Главное, это поставить самцов на место. Кастрировать или травить не обязательно, но пусть работают: воды принести, дров наколоть, полы помыть, кофе в постель. Как без этого?
— Выберем олигарха! — предложили проститутки. — Пусть всех эксплуатирует, а денежки нам несет.
— Мы мужчину выбираем или кошелек, — сказала Мария Кюри, которая присвоила изобретения мужа и считалась очень умной. — Может, Альберт Эйнштейн?
— Витя сантехник лучше всех, — авторитетно заявила дворничиха Клава. — Он изобретательный, только ему лучше не наливать, буйный во хмелю.
Начались беспорядочные выкрики, но феминистки еще удерживали ситуацию под контролем, и
