Клан бешеных - Марина Серова

Хозяин повернул голову и посмотрел на меня.

– Это он настаивал, чтобы она встречалась с ним, – сказал Анатолий Иванович, – а она не хотела. Даже пряталась от него, скрывалась у друзей и у бабушки. А он ее находил и угрожал, что если она будет от него бегать, то он ее найдет и убьет. Мать, ну, то есть моя жена, когда узнала об этом, слегла с инфарктом: у нее всегда было слабое сердце. Она ведь и сейчас не знает, что наша Полиночка… что она…

Хозяин замолчал и закрыл лицо руками. Мы терпеливо выждали, пока он справится с душившими его слезами, и тогда я снова спросила:

– А как ваша дочь познакомилась с этим Виссарионом, вы знаете?

– На улице познакомилась, с полгода тому назад. Он к ней сам подошел, стал, как сейчас молодежь говорит, «клеить». Она у нас скромная… была. Не хотела с ним знакомиться, она же тогда еще в школе училась, в последнем классе. Мы ее так настраивали: ты, мол, сначала школу окончи, аттестат получи, а потом женихаться будешь. Так вот, она не хотела с ним знакомиться, а он настоял, мне, говорит, такие скромные девушки нравятся. Провожать ее пошел, разговорились по дороге. Виссарион этот поначалу-то хорошо к ней относился, не обижал, называл красавицей и Зайкой. И цветы дарил, и в кафе ее водил, и еще в этот… как его? Где шары катают…

– Боулинг, – подсказал Антон.

– Вот-вот, туда.

– А когда начались неприятности? – спросила я.

– Когда однажды Поленька отказалась идти к его другу в гости на день рождения. У нее назавтра контрольная была, ей готовиться надо было. А он вдруг так разозлился! Кричать начал: как ты, мол, смеешь мне отказывать?! Ты хоть понимаешь, кто ты и кто я? С тех пор так и пошло: чуть что не по его, он и давай орать на нее. А потом еще и руки, поганец, стал распускать. Дочка один раз пришла с синяком, потом еще… Я ее спрашиваю, что, мол, случилось, а она: папа, я упала… Папа, я об угол стола ударилась… Я говорю: что-то раньше ты об углы не ударялась. А она возьми и расплачься! Тут-то все и открылось…

– Что этот Виссарион бьет вашу дочь? – уточнил Антон.

Анатолий Иванович кивнул:

– Да. Бьет и заставляет делать то, что ему, поганцу, надо. А ее мнения даже не спрашивает! Ты, говорит, моя собственность, моя вещь, как я тебе прикажу, так и будет.

– Не слабо закручено! – не удержалась я. – А вы заявляли на этого урода в полицию?

– В полицию? – усмехнулся хозяин. – Заявлял. Только не сразу. Сначала я хотел сам с ним разобраться, по-мужски, как-никак я – отец семейства, защитник своим дочерям. Как только Виссарион пришел к Поленьке, я его в подъезд вывел, за грудки взял и говорю: что же ты, гад такой-сякой, делаешь?!.. А он врезал мне по физиономии пару раз и сказал, что если я хочу, чтобы обе мои дочери были живы и здоровы, то не буду влезать в его дела с Поленькой, они, мол, сами между собой разберутся.

– Он вас ударил? – уточнила я. – Вас, человека в два раза старше себя? Отца своей девушки?!

Анатолий Иванович снова виновато кивнул.

– И после этого вы пошли в полицию?

– Пошел… Наивный дурак! Только там мне сказали, что не видят здесь никакого криминала. Милые, мол, бранятся – только тешатся, чего вы, папаша, влезаете? Сами, мол, разберутся. Я им говорю: так дочка же в синяках ходит, угрожает ей кавалер-то, она его боится! А они: ну, вот как только он угрозы свои осуществит, так и приходите, а пока нам ему предъявить нечего…

– Расскажите, как вы ее прятали, – попросил Антон.

– Прятали, – кивнул Анатолий Иванович, – да что толку! Один раз она у бабушки целую неделю жила. Тогда весенние каникулы были, и Поленька в школу не ходила. Сидела в бабушкиной квартире, носа не высовывала, к выпускным экзаменам готовилась. Она ведь у меня умница: школу-то с золотой медалью окончила!.. Так вот. Этот урод ее по вечерам караулил возле дома, даже к нам поднимался пару раз, в дверь звонил. Я ему не открыл, а своим даже запретил к двери подходить. У меня ведь еще одна дочка есть – Оленька, она помладше Поленьки на два года. А как только занятия в школе начались – последняя четверть, сами понимаете, учиться-то надо! – дочка пошла на занятия, и тут он ее и подкараулил. Прямо у школы, гад, поймал, затащил в свою машину и увез к себе…

Мужчина замолчал, снова закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Мы с Ярцевым терпеливо ждали, не в силах тревожить его расспросами. Через некоторое время он отнял ладони от лица, глаза его были красными и мокрыми. Он с трудом продолжил свой страшный рассказ:

– Вернулась дочка только через двое суток. Глаза черные, сама осунувшаяся, побледневшая, на скулах, на руках – синяки и ссадины… Мы, конечно, ее искали, даже в полицию заявляли, только заявление у нас не приняли, сказали: если через трое суток не объявится, тогда и приходите… Я говорю: так мы же знаем, кто ее похитил! Свидетели есть, как этот Виссарион дочку на машине увозил. Они, правда, номер машины записали, сказали, что все выяснят и позвонят…

– Позвонили? – спросила я.

– Ага! Еще как позвонили! Сказали, что я клевещу на человека и что за это они могут меня даже привлечь. Они все проверили, у парня этого есть алиби, возле школы он не был, дочку нашу в тот день в глаза не видел и вообще в это время находился в институте на занятиях, и тому, мол, есть двадцать человек свидетелей. Ну и как вам такое?! А девочка моя вся в синяках пришла, на ней лица не было. Я – к ней с расспросами, а она только плачет и говорит: папа, не ходи в полицию, бесполезно все это. У Виссариона отец – сотрудник ГИБДД и далеко не рядовой, они против своих не пойдут. Он об этом ей сам рассказал, в открытую, еще насмехался: против моего папаши бороться, мол, дураков нет. Он всех в порошок сотрет! Не зря родители назвали его Иосифом в честь Сталина, у него и отчество такое же. Старики, оказывается, были и остаются сталинистами, до сих пор верят, что только «железной рукой» можно навести в стране порядок. И сына вырастили в том же духе, тот вообще – кремень, его все сотрудники ГИБДД боятся. А гибэдэдэшник, в свою очередь, своего сына вырастил таким же самодуром. Теперь понятно, почему парня не привлекли и почему он такой наглый?

Мы с Ярцевым переглянулись. История вырисовывалась все более неприглядная. Выходит, бывший бойфренд действительно жутко терроризировал жертву и ее семью. Такой мог убить девушку и глазом не моргнуть, а полиция, чтобы не связываться с бешеным папашей, спишет сейчас все на бедного поэта-недотепу, и тот сядет лет на восемь за чужие грехи.

– А Полина ваша все-таки этого урода бросила? – снова спросила я.

– Да. Как он ей ни угрожал, она набралась смелости и послала его куда подальше. А к вам я потому и пришел, – повернулся Анатолий Иванович к Ярцеву, – что понял: уйдет Виссарион от наказания, как пить дать, уйдет! А теперь вот выяснилось, что Поленьку еще одна машина сбила… Странно это все как-то…

– А фамилию Буйковского вы от нее ни разу не слышали? – спросила я. – Григорий Буйковский. Подумайте, может, они были знакомы?

– Нет, не слышал, – помотал головой хозяин.

Ярцев встал со своего кресла.

– Анатолий Иванович, извините, но нам пора, – сказал он, – у меня еще дела в редакции…

Хозяин тоже поднялся:

– Вы вот что… Если сможете как-то этого урода привлечь, – буду вам очень благодарен. Мне, может, хоть чуточку будет легче оттого, что убийца получит по заслугам. Ну, а если не сможете… Я вас осуждать не буду: понимаю, что с такими бороться, что с самосвалом – и страшно, и небезопасно…

Мы вышли из квартиры Зайцевых и стали спускаться по лестнице.

– Полин, давай так, – сказал Ярцев, – я сейчас здесь останусь: мне надо еще соседей расспросить, сама понимаешь, для статьи необходим материал. А ты пока можешь быть свободна, потом созвонимся.

– Добро.

Я вышла из подъезда и села в свой «Мини-Купер». Настроение у меня было в высшей степени мерзопакостным. Опять все, как тогда, когда погибли мои родители, – уверенный в своей безнаказанности тип, подлый и гнусный, прикрывающийся высокопоставленным папашей. Ну, уж нет, черта с два я такому спущу!

Глава 3

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Я припарковала машину на стоянке ближайшего магазина и достала мобильный из сумки. На дисплее высветился незнакомый номер. Я нажала кнопку:

– Алло?

В ухо скороговоркой затрещал голос Алины:

– Полин, быстро давай подруливай к зданию полицейского участка на улице Трактористов-Комбайнеров.

– Зачем? – насторожилась я.

– Мы здесь устроили пикет против ареста поэта Гриши Буйковского.

Подружка говорила приказным тоном, не терпящим никакого возражения.

– Так ведь я… того… Не могу…

– Никаких «не могу»! Быстро собралась – и сюда. Здесь столько народа! В основном молодежь. Мы держим плакаты и лозунги, постоянно скандируем: «Свободу поэту!», «Свободу Буйковскому!»… Слышишь?