Сборник статей и интервью 2007г. - Борис Кагарлицкий

Аппарат Демократической партии настроен на то, чтобы любой ценой обеспечить выдвижение Хиллари Клинтон. Но может статься, что ценой, которую придется заплатить, окажется поражение в борьбе за Белый дом.

СМЕРТЬ САДДАМА ПРИБЛИЖАЕТ КОНЕЦ БУША?

Вскоре после того как телевидение всего мира показало видеозапись казни Саддама Хусейна, президент Буш объявил о своем новом плане - послать в Ирак еще 22 тысячи солдат, чтобы укрепить местную армию и полицию, не способную справиться с растущим сопротивлением.

Казнь Саддама должна была стать эффектным голливудским финалом для блокбастера «Война в Ираке». На практике она оказалась далеко не финалом, а сама война оказалась мало похожей на голливудское кино.

В кино наказание злодея венчает борьбу положительного героя. Но только в кино мы заранее знаем, кто «хороший парень», а кто - «плохой». С точки зрения американского президента, он и его сторонники - хорошие парни по определению. Что бы они ни делали, чем бы ни руководствовались и какие бы результаты из всего этого ни получались. С точки зрения большинства человечества (и это уже социологический факт), главным злодеем иракской драмы выглядит именно нынешний хозяин Белого дома. Однако отсюда отнюдь не следует, будто покойный иракский президент является невинной жертвой.

Саддам действительно военный преступник, массовый убийца и, говоря обыденным языком, злодей. Он отдавал приказы о применении отравляющих газов в Курдистане, он огнем и мечом подавлял восстание шиитов, ему подчинялась тайная полиция, безжалостно устранявшая всякого, кто осмеливался протестовать.

Чего, однако, искренне не поняли в Вашингтоне, так это того, чем отличаются злодеи в реальной жизни от голливудских персонажей.

Тираны делятся на две категории. Одни - коррумпированные садисты, не преследующие амбициозных политических целей. Такие преступники обычно благополучно доживают свой век в роскошных дворцах либо бегут на Запад, низвергнутые народными восстаниями, и там отсиживаются на своих заблаговременно приобретенных виллах в тихих курортных городках на берегу Средиземного моря. Эти персонажи обычно пользуются полной поддержкой и одобрением Соединенных Штатов независимо от того, какая в Белом доме сидит администрация.

Более амбициозные тираны, ставящие серьезные политические цели, напротив, часто мешают Западу. Они рискуют вступить в борьбу с более сильными противниками и уже этим навлекают на себя беду. Однако этим же они оправдывают себя в глазах собственного народа.

Такие правители проливают не меньше крови, чем представители первой группы, а порой даже больше, но при этом руководствуются уверенностью, что физическая расправа с противниками - самый простой или вообще единственный способ достичь поставленной (и одобряемой значительной частью общества) цели. Они также твердо уверены, что в случае поражения их противники поступят с ними точно так же. Верно это или нет, но существенно, что подобная уверенность тоже разделяется значительной частью общества.

В случае успеха такие персонажи становятся историческими героями, деяния которых не проходят в школе. Памятники подобным деятелям заполняют площади большинства европейских столиц. Примером может быть тот же Джордж Вашингтон, несомненно являвшийся с точки зрения современных критериев военным преступником. Во время Семилетней войны он прославился своими жестокостями по отношению к французам. Война вообще началась с его беззаконного и не санкционированного британской администрацией (а вдобавок еще и провального) рейда на французскую территорию. В годы борьбы за независимость США сторонники Вашингтона (с его явного одобрения) без колебаний расправлялись с индейцами, неграми и «лоялистами» (своими же согражданами, не поддерживавшими отделение от Англии). Тех, кто им сопротивлялся, патриоты вешали без суда и следствия. Победа Вашингтона вызвала массовую эмиграцию - противники новой власти бежали от нее в Канаду. Злодеяния, изображаемые в голливудском блокбастере «Патриот», действительно имели место, только совершала их не британская армия, в целом соблюдавшая тогдашние законы войны, а повстанческая.

Тем не менее кто сегодня посмеет назвать Вашингтона военным преступником? Он отец нации, основатель великого государства, и его украшенная напудренным париком голова красуется на платежном средстве, господствующем по всему миру.

Можно, конечно, сказать, что расправы с индейцами и неграми в XVIII столетии преступлением не считались, а истребление курдов в ХХ веке уже засчитывалось. Но на самом деле проблема Саддама была не в том, что его правление пришлось на гуманную эпоху. Достаточно включить телевизор, чтобы убедиться, что это не так. Преступлений и жестокостей сегодня, пожалуй, совершается больше, чем в XVIII веке, и далеко не во всех случаях мировое сообщество их наказывает.

Главная проблема Саддама в том, что он оказался неудачником. Политикам прощают злодеяния, но не провалы. А хуже всего, когда злодеяния заканчиваются провалом.

У Саддама проваливались все его начинания. Он не смог выиграть войну с Ираном, не смог завоевать Кувейт, не смог, несмотря на все жестокости, удержаться у власти. И уж тем более не смог он победить в борьбе с Западом. Однако суд и казнь дали ему последний шанс, которым он и воспользовался. Он умер достойно, а заслуженное наказание превратилось в жестокую и грязную расправу.

Так сложилась история, что судьба президентского семейства Буш оказалась тесно связана с судьбой Саддама. Джордж Буш-старший организовал первую коалицию против Ирака и выиграл первую войну в пустыне. В результате, однако, Саддам остался у власти, а старший Буш проиграл выборы и принужден был уйти. Спустя 12 лет Буш-младший развязал вторую войну, которую, судя по всему, проигрывает. Однако сам он, в отличие от своего отца, был на второй срок успешно переизбран, а Саддам лишился и власти, и жизни.

И все же не исключено, что в довольно скором будущем клан Бушей последует за режимом Саддама в политическое небытие.

Ирония истории в том, что если первая иракская война в значительной мере исцелила Америку от вьетнамского синдрома, то вторая война привела к его возрождению. После поражения во Вьетнаме одной из задач республиканцев было восстановление веры в непобедимость Америки, как в самой стране, так и за границей. У активной внешней политики и военных интервенций за рубежом в США всегда было много противников. Причем подобные настроения типичны были не только для левых и пацифистов, но и для значительной части правых, стоявших на позициях изоляционизма: мы лучше всех, нам никто не нужен, нечего тратить деньги на иностранцев - не важно, помогаем мы им или убиваем, денег все равно жалко. Изоляционистские и пацифистские настроения в конце 1970-х годов распространились в США настолько, что в значительной мере блокировали внешнеполитическую инициативу (в том смысле, конечно, как ее понимала имперская элита). Однако к середине 1980-х ситуация изменилась.

Сперва призывную армию заменили добровольческой, состоящей преимущественно из негров, пуэрториканцев и белых бедняков, которым, кроме военной службы, никакая карьера не светила. Их было не слишком жалко. Потом устроили несколько небольших интервенций - в Гренаду и Панаму, показав, что американские войска могут без труда «сделать» ополчение и полицию крошечного карибского государства. Это вернуло военным и политикам уверенность. Но нужно было продемонстрировать силу на каком-то более серьезном противнике. Им и оказался в 1991 году Ирак Саддама Хусейна.

Тем не менее Буш-старший был достаточно осторожен. Разбомбив армии Саддама с воздуха, он не рискнул двигать войска внутри страны, провозгласив победу сразу же после того, как иракские войска бежали из Кувейта. Возникла новая американская военная концепция: выигрывать войну одними бомбежками, с помощью «умных» бомб, иногда акциями элитных спецподразделений, без потерь и риска.

Такая методика и в самом деле оправдывала себя в тех случаях, когда надо было подорвать волю к сопротивлению у правительства небольшой страны или дестабилизировать само это правительство. То, что республиканцы придумали для Ирака, демократы успешно применили в Боснии и Сербии. Уверенность в себе росла, закрепляемая не только военными успехами, но и новой милитаристской культурой, многочисленными дорогостоящими голливудскими проектами, рассказывающими о непобедимости и неуязвимости американского солдата. Эти фильмы, тиражируемые не только по всей Америке, но и по всему миру, создавали представление о несокрушимой мощи империи, опирающейся на самую передовую технологию.

Однако у этого подхода было два недостатка. Первый состоял в том, что полномасштабная оккупация враждебной территории все равно невозможна без вполне традиционных наземных боевых действий, а армия, которая не готова нести потери, не имеет никаких шансов в такой войне. Любое самое современное, высокотехнологичное оружие не решает проблемы, если нет тысяч солдат, готовых сражаться и умирать. Вторая, еще большая, проблема состояла в том, что американские элиты и в самом деле уверовали в свою непобедимость, в безграничную мощь своей армии. Хуже того, та же уверенность распространилась в обществе, где военная служба стала престижной и начала привлекать белую молодежь из среднего класса, воспринимавшую армию как нечто вроде продолжения бойскаутских игр в сочетании с интересными путешествиями за границу.