Гордые и свободные - Джанет Дейли

– Да. – Уже успокоившись, Элайза чопорно сложила руки. – Ты можешь называть меня мисс Холл.

Кипп Гордон молча улыбнулся.

Трудный ребенок. Каким-то шестым чувством Элайза поняла, что этот ученик наверняка будет ее изводить. И она поклялась про себя, что сделает все, чтобы с этим справиться.

3

Лучи заходящего солнца почти не пробивались сквозь густые ветви высокого каштана, и в маленьком бревенчатом доме школы царили преждевременные сумерки. Элайза положила «Орфографический словарь Уэбстера» на стол, заваленный учебниками и тетрадями. Только сейчас она закончила подготовку к завтрашним урокам.

В общем Элайза была довольна тем, чего ей удалось достигнуть за каких-нибудь три дня. Твердо установилось время занятий: первый урок начинался в восемь утра, на него, кроме детей Уилла Гордона, приходили младшие Мерфи, племянники хозяина плантации: Чарли (тринадцать лет), Том (двенадцать), Мэри (десять) и Джо (девять). Занятия продолжались до полудня и потом возобновлялись в четыре часа, когда спадала дневная жара. Заканчивался учебный день уроком игры на фортепиано для Темпл, ее младшей сестры Ксандры и Мэри.

Элайза встала, чтобы перед уходом закрыть все четыре окна. В свой первый день она этого не сделала и на следующее утро обнаружила в классе некое существо, похожее на крысу. Не столько напуганная, сколько застигнутая врасплох, девушка непроизвольно вскрикнула. Кипп Гордон ворвался в класс в ту самую минуту, когда бедный опоссум уже мчался к открытому окну. Издевательский смех Киппа до сих пор стоял у нее в ушах, и презрительный взгляд его темных глаз она запомнила надолго. Да, определенно трудный ребенок.

На сегодня столкновение характеров закончилось. Элайза бросила последний взгляд на классную комнату и вышла, плотно затворив за собой дверь. Она стояла на пороге и смотрела на величественное трехэтажное кирпичное здание на вершине холма. Поодаль располагались две кухни и коптильня. От дома шла каменная дорожка к конюшне, где содержались породистые лошади. Рядом находилась кузня, разные хозяйственные постройки и несколько хижин, в которых жили десятка три принадлежащих Гордонам рабов.

За территорией усадьбы начинались огороды, а дальше на пастбищах паслись коровы. В соседнем лесу бродили полудикие свиньи. Насколько хватал взгляд, тянулись поля, на которых выращивали кукурузу, табак, пшеницу, овес, индиго; повсюду виднелись фруктовые сады. Во время отсутствия Уилла Гордона за работой негров на полях надзирал его зять – Джордж Мерфи.

Однако хозяйственные дела плантации находились исключительно в ведении Виктории Гордон. И Элайза видела, что эти дела не ограничивались хлопотами по дому. Они включали в себя все: от огородов и коров до заботы о неграх, которых надо было одевать, кормить и лечить. В первое утро после приезда Элайза стала свидетельницей раздачи еженедельного рациона: выстроившиеся в ряд чернокожие женщины с деревянными подносами в руках терпеливо ожидали, пока им наложат из разных бочек солонины, вяленой говядины, копченой ветчины, отрежут по куску от больших окороков, висящих на крюках в подвале.

Виктория Гордон целый день суетилась по хозяйству и присаживалась разве что во время трапезы. Тысяча и одна задача требовали ее немедленного надзора и участия, и Элайза скоро начала понимать, почему у хозяйки такой усталый вид.

Глядя на удлиняющиеся тени, девушка торопливо зашагала по каменной дорожке к дому. В его окнах отражались золотисто-розовые лучи заходящего солнца; вечерняя тишина окутывала плантацию.

Тишина царила и в большом холле. Девушку охватила какая-то непонятная тоска, когда она подошла к величественной лестнице, ведшей на второй этаж. Сегодня вечером Элайзе не хотелось сразу подниматься к себе в комнату. Сказать по правде, она чувствовала себя очень одиноко; ее вдруг охватила острая тоска по дому. Элайза скучала по матери, ей не хватало их ежевечерних бесед, доставлявших обеим огромное удовольствие.

Наверху послышались тихие шаги. Элайза подняла глаза и увидела полногрудую негритянку по имени Черная Кэсси.

– Добрый вечер, Кэсси.

Она бессознательно избегала прибавлять к имени рабыни эпитет «черная», потому что это имя напоминало Элайзе кличку «Коричневая Бесси» – так звали корову, которая принадлежала их семье, когда Элайза была маленькой. Она не могла относиться к рабам как к животным, несмотря на черный цвет их кожи.

Кэсси спустилась по лестнице.

– Может, чего хотите, миз Лайза?

– Нет, спасибо, Кэсси.

Женщина кивнула и удалилась. Элайза начала было подниматься наверх, но тут вдруг остановилась. Взгляд ее упал на дверь в гостиную, где стояло пианино розового дерева. Ни разу еще новая учительница не садилась играть для собственного удовольствия, хотя Виктория Гордон дала на это позволение.

Элайза решительно вошла в гостиную и направилась прямо к инструменту. Села, подобрав юбки, откинула крышку, поставила ноги на педали.

И как только пальцы ее коснулись клавиш, настроение девушки резко переменилось. Она играла по памяти свой любимый ноктюрн, пальцы легко порхали по клавишам, тело плавно раскачивалось в такт музыке.

Наконец нежная мелодия затихла, и девушка сразу же начала следующую, не давая угрюмой тишине снова воцариться в доме. Элайза исполняла одно произведение за другим, почти не делая пауз между ними; звучали Бах, Моцарт, Бетховен. Изредка девушка забывала ту или иную ноту и тогда мелодия словно спотыкалась.

Когда вечерние тени совсем сгустились, Элайза прервала игру, чтобы зажечь две свечи. Она поставила их на пианино. Теперь она снова хорошо видела белые и черные клавиши.

Закончить она решила наиболее, по ее мнению, вдохновенным произведением (правда, исполнение этой вещи было далеко от совершенства) – фугой Баха, и держала последнюю ноту очень долго, давая музыке затихнуть самой. Захваченная настроением мелодии, Элайза медленно убрала пальцы с клавиш и сложила руки на коленях.

– Пожалуйста, сыграйте еще, – раздался мужской голос. – У вас так здорово получается.

Застигнутая врасплох, Элайза резко обернулась. В дверях гостиной стоял мужчина, облокотившись плечом о косяк. Свечи не освещали его, так что Элайза видела лишь силуэт. Разглядеть мужчину она не могла, но можно было заметить, что он высок и крепок.

Она выпрямилась, и тогда он подошел ближе. На короткое мгновение Элайзе показалось, что перед ней Клинок. Но, поняв свою ошибку, она встала, взяла в руки медный подсвечник и подняла его повыше.

– Кто вы? Что вы здесь делаете? – резко и настороженно спросила она.

Мужчина встал так, чтобы на него падал свет. Он был одет в черные брюки и сюртук, какие носят плантаторы. Мерцающее пламя свечей осветило его угловатое лицо и каштановые волосы.