Пограничная авиация в Афганской войне - Михаил Жирохов

В посольстве нам объявили, что ночью был задушен афганский лидер Тараки. Его вроде задушили подушкой, а затем для верности сделали инъекцию с ядом. Теперь у власти в Афганистане стал Амин. Ситуация за воротами посольства быстро накалялась. Скоро в городе началась стрельба.

Затем последовали хорошо теперь известные события. В Кабул прибыли группы «Зенит» и «Гром», а также так называемый «мусульманский» батальон, состоявший из солдат Министерства обороны СССР – выходцев из республик Средней Азии. Мы, вертолетчики посольства, обеспечивали подготовку нового переворота. Летали то в Кандагар, то в Кундуз, то в Баграм.

Вскоре в ходе слаженных действий спецгруппы быстро захватили тюрьму Пули-Чархи, где Амин держал своих политических противников, административный центр Кабула и штурмом овладели дворцом Амина, ликвидировав его самого. Среди «зенитовцев» и «громовцев» было много раненых. Были, к сожалению, и убитые. 29 декабря мне довелось быть в составе вертолета, который вывозил погибших и раненых «зенитовцев». Именно тогда я увидел столько крови, и мне стало очень не по себе. Хотя тогда казалось, что скоро все закончится. Никто не предполагал, что война затянется так надолго!»

Также «работала» на Кабул и транспортная авиация пограничников. Еще в начале 1979 года возникла необходимость в повышении мобильности пограничных советников, которым приходилось часто бывать в Кабуле. Да и по пограничным провинциям Афганистана было проще перемещаться на самолете. Для этих целей лучше всего подходил «Ан-26». Вскоре были отобраны два экипажа – майоров Ю. А. Мирошниченко и Э. В. Изварина. После необходимой переподготовки – а летать приходилось по международным коридорам, что требовало ведения радиосвязи на английском языке, – 29 мая 1979 года экипаж Мирошниченко первым из строевых частей авиации ПВ выполнил перелет в Кабул.

Вот как о том памятном полете рассказывает сам командир экипажа: «Наступил день вылета. Подняв машину в воздух, мы взяли курс на юг. Под руководством диспетчера из Душанбе набрали эшелон, пересекли границу… полетели дальше. При этом я не выпускал из рук англо-русский разговорник. Все было как в комедии «Воздушное приключение», где немец летел через Ла-Манш, вцепившись в инструкцию.

Когда дошли до точки снижения, диспетчер связал меня с Кабулом и сказал:

– А дальше, дорогой, действуй сам. Мои права здесь заканчиваются. Ни пуха ни пера!

Я «послал его к черту» и поблагодарил. Затем связался с Кабулом. Передал на английском информацию о воздушном судне. Как ни странно, диспетчер меня понял и в ответ дал условия для посадки. Условия точно совпали с теми, что были в инструкции. У меня прошло волнение, я визуально обнаружил аэродром и стал действовать точно по схеме посадки гражданских самолетов. Следуя указаниям диспетчера, зашел на полосу, приземлился, зарулил на указанную стоянку. Так я впервые оказался в Кабуле. В тот же день после разгрузки мы вылетели обратно – в Душанбе». После этого полеты в Кабул для пограничных летчиков стали обыденностью. Кстати, стоит отметить, что бойцы легендарных спецподразделений КГБ «Альфа» и «Вымпел», штурмовавшие дворец Амина 27 декабря 1979 года, были доставлены из Душанбе в Кабул двумя рейсами именно экипажем майора Изварина.

Первый боевой вылет авиации погранвойск был отмечен в истории 31 января 1980 года, когда четыре экипажа вертолета «Ми-8» Марыйской авиаэскадрильи под командованием заместителя командира майора Ф. С. Шагалеева совершили первый групповой вылет на территорию Афганистана по маршруту Пяндж – Нанабад – Янгикала – Московский. Хотя вылет осуществлялся с бортовым вооружением, однако применять его в первые месяцы пограничникам почти не приходилось – поначалу это были относительно «мирные» полеты по доставке небольших оперативных групп и гуманитарной помощи афганцам: питания, одежды, обуви, палаток, одеял, медикаментов и других предметов первой необходимости. Хотя и тут не обходилось без боевых столкновений. Наиболее ярко характеризует тот период один случай, о котором вспоминал бывший командир экипажа «Ми-8» Виктор Рыбаков: «Шли рядовые боевые вылеты. Кто-то перевозил запчасти к технике, кто-то перебрасывал десант на перевалы, кто-то доставлял продовольствие и боеприпасы. В этот день мы четырьмя бортами полетели на север Афганистана в город Тулукан. На моем борту находились хлеб и колеса к БТР. Садились мы, как всегда, парами. Два вертолета разгружались, а два других борта барражировали в воздухе, прикрывая нас. Но в этот раз, как только солдаты приступили к разгрузке нашего вертолета, мы заметили вдалеке «уазик», который несся к нам на большой скорости. Чуть погодя из него вышли три офицера и афганец. По их взволнованным лицам стало понятно, что сложилась какая-то сложная обстановка, требующая нашей помощи. Прибывшие сообщили, что на северо-западной окраине Тулукана душманы сгоняют местных жителей – стариков, женщин и детей – и расстреливают их за то, что их мужья и сыновья перешли на сторону регулярной армии.

Через несколько минут машина была в воздухе. Афганец сидел в вертолете на месте штурмана и показывал направление полета. Подлетев, мы увидели, как душманы расстреливают местных жителей. Увидев нас, душманы спрятались за дувалы. С ходу заложив левый вираж и выправив вертолет, мы серией ракетных залпов стали обстреливать дувалы, из которых велся огонь по убегающим людям. После второго захода мы посадили машину, но тут же поняли, что это решение было опрометчивым, так как по нам тут же открыли шквальный огонь. Взлетели вновь и совершили посадку в более безопасном месте. Как только колеса коснулись земли, к машине бросились люди. Старший лейтенант Владимир Сараев что-то им кричал, пытался успокоить, но толку от этого было мало. Толпа штурмовала вертолет. У людей, многие из которых были ранены, было одно спасение – наша машина.

Посадка жителей продолжалась, а душманы, скорректировав огонь, обстреливали вертолет автоматными очередями. Посоветовавшись с майором Николаем Мизиным, мы приняли единственно верное в данной ситуации решение – прикрыть посадку женщин и детей. Прижимаясь к земле, я отбежал метров на 25 и из небольшого углубления в земле повел ответный огонь. Думается, душманы не ожидали отпора, на время их стрельба прекратилась. Патроны у меня быстро закончились, но я какое-то время все еще жал на спусковой крючок. Вдруг рядом просвистело несколько пуль, отчего, скажу честно, волосы на голове зашевелились.

Оглянувшись, увидел, что посадка закончилась и экипаж ждет меня. Запрыгнул в машину, и мы стали взлетать. Но вертолет был настолько перегружен, что слабо слушался управления, и мы еле-еле оторвали колеса от земли. Мирные жители были спасены. Развезли их по свободным от душманов кишлакам и благополучно вернулись на базу, где, подзаправившись боеприпасами, взяли курс на Тулукан. В городе мы вновь сериями ракет обработали дувалы, в которых засели оставшиеся душманы, и только с наступлением сумерек вернулись на аэродром, где нас встречал наш командир Фарит Шагалеев».

Однако война раскручивала свой кровавый маховик: банд на приграничной территории становилось все больше, их удары становились все ощутимее. Вскоре афганские правительственные войска просто стали не справляться и понемногу на территорию Афганистана начали перебазироваться так называемые сводные боевые группы (СБО). За короткое время на каждом участке советско-афганской границы было выставлено до трех СБО численностью по 100–120 человек, усиленные бронетранспортерами и боевыми машинами пехоты. Каждое такое подразделение получило определенную зону ответственности и конкретную задачу: не допустить на своем участке провокаций на границе и защитить местное афганское население от террора со стороны бандгрупп.

В зоне ответственности пограничников оказались сразу несколько провинциальных центров: Герат, Бадгис, Фарьиаб, Джаузджан, Балх, Саманган, Кундуз, Тахор, Бадахшан, а также достаточно крупные по афганским меркам города – Хайратон, Мазари-Шариф, Тулукан, Файзабад. На подконтрольной территории проживали свыше двух миллионов человек.

Впоследствии, в связи с осложнением обстановки в Афганистане, СБО были заменены мотоманевренными группами (ММГ), зона ответственности которых была расширена на глубину территории административных границ провинции. Их формирование происходило в пограничных отрядах КСАПО и на базе Мургабского погранотряда КВПО. Возглавлялись они опытными офицерами и действовали по особым планам.

В высокогорных районах Памира (провинция Бадахшан) пограничные подразделения располагались на пересечении караванных путей, маршрутах вероятного выдвижения караванов из Пакистана, высотах и площадках, контролирующих основные ущелья и населенные пункты. Часто менялись пункты дислокации подразделений, выставлялось много отдельных застав и постов. Передислокация и выдвижение подразделений на оперативные мероприятия происходили преимущественно по воздуху на вертолетах или в пешем порядке. Основной тактикой действий в этом районе были засады и десантно-штурмовые операции.