Куликовская битва - Виктор Поротников

Прибыв в Сарай, где у него был свой дом с обширным тенистым садом, Бетсабула уже на другой день получил повеление явиться во дворец пред ясные ханские очи.

Бетсабула отправился в ханские чертоги с тайной радостью в сердце. Роскошь, в какой жили золотоордынские ханы, пробуждала в Бетсабуле сильнейшую зависть и одновременно злость. Он видел, что за последние пятнадцать лет ханы менялись на троне почти ежегодно. Те из них, кто сам добивался трона, вроде Арабшаха и Урус-хана, действительно были похожи на истинных правителей. Все остальные оказывались на ханском троне по милости походных эмиров, таких, как Мамай. Эти марионеточные ханы лишь назывались владыками Золотой Орды, истинная власть была в руках у тех, кто возводил их на трон.

Вот и ныне на хана Мухаммед-Булака оказывают давление прежде всего те походные эмиры, которые группируются вокруг Мамая, и в последнюю очередь придворные эмиры во главе с беклербеком Коктаем. В ордынской чиновничьей иерархии беклербек считался старшим эмиром, в ведении которого находились все войсковые дела. Он же являлся главой дивана, ханского совета. Вторым по значимости в ханском диване был визирь, который распоряжался всеми денежными поступлениями в ханскую казну, становлением и смещением чиновников всех рангов.

Визирем при нынешнем хане был давний недоброжелатель Бетсабулы — эмир Бувалай.

Кое-кто в окружении Мухаммед-Булака полагал, что Бетсабула чуть ли не правая рука Мамая. По этой причине ханские вельможи приглядывались к Бетсабуле, частенько приглашали его во дворец, желая через него вызнать что-нибудь о сокровенных замыслах Мамая. Бетсабула умело делал вид, что он запросто вхож к Мамаю и пользуется полнейшим его доверием.

Вот и на этот раз, оказавшись в ханской канцелярии, Бетсабула чуть свысока поглядывал на ханских советников, которые во многом зависели от милости капризного Мухаммед-Булака, но все они вместе со своим ханом, по сути дела, были подвластны воле Мамая. Мамай редко появлялся в Сарае. Он не любил этот город, его душные пыльные улицы с извечной людской толчеей. Если хан желал видеть Мамая, то он сам ехал со своей свитой в его степную ставку.

Ближайший ханский совет — диван — состоял из четырех улусных эмиров. Эти эмиры, собственно, и управляли Золотой Ордой в мирное время ежедневно и ежечасно. Поскольку ханские советники были осведомлены, что Мамай стягивает к своей ставке войска, поэтому они в первую очередь интересовались у Бетсабулы, с кем Мамай собирается воевать, с Русью или Синей Ордой?

Бетсабула отвечал на все вопросы так, как ему велел Мамай. Мол, главная угроза для Золотой Орды ныне исходит из-за Яика от воинственной родни Урус-хана. За реку Яик Мамай и собирается вести войско будущим летом, но прежде ему нужно окончательно покорить отколовшийся Булгар и разорить мордовский улус Арабшаха.

Неожиданно визирь Бувалай предложил Бетсабуле пройти в ханские покои, где с ним желает побеседовать сам Мухаммед-Булак. Бетсабула в сопровождении Коктая и Бувалая прошел в то дворцовое крыло, где царили роскошь и нега среди настенных фресок, кисейных занавесок, мягких ковров, резных колонн и дорогой мебели.

В зале, куда пришел Бетсабула, сопровождаемый двумя эмирами, царила прохлада. Там возлежал на софе Мухаммед-Булак, похожий на жирного ленивого сурка. Одна полуголая рабыня подстригала ножницами ногти у него на ногах, другая рабыня, стоя на коленях подле софы, держала в руках серебряный поднос со сладостями.

В этом году Мухаммед-Булаку должно было исполниться тридцать лет. Его пухлое гладкое тело, белое, как у женщины, не истомленное ничем, кроме лени и всевозможных удовольствий, было небрежно прикрыто светло-зеленым шелковым халатом с широкими рукавами. Круглая бритая голова хана напоминала шар из слоновой кости. Узкие глаза-щелочки, светлые, еле заметные брови, маленький нос и небольшой рот — все это выглядело несообразно малым на столь широком лице. У хана были тонкие усы и маленькая бородка цвета выгоревшей на солнце травы. Матерью Мухаммед-Булака была рабыня-славянка, от нее-то он и унаследовал такую белокожесть тела и светло-русый оттенок усов и бороды.

— А, Бетсабула! — хан расплылся в приветливой улыбке. — Привет тебе! Иди сюда! Давненько мы не виделись с тобой.

Повинуясь жесту хана, Бетсабула присел на низенькую скамеечку. Оба его спутника так и остались стоять у него за спиной.

— Говорят, по воле Мамая ты ходил в набег на Русь, — промолвил Мухаммед-Булак. — Так ли это?

— Так, светлый хан, — ответил Бетсабула.

— Удачный ли был набег?

— О да, светлый хан.

— Тебе ведомо, что замышляет Мамай? Он же собрал в своей ставке тьму войска! — в голосе Мухаммед-Булака слышалось нескрываемое беспокойство.

— Мамай собирается сокрушить Синюю Орду, — сказал Бетсабула, — а для этого понадобится очень большое войско.

— Когда Мамай намерен пойти войной на Русь? — опять спросил Мухаммед-Булак. — От русских князей уже давно не поступает никакой дани.

— Не знаю, — Бетсабула пожал плечами. — Русь не столь опасна, как Синяя Орда.

Мухаммед-Булак обменялся выразительными взглядами с обоими улусными эмирами. Затем ошарашил Бетсабулу неожиданным вопросом:

— Мамай слишком зазнался! Он давно мне в тягость. Ты можешь убить Мамая?

Бетсабула вздрогнул. Что это — подвох или шутка?

— Говори смело, Бетсабула, — промолвил визирь Бувалай, усевшись на стул сбоку от него. — От твоего ответа зависит твое будущее. Убьешь Мамая — разом возвысишься и обогатишься!

— Мамай доверяет тебе, Бетсабула, — заговорил эмир Коктай, подходя к самому ханскому изголовью, чтобы Бетсабула мог видеть его лицо. — Тебе убить Мамая проще, чем кому бы то ни было. Подумай сам, чем ты обязан Мамаю? Мамай помыкает тобой, гоняет в набеги, держит тебя на коротком поводке. Сегодня ты ему нужен, так он делится с тобой добычей, а что будет завтра?

— Ты же не глуп, Бетсабула, — сказал Мухаммед-Булак, жестом повелевая рабыням удалиться. — Милость к тебе Мамая до поры… Даже меня — чингисида! — Мамай уничтожит не задумываясь, едва почувствует угрозу с моей стороны, так что говорить о тебе. Тебя Мамай может убить в любой момент просто за косой взгляд или неудачную реплику. Тебя устраивает такое неопределенное состояние?

— Нет, не устраивает, — неожиданно для самого себя выпалил Бетсабула. Его и самого уже посещали такие мысли.

— Значит, мы договорились, Бетсабула, — улыбнулся Мухаммед-Булак, при этом на его пухлых щеках образовались две ямочки, а узкие глаза сузились еще больше. — Заметь, мы не торопим тебя. Дело это опасное. Зато и награду получишь весьма достойную!

— Какую награду? — невольно вырвалось у Бетсабулы. — Об этом следует поговорить в первую очередь.

— Ну, бессмертие я тебе не обещаю и ханский трон тоже, — с иронией в голосе проговорил Мухаммед-Булак. — К примеру, могу отдать тебе в жены свою сестру. Могу сделать тебя визирем, если захочешь. Могу отдать тебе в управление город или целую область. Проси, чего хочешь.

От всего услышанного у Бетсабулы даже ладони вспотели. Вот он — предел его мечтаний! И если ради этого нужно убить Мамая, значит, так тому и быть! Этот сутулый желтолицый хромец и впрямь слишком зазнался!

— Я должен все обдумать, светлый хан, — волнуясь, произнес Бетсабула. — От твоих обещаний у меня слегка закружилась голова. Мамай очень осторожен и недоверчив, как камышовый кот. Его ведь уже пытались убить…

— Я знаю, — сказал Мухаммед-Булак. — Если для этого дела тебе нужен яд или золото для подкупа ближайших слуг Мамая, проси. Если понадобятся помощники, обращайся к Бувалаю и Коктаю. Сколько времени тебе нужно на обдумывание, друг мой?

Бетсабула потер вспотевший лоб тыльной стороной ладони, затем ответил:

— Два дня вполне хватит, светлый хан.

Придя домой, Бетсабула уединился с супругой и пересказал ей всю свою беседу с ханом и двумя улусными эмирами. Бетсабулу распирало от мстительного торжества и горделивого самомнения. Наконец-то ему представился прекрасный случай не только возвыситься, но и расквитаться с Мамаем за все унижения и насмешки, за все помыкания и лживые обещания. Бетсабула поведал жене о тех вознаграждениях, какие обещал ему хан в случае устранения им Мамая, умолчав лишь о возможной женитьбе на ханской сестре.

— Хан и его советники совершенно правы: мне убить Мамая легче, чем кому бы то ни было, — усмехался Бетсабула. — Мамай не ждет от меня подлости, полагая, что я без него пропаду. С каким удовольствием я всажу Мамаю кинжал между ребрами! Когда этот желтолицый уродец будет подыхать у моих ног, я загляну ему в глаза, чтобы насладиться его бессилием и мукой!

Однако супруга Бетсабулы стала решительно возражать против этого. Союн-Беке происходила из древнего кипчакского рода Эльбули, который совершенно зачах с той поры, как монголы захватили все кипчакские степи от Яика до Днепра. Много мужчин из рода Эльбули погибло в битвах, сначала сражаясь против монголов, потом в составе монгольских туменов совершая походы то на юг, то на запад, то на восток. Лишь при хане Узбеке род Эльбули начал возрождаться и входить в силу. Однако кровавое правление хана Бердибека, внука Узбека, убившего отца и всех своих братьев, вновь подкосило род Эльбули. Кипчакская знать из рода Эльбули служила опорой Бердибеку, смерть которого стала крахом и для рода Эльбули, угодившего в опалу.