Мансарда на углу Бейкер-стрит - Алексей Биргер

И мой братец метнулся к выходу.

— Постой! — окликнул я его. — А музей Шерлока Холмса?

— Проследим за ним — и пойдем в музей! — ответил Ванька уже в дверях. — Сам Шерлок Холмс нам не простил бы, если б мы упустили этого мужика!

И он, громко топоча, помчался вниз по лестнице.

Мне ничего не оставалось делать, как запереть квартиру оставленными нам ключами, убрать их во внутренний карман куртки, чтобы, упаси Боже, не потерялись, и последовать за моим братцем.

Когда я спустился вниз, Ванька уже был в магазине. Я тоже зашел.

Вплоть до этого момента мы видели только, что это — книжный магазин. Теперь, внутри, я разобрался, что это — специализированный магазин религиозной литературы. Мой братец маячил у полок с детскими книжками, расположенными в отдельном углу, на небольшом помостике. При полках были деревянная лестница в три ступеньки — чтобы до самых верхних книг легко было добираться даже маленьким, несколько стульчиков. Сперва нас это восхитило, потому что в наших магазинах книги читать не очень-то позволяют, не то чтобы удобства для чтения создавать, а потом, в ближайшие день-два, мы обнаружили, что во многих книжных магазинах так сделано, и даже стали к этому привыкать.

Ванька, стоя спиной к залу, казался полностью сосредоточенным на красивых книжках в ярких глянцевых обложках — всяких там детских библиях, «Трехсот шестидесяти пяти рассказах и стихотворениях для ежевечернего чтения» и прочем подобном. Но одним глазом он косил куда-то в глубины магазина, где наш чудак с фотоаппаратом рассматривал интересующие его полки с книгами.

В конце концов Ванька решился. Сняв с полки книжку с рождественскими песнями — точнее, это была не книжка, а набор, к книжке прилагалась аудиокассета, на футляре которой была такая же картинка, как на книжке, и все вместе, и книжка, и кассета, было запечатано в прозрачный пластик — и направился к выходу.

— Ты что?! — попробовал я его тормознуть. — Эта книжка стоит семь фунтов!

— Нельзя побывать в книжном магазине и ничего не купить, — ответил он. — И потом, это очень полезная книга. Я буду слушать песенки на плеере и одновременно следить по книжке за текстом. Представляешь, как я выучу все слова и их произношение? Такую трату семи фунтов и отец, и мама одобрят, точно тебе говорю!

Тут я не мог не согласиться. Родители всегда одобряли, когда мы покупали книжки. И я обратил внимание, Ванька выбрал книжку не самую дорогую. Были и намного дороже. Вообще, цены на книги были всюду — кроме букинистов и барахолок — по нашим, российским понятиям запредельные.

— Я расплачусь и буду ждать на улице, — сказал Ванька. — Этот тип, кажется, тоже что-то покупает. Погляди потихоньку, какие книги его интересуют.

Мне и самому было любопытно, какие книги привлекают внимание нашего чудака. И когда Ванька расплатился и вышел на улицу, а чудак, с толстым томом в руке, направился к кассе, я проскользнул к полкам, с которых он взял этот том. Он меня не заметил. Мне показалось, он движется к кассе не только глубоко задумавшись, но и бормоча что-то себе под нос — будто сам с собой разговаривая.

Я обнаружил, что его интересовала полка, посвященная всяким религиозным представлениям — и театральным спектаклям, и красочным шествиям по поводу того или иного праздника, и сборники средневековых пьес о чудесах на этой полке имелись, и другие подобные книги.

Странный был круг интересов у этого человека — от кошек, потерявшихся (или что там еще могло с ними случиться?) восемьдесят лет назад, до всяких постановок с чудесами и превращениями. Если бы в этом магазине была не только христианская, но и буддийская литература, я бы решил, что наш чудак интересуется переселением душ. А так, я просто не мог взять в толк, в какой точке сходятся его интересы. Как бы то ни было, он расплатился и вышел, а я последовал за ним.

— Ну? — осведомился мой братец, перехватывая меня на выходе (спина нашего чудака маячила впереди). — Что он купил?

— Какую-то книгу то ли про театр, то ли про уличные костюмированные праздники, — ответил я. — Книгу я не разглядел, но взял он ее с той полки, где все книги на подобные темы.

— Гм!.. — мой братец почесал подбородок. — Совсем интересно! Айда за ним!

— Да ты что? — попробовал я его удержать. — Ведь ясно, что это никакой не бандит, а тихий чокнутый! Чего мы будем к нему липнуть? Любой безобидный человек имеет право на личную жизнь — тем более в Лондоне.

— Безобидный?.. — Ванька сразу прицепился к этому слову. — Вот увидишь, он не такой безобидный, как кажется. Как хочешь, а я дую за ним!

— А я — нет! — ответил я. — По мне, так все с ним ясно, и нечего дурака валять! Пошли к Шерлоку Холмсу!

— Ну… — Ванька покачал головой, потом оживился. — А все-таки мы чуть-чуть за ним проследим, потому что он свернул в ту же сторону, где дом Шерлока Холмса — на Бейкер-стрит. Давай так, пройдем за ним до 221-бис, и, если по пути он отмочит что-нибудь подозрительное, будем и дальше за ним следить! А если нет — спокойно пойдем смотреть музей.

— Годится! — согласился я.

И мы направились в ту же сторону, что и чудаковатый тип.

Здесь я пока прерываю письмо. Другие дела зовут, и нам пора выезжать в Вестминстер. Это письмо я сразу и отправлю, с ближайшей почты, а следующее настрочу вечером, когда будет тихий часок перед сном. Ну, может быть, утром закончу.

С огромным приветом, Борис Болдин

Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.

Письмо четвертое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА

В ГОСТЯХ У ШЕРЛОКА ХОЛМСА И ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ТРУБКА

Привет, Фантик!

Продолжаю рассказ о наших лондонских делах и приключениях.

Итак, мы топали и топали за этим чудаком — и можешь себе представить наше изумление, когда в итоге он свернул прямо в квартиру Шерлока Холмса!

— Вот это да! — Ванькины глаза засверкали еще ярче. — Слушай, так нас в музей ведет само это самое… сама судьба!

Я кивнул.

— Мы можем зайти в музей вместе с ним, и подозрений у него это не вызовет. Но вот твою книжку надо спрятать.

— Почему? — удивился Ванька.

— Потому что она упакована в фирменный пакет магазина. По ней видно, что она куплена в том же магазине, в котором и он побывал. И даже если вынуть ее из пакета, и пакет выкинуть — все равно, рождественские гимны мы могли взять только в этом самом магазине религиозной литературы! А раз сразу после его ухода мы зашли в тот же самый магазин, а потом оказались в том же музее — значит, мы следим за ним, это любой идиот догадается. Но если мы просто зашли в музей, находящийся рядом с нашим домом — ни у кого вопросов и подозрений не возникнет.

— Может, он ничего и не заметит, — сказал Ванька. — Ты видел, он и в магазине, и сейчас на улице многого не замечал. Ужас, какой рассеянный!

— Давай так, — сказал я. — Его рассеянность может быть чистым притворством, если он себе на уме и у него есть какие-то нехорошие замыслы. Я лично в это не верю, он мне кажется безвредным чудаком, кем-то вроде этой тетки с одиннадцатью собачками, но подстраховаться не мешает.

— В общем, да, — согласился мой братец. — Но как?

Я распахнул полы своей куртки. Свою куртку я очень люблю, потому что в ней много карманов, в том числе два внутренних, и сейчас они в очередной раз должны были пригодиться.

— Клади сюда! Книга как раз войдет, вместе с пакетом!

— Класс! — восхитился Ванька. — То, что надо!

Книга была спрятана, и мы, робея, вошли в дом 221-бис по Бейкер-стрит. Мы стали выяснять насчет билетов и их стоимости, но служитель втолковал нам про «фри» — то есть про бесплатный вход. Мы не поняли, постоянно ли там бесплатный вход, или бесплатным он бывает по особым дням, а если так, то с какой частотой — раз в неделю, раз в месяц, раз в год, а то и раз в десять лет. Но нас в тот момент это волновало меньше всего. Главное — мы оказались внутри, в тех комнатах, где Шерлок Холмс и доктор Ватсон провели не один десяток лет!

Я не знаю, как описать тебе впечатление, которое эта квартира производит. Когда видишь трубку Шерлока Холмса, его химическое оборудование, его кресло, в котором он просиживал столько времени перед камином, размышляя над очередной тайной, многотомный атлас Англии, которым он пользовался, чтобы просчитать маршруты своих поездок, его скрипка и многое-многое другое — тебя будто окутывает какой-то особый воздух, и такая от этого воздуха наступает золотистая теплота в груди, что обо всем мире вокруг забываешь, чувствуешь себя взаправду в гостях у Шерлока Холмса, и не верится, что он умер в двадцать первом или двадцать втором году (представляешь, я вдруг забыл точную дату его смерти! — а поглядеть негде…), или, наоборот, кажется, будто ты сам погрузился почти на сто лет назад, и за створчатыми окнами сейчас процокают копыта, кэбмен проедет, и даже если за окнами будет дождь или туман, то все равно и дождь, и туман будут такими уютными-уютными, несмотря на всю их кажущуюся мрачность и промозглость.