Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика - Сергей Голяков

На первых допросах Зорге упрямо отрицал обвинения в шпионаже и утверждал, что он — гражданин Германии, специальный корреспондент газеты "Франкфуртер цайтунг". После предъявления неопровержимых доказательств был вынужден признать: "Я занимался разведывательной деятельностью в пользу Советского Союза". Но он не сказал: "Против Японии". Однако это не отвратило вынесения сурового приговора.

На 21-м допросе, 21 января 1942 года, зашла речь о "коммунистических корнях" Зорге, о его двоюродном деде Фридрихе Адольфе Зорге (1828–1906) близком сподвижнике Карла Маркса, участнике Первого интернационала, и это тоже выглядело "криминалом" для японских следователей и судей (эти "корни" помогли гестапо "высветить" всю коммунистическую биографию Зорге до 1924 года).

* * *

Итак, каким образом японские спецслужбы вышли на группу Зорге? Сразу скажем: однозначного ответа нет. Но пока ясно следующее: среди членов группы предателей и провокаторов не было.

Долго разрабатывавшийся коминтерновский "след", начатый в США в 1949 году, не подтвердился. Никто из Коминтерна и членов компартии Германии японскую полицию на группу Зорге и на самого Рихарда не выводил. Гестапо и другие спецслужбы рейха не подозревали в шпионаже Зорге — активного члена нацистской партии. Не вели против него специальную разработку токко, кемпэйтай, другие токийские полицейские и контрразведывательные органы. Наружное наблюдение, которое порой велось за Зорге, было нормой в токийской жизни иностранцев.

Долгое время клеймо предателя лежало на японском коммунисте Рицу Ито, которого даже исключали в 1953 году из партии. Среди прочего и за то, что он "способствовал до и во время Тихоокеанской войны разоблачению полицией группы Зорге". Только через четыре года после смерти Ито Рицу, в 1989-м, он был полностью оправдан: ни Зорге, ни Томо Китабаяси, имевшую "коммунистическое прошлое" в США, он не предавал…

Выдвигались обвинения в предательстве в адрес Джо Кондэ — подлинное имя Нобумити Укаи (1903–1976), учившегося в Москве в 1930–1932 годах в Международной ленинской школе. Позже он налаживал связи Коминтерна с КПЯ через США. И он оказался чист перед историей. Группу Зорге он не выдавал.

Но почему-то версия о том, что группа Зорге была ликвидирована из-за чьего-то предательства, продолжает жить. Кое-кто на Западе и в Японии высказывал даже мысль, что на Зорге навели из Москвы, где многие его донесения ложились в "корзину дезинформации, материалов, которым не доверяли". Неоднозначна была позиция и самого И.В. Сталина.

Однажды Сталин, имея в виду Зорге, заявил, что военная разведка располагает в Токио разведчиком, чьи действия по эффективности сопоставимы с корпусом или даже целой армией. Но это не помешало Центру бросить группу Зорге на произвол судьбы, а когда появилась возможность обменять Рамзая на японского военнопленного, Сталин (требовалась, повторим, только его высшая санкция) якобы, попыхивая трубкой, бросил лишь одну фразу: "Не знаю такого человека…". "Дело" было сделано.

А Зорге — Рамзай — был хорошо известен Сталину. Как считает ветеран военной разведки генерал-майор Михаил Иванович Иванов, "в одну из ночей 1940 года по указанию Поскребышева личное дело Зорге было доставлено Сталину для просмотра".

Сталин знал, что с коминтерновских времен между Бухариным и Зорге были добрые взаимоотношения. По занимаемым позициям и политическим симпатиям, выраженным, например, в работе Зорге "Новый германский империализм" (1928), будущий разведчик, а в то время коминтерновец и журналист был близок к Бухарину. И это было известно Сталину, которого хорошо информировали из Коминтерна, а так же все резиденты советской разведки. В 1937 году в ходе подготовки "дела" на Бухарина и Радека и с целью устранить руководителя военной разведки Я. Бepзинa, а так же Осипа Пятницкого был арестован высокопоставленный сотрудник военной разведки. Он заявил, что считает Рихарда Зорге "немецким или японо-немецким шпионом", посылающим в Москву дезинформационные сведения.

Определенный компромат на Зорге был собран и рядом партработников, мобилизованных в военную разведку с курсов Красной профессуры. Один из них, словно не подозревая, какие "оргвыводы" могли бы последовать и чем рисковал Зорге, писал следующее: Зорге "считал абсолютно неправильной оценку, что Гитлер долго не продержится, что подобный варварский режим не может долго существовать. Зорге резко критиковал эти взгляды, а это опасно с точки зрения организации эффективной борьбы с фашизмом". Об этом письме докладывали Сталину, "оргвыводы" были готовы, но их просто "не успели вынести". Тем не менее в 1939 году в НКВД было заведено на Рихарда Зорге дело-формуляр, и оно ждало своего часа… Вариант был один: вызвать Зорге в Москву и расстрелять. Если не приедет — значит, враг, шпион. Тем более — в "расход"…

А что же Зорге? Он самоотверженно работал.

Не станем подробно вдаваться в историю шифротелеграмм Рамзая в Центр, остановимся лишь на главном, что доводилось Разведупром до Сталина и Молотова. 10 июля 1941 года Зорге сообщил в Москву, что "Япония начнет воевать, если немцы дойдут до Свердловска". И он продолжал: "На секретном заседании 2 июля 1941 года у императора было принято решение не изменять планы действий против Сайгона (Индокитай. — Авт.), не начинать войну против СССР до весны 1942 года". Это позволило советскому командованию перебросить с Дальнего Востока на Запад части Особой Дальневосточной армии.

После 22 июня 1941 года, по мнению генерала М.И. Иванова, отношение Сталина к Зорге изменилось, но в "нужный момент" он сумел забыть это имя разведчика, работавшего в Токио 8 лет и направлявшего в Москву самую ценную информацию. (Мелкие сообщения Зорге составлял по-английски, крупные, аналитические материалы писал по-немецки. В Москве их переводили на русский, затем передавали начальнику 4-го управления ГШ МО, и далее они шли по высшим инстанциям.)

Указал ли Зорге заблаговременно дату и направления нападения Германии на СССР?

Макс Клаузен утверждал, что он радировал несколько раз информацию с указанием примерной даты начала войны — 22 июня 1941 года, но странным образом ни в одном советском военном архиве этих шифротелеграмм не оказалось, но есть другие. Например, 20 июня 1941 года Зорге радировал: "Германский посол Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна… Нападение произойдет с левого фланга". Так и было. А это противоречило точке зрения Сталина, который считал, что в случае войны главный удар будет нанесен по Украине, в направлении Киева.

Отсутствие же несомненной даты начала гитлеровского вторжения объясняется, на наш взгляд, следующим: Берлин регулярно информировал и ориентировал посла в Токио и тем самым японцев о своей тактике и стратегии, но не считал нужным посвящать их в конкретные детали плана, как, впрочем, и других союзников. Напомним, что даже Муссолини, например, узнал о начале войны 22 июня, еще находясь в постели…

И все-таки, думается, Зорге неоднократно сообщал именно дату 22 июня. Ветеран внешней разведки генерал-лейтенант Сергей Кондрашев поддерживает это мнение и рассказывал нам об одной из последних встреч с радистом Клаузеном, который утверждал, что такие шифротелеграммы ушли в Центр, а оттуда поступили и ответы, очень встревожившие Рихарда. Он нервно ходил по комнате, наполнял стакан виски, повторяя: "Неужели опять не хотят верить?" Встречая в то время недоверие Центра, Рихард много пил…

22 июня началась война… Центр стал запрашивать Рамзая о реакции в Toкио. Были срочно изменены позывные, появился новый псевдоним: с 26 июня Инсон.

6 октября 1941 года Зорге послал последнюю информацию о том, что Япония не вступит в войну с СССР. Этим сообщением в Центр Зорге считал свою миссию выполненной и надеялся вернуться в Москву. Но что ждало его там? По мнению японского профессора Кэйдзи Касама, игнорирование информации Зорге о нападении Германии на СССР было большой ошибкой лично Сталина, назвавшего Зорге "дезинформатором". Понятна реакция сталинского окружения и руководства Разведупра (Берзина, Артузова, Урицкого там уже не было). Другие не торопились нести на стол вождю острую информацию, тем более ту, что шла вразрез с концепциями "отца народов". Живой Зорге превращался лично для Сталина в одну из политических мин замедленного действия. А мины, как известно, обезвреживают. Но лучше было это сделать чужими руками и подальше от своей территории. Например, в токийской тюрьме Сугамо. Так и было сделано. Не потому ли Сталин и не вспомнил имени Зорге, не дал согласия на обмен разведчика, не спас его.

Ну а немецкая сторона, где Зорге многие годы был "своим человеком"? Германский посол генерал Ойген Отт (один из главных источников информации Зорге: 60 процентов всех важнейших сведений Рихард получал именно в его рабочем кабинете, или от супруги посла — любвеобильной Терезы, или от его секретаря Хельмы) сначала заявил против ареста Зорге решительный протест МИД Японии и потребовал встречи с Зорге. Встреча состоялась. В кабинете начальника тюрьмы "немецкий журналист" только и сказал послу: "Прощайте, посол. Передайте привет вашей супруге и дочери. Это все…".