Последний бой Звездного Ангела - Эдуард Наумов

– Ты, девочка, нарываешься, – пропитым голосом прорычал лесоруб, – если ты еще раз попытаешься это сделать, я сломаю тебе руку, …а то и две.

Он приподнял свою тушу с лавки и навис над ней, как медведь над загнанным зайчонком. Все события произошли в течение считанных мгновений. Посторонние свидетели изумленно таращились на эту мерзкую сцену, застыв от возмущения.

Аскольд было рванул вперед, но внезапно почувствовав руку Старка на запястье, остановился. Он изумленно смотрел на напарника. Изумление с лица ушло, гнёв занял на нем своё заслуженное место. Яростные глаза юноши требовали немедленного объяснения, которое не замедлило явиться.

– Ты ножичек то оставь, – кивнул глазами Старк на руку Аскольда.

Он недоуменно перевел взгляд на руку, которой сжимал рукоять кинжала. Как этот предмет оказался в руке уже не помнил. Секунду прикидывал ситуацию, затем глазах появилось понимание.

– Ты прав, негоже, славное оружие предков марать об мразь, – выпустил кинжал и почувствовал, как почти одновременно разжались пальцы Старка.

Аскольд рванул с места, и, пригнувшись, как зверь на охоте, стремительно понёсся в сторону толстяка, которому сегодня неожиданно выпала возможность побывать и охотником и жертвой одновременно. Стальное тело парня, покрытое буграми мышц, лишь мелькало между столами. Зеваки, стоявшие на пути, в страхе шарахались в стороны, едва завидев его дикий взгляд. В одно мгновение, он подхватил наглеца, одним рывком поднял вверх и закинул на стол. Не давая опомниться, Аскольд вскочил сверху и ударом головы в нос, вырубил нахала. После, спрыгнул и потянул за руку. Бессознательное тело безвольным мешком рухнуло со стола на землю. Боковым зрением Аскольд заметил движение слева и, не оборачиваясь, отмахнул рукой, согнутой в локте.. Локоть врезался в чью-то, враз размякшую плоть, обильно смочив липкой кровью. Обернулся через плечо, увидел второго лесоруба лежащего теперь на спине с раскинутыми в стороны руками.

– Берегись, – услышав женский крик, не оглядываясь, перекатился в сторону. Поднявшись на ноги, кинул взгляд в сторону, откуда могла исходить опасность.

Прямо перед ним стоял верзила с топором. Но он, почему-то, не смотрел на Аскольда, взгляд был прикован к рукояти инструмента, ставшего оружием. Аскольд опустил взгляд туда же. Чуть выше того места, где были руки дровосека, топорище было насквозь пробито кинжалом. Зеленые изумрудные глаза змеи, обвивавшей рукоять кинжала, отсвечивали вековой мудростью. Лесоруб испуганно крутил головой разыскивая место, откуда вновь могла прилететь опасность.

В десяти метрах, увидел голого по пояс атлета, покрытого цветными татуировками и белыми разводами паутины старых шрамов. Старк, невинно щурясь на солнце, перегонял соломинку по рту, подкидывая в руке кинжал, точь-в-точь такой же, который сейчас торчал из рукоятки топора. Напускное безразличие Старка не могло никого обмануть. Любой понимал, что перед ним крепкий ветеран, основная работа которого – убивать. Столкнувшись со вторым противником, который был значительно опытнее юнца, лесоруб переосмыслил ситуацию. Стало заметно, как сильно он испугался: нижняя губа тревожно затряслась, грозный топор безвольно выпал из ослабевших рук.

Аскольд без размаха, левой рукой заехал кулаком верзиле в лицо. Тело, как подкошенное, рухнул наземь. Поспешность, с которой лесоруб оказался на земле, выдала его намерения. Отказавшись от дальнейшего сопротивления, он предпочел выбыть из дальнейшего побоища. Аскольд и Старк, были опытными бойцами; они весело переглянулись, раскусив его нехитрый план. Старк комично нахмурил брови, упрекающе качая головой. Сдаваться – не было его привычкой, но к поведению дебошира он отнесся с пониманием. Это был наилучший выход для него в создавшейся ситуации.

Лежащие на земле выпивохи начали подавать признаки жизни. Остальных двух, скрутили мужчины, отдыхавшие поблизости. Но со стороны трактира, в их направлении, уже бежал отряд возбужденных людей; они что-то выкрикивали и грозно размахивали дубинками.

Аскольд перегруппировался, и устрашающе выставив кулаки, приготовился к встрече. Мужчины быстро приближались, и их вид не сулил ничего хорошего. Неожиданно, как маленькая пташка, из-под руки Аскольда выпорхнула девушка, из-за которой и закрутилась вся эта кутерьма. Она смело встала впереди Аскольда и, расставив руки, прикрыла его собой, как щитом.

– Папа, это не он, а эти, – она ткнула пальчиком в зачинщика потасовки, когда-то грозного амбала. Сейчас это был испуганный и протрезвевший работяга с расквашенным носом, из которого тонкими струйками продолжала сочиться кровь, заливая рубаху до самого пуза.

– Это он меня спас, – обернувшись к Аскольду, завороженными глазами смотрела на парня.

Подоспевший родитель взглянул в глаза Аскольду, кивком поблагодарил. Подбежавшие молодые мужчины развернулись в сторону лесорубов. Один из них, нежно взяв девушку под руку, отвел вглубь собравшейся толпы.

Из подоспевшей команды никто и не думал считать вопрос решенным и, судя по их решительным взглядам, настоящее наказание лесорубам еще только предстояло. Парни, разбившись по парам, поднимали пьяньчуг, ставили на колени и, придерживая за руки, ожидали от старшего дальнейших указаний.

Отец девушки не спешил. Он был не прост и предпочел затянуть расправу, чтобы в ожидании её, полностью сломить дух наглецов. Первая порция тумаков досталась самому слабому и сравнительно трезвому соучастнику, но было заметно, что ему достаются лишь легкие оплеухи. К наказанию относились обдуманно, видимо, для себя уже решив меру вины каждого из них. Первые трое лесорубов несильно потрещав костями от звонких оплеух, были быстро отпущены. Не задерживаясь больше ни на мгновение, собрав пожитки, они бегом покидали, ставшую не гостеприимной для них, харчевню.

С верзилой, схватившемуся за топор, расправа была дольше. Били чаще и удары, судя по звуку, стали увесистей. Отец, иногда уставая от раздачи тумаков, махая кистями и отходил в сторону, его место тут же занимал один из парней. Экзекуция продолжалась. Безвольно повисший на руках здоровяк лишь хрипел и кивал головой в такт ударам. Кровь с лица, превратившейся в маску, ручьем стекала на землю. Через какое-то время, посчитав полученное наказание достаточным, хозяин харчевни – папа девчонки положил руку на плечо сыну, подавая знак остановить экзекуцию. Двое, придерживая верзилу под руки, потащили его за ограду, где и бросили валяться в придорожную пыль. В след полетели жалкие пожитки. Некоторые из горожан не ленились, подходили к телу, грязным мешком валявшемуся на дороге. К удивлению Аскольда, это были не проявления никчемной жалости. Каждый из тех, кто подходил, считал долгом смачно плюнуть на спину негодяя. Аскольд был приятно удивлен, так как и сам считал, что подобные поступки заслуживают самого сурового наказания.

– Давай, давай, навешайте ему покрепче, – раздавались задиристые голоса из толпы, было заметно, что никто не проникся жалостью к глупым хмельным лесорубам.

Пришла очередь и толстяка, который перевозбудив себя горячительным, по глупости вступил на путь, который мог запросто завести его под могильный холм. Времена были суровые и даже за меньшие провинности многие из забияк заканчивали день, раскачиваясь в петле на дереве.

Предвидя худшее, как неотвратимое, он мелко трясся, не смея поднять головы. В тот момент, он, несмотря на серьёзность ситуации, не молил о пощаде и пытался хоть сейчас вести себя достойно. Такое поведение вызывало невольное уважение у зрелых мужчин, смотревших в глаза смерти и видевших её во всех её проявлениях. Многим из них уже было знакомо холодное дуновение дыхания костлявой и весь тот ужас, который в этот момент может охватить твою душу. Поэтому у некоторых из них лица были скорбные, и то, что здоровяк еще жив для некоторых было нелепым недоразумением, которое вскоре должно разрешиться. В какой-то момент он всё-таки поднял глаза и с надеждой посмотрел по сторонам, пытаясь поймать сочувствующий взгляд. Люди хмурились и отводили глаза, смотреть на живого трупа хотелось не многим.

К удивлению толпы, казнь преступника не наступала. Побои перебравшего бедняги начались с новой силой. Били долго и сильно. Не всегда руками и ногами. Не выдерживая избиений, он иногда терял сознание, прячась в спасительное забытье. В сознание приводили ведром воды. Приходя в себя, он жалобно застонал. Люди начали неодобрительно перешептываться, наказание превращалось в пытку, а этого здесь не любили. Отец девушки тоже видимо устав от этой процедуры, что-то шепнул на ухо одному из своих подручных. Тот, кивнул головой, убежал в трактир. Через минуту он уже спешил обратно, бережно неся в вытянутой руке какой-то предмет. Это был длинный меч в богатых ножнах, украшенный драгоценными камнями. Скорее всего, семейная реликвия, уж очень аккуратно и нежно мужчина принял его в свои руки.