Что делать, когда кто-то умирает (в сокращении) - Никки Френч

Затем я полностью опустошила шкаф под лестницей — вынула из него велосипедные корзины, ракетку для сквоша, кроссовки, старую палатку, которой мы не пользовались со времен давней поездки в Шотландию.

В шесть, когда выходить из дома было еще слишком рано, а других дел не осталось, я принялась составлять список тех, кого собиралась известить о похоронах. В восемь сварила себе тарелку овсянки и крепкий кофе, умылась и оделась. Снаружи было холодно и уныло, я надела шерстяное пальто с капюшоном и обмотала шею красным шарфом.

Кентиш-Таун-роуд заполонили машины и люди, спешившие на работу. Битком набитый поезд метро доставил меня к Юстону, последние несколько сотен ярдов до офиса Грега я одолела пешком. Офис находился на третьем этаже недавно перестроенного здания. Я позвонила в дверь, и вскоре Таня уже впускала меня, вешала мои пальто и шарф, излишне услужливо предлагала чай, кофе, печенье и так далее. Она напоминала щенка, подобострастного спаниеля, который рад угодить любому.

— Джо здесь?

— У себя в кабинете. Сейчас я за ним схожу.

Вскоре Джо вышел в приемную и широкими шагами направился ко мне, заранее раскрывая объятия.

— Даже не предупредила, что приедешь, — упрекнул он и прищурился, оглядев меня. — У тебя измученный вид.

— Я со вчерашнего дня на ногах. Перебирала вещи Грега. Пытаясь выяснить, что он скрывал.

— Ну-ка пойдем, расскажешь мне все по порядку.

Джо обнял меня за плечи и повел к себе в кабинет. На белой стене над заваленным бумагами столом висела фотография семьи Джо — его жены Элисон и троих детей.

— Нечего рассказывать, — призналась я, садясь на придвинутый Джо стул. — Ничего необычного не нашлось.

— А ты чего ждала? — нахмурился Джо.

— Сама не знаю. Потому и занялась поисками. Заодно хочу забрать его имущество и отсюда.

Он, казалось, растерялся:

— Личных вещей у него здесь немного. Если не ошибаюсь, Таня уже почти все собрала. Остались папки с бумагами клиентов.

— Я хочу видеть все, что имело отношение к его работе: документы, ежедневник, расписание встреч. Должно же быть где-то подтверждение, что он встречался с Миленой.

— Элли… — Его голос прозвучал сочувственно, но строго.

— Повторяю, Джо: во всем доме не нашлось никаких улик, никаких свидетельств тому, что у него был роман с ней или с кем-нибудь еще. Ты ни о чем не догадывался. Как и Фергюс. И все прочие. В том числе и я. Даже теперь, оглядываясь назад, я не могу припомнить ни одной подозрительной мелочи.

Джо кивнул, поднялся и устремил застывший взгляд в стену. Потом снова повернулся ко мне:

— Может, он просто умел хранить секреты.

— Если бы у него был роман, об этом знал бы хоть кто-нибудь. Нашлись бы подтверждения. Не мог же он вообще не оставить следов.

— А если мог? Возможно, ты и разыщешь что-нибудь, если проведешь расследование. Но зачем тебе это?

— Зачем? Просто это мой долг, как ты не понимаешь? Я любила его. И думала, что он меня любит…

— Он тоже тебя любил.

— Джо, я хорошо знала его. Знала, как мы живем. Или думала, что знаю. А теперь Грега нет, есть тайна, а я оглядываюсь на прожитые годы и не вижу их, не могу доверять собственным воспоминаниям. Если бы он погиб один, если бы с ним в машине не оказалась эта женщина, я тосковала бы по нему, вспоминала его с нежностью. Но эта авария испортила и запятнала все. Я не могу даже толком скорбеть по Грегу. Это же черт знает что.

— Элли, как ты не понимаешь? Что бы ты ни делала, как бы ни искала, тебе не удастся доказать, что Грег не изменял тебе. Он тебя любил, — продолжал Джо мягко и настойчиво. — Даже если у него был роман на стороне, он всем сердцем любил тебя.

— Так, значит, ты все-таки считаешь, что у него был роман!

— Я сказал «даже если был». У всех свои секреты. Каждый человек совершает поступки, которые хочет утаить от всех.

— И ты тоже?

— Что «тоже»? Изменяю? Думаешь, будь это правдой, я бы признался тебе? И если бы я действительно изменял жене, неужели от этого роман Грега стал бы казаться тебе более вероятным?

— Все-таки изменяешь, да?

Наверняка так и есть, думала я. Иначе и быть не может — женщины сами вешаются на него.

Джо положил ладонь мне на плечо.

— Прекрати, Элли.

— Извини. — Я прикусила губу и некоторое время сидела неподвижно. — Но его вещи я все-таки переберу.

Он безнадежно пожал плечами:

— Пожалуйста, если тебе это нужно. Мы не знали, что ты придешь, так что, боюсь, у Грега в кабинете небольшой беспорядок.

Джо провел меня к столу Грега с компьютером и электронным органайзером. Таня принесла папки, и я перелистала их все до единой. Я изучала счета, накладные, письма от клиентов, запросы по трастовым фондам и доверенности. К некоторым папкам были приклеены желтые липкие листочки, второпях надписанные неразборчивым почерком Грега. Бессмыслица. Я даже не представляла себе, что ищу, и вскоре осознала, что с таким же успехом могла бы разбирать иероглифы. Таня принесла мне булочку с помидорами и сыром и спросила, не нужны ли мне какие-нибудь пояснения.

— Только одно, — ответила я. — Вы отправили Грегу домой письмо, в котором советовали расспросить Джо о чем-то, что тревожило Грега. Вы не помните, о чем шла речь?

Таня наморщила носик-кнопку и нахмурила атласные бровки.

— Нет, — наконец ответила она. — А если не помню, значит, вопрос был не из важных, верно?

Я составила список клиентов, у которых Грег побывал за последние три недели, выписала их телефонные номера и адреса и уставилась на лист бумаги. Сейчас я предпочла бы неведению хоть какую-нибудь определенность. Иначе как я могла проститься с Грегом, если уже не знала, что он за человек?

Поначалу я собиралась сразу вернуться домой, помня о бесчисленных делах. Но вместо этого села в поезд, направлявшийся на юг, и вышла в Кеннингтоне. Я знала, что Ливингстоуны живут в доме номер шестнадцать по Дормер-роуд, подошла к киоску и купила адресный справочник с картами. Оказалось, что мне предстоит всего несколько минут ходьбы.

Дом Ливингстоунов был большим и белым, он стоял на некотором расстоянии от проезжей части. Мне сразу не понравилась его веранда с крышей на опорах и разровненный граблями гравий на подъездной дорожке: почему-то их вид так возмутил меня, что я широкими шагами приблизилась к двери и позвонила прежде, чем успела придумать, что я скажу.

— Да?

Юноша, открывший дверь, был длинным и тощим, с виду не старше двадцати. На плечи падали темные космы, глаза были почти черными. Он вышел на звонок в трусах-боксерах и застиранной футболке; как и в день суда, в его проколотой ноздре красовался «гвоздик». Я осторожно улыбнулась, но юноша не ответил мне, встал, загораживая проход, и скрестил руки на груди.

— Хьюго Ливингстоун дома? — спросила я.

— Нет.

— Вы его сын, да? Я видела вас в суде.

— Я и есть. — Он изобразил поклон, согнув ноги в узловатых коленях и ничуть не стесняясь обвислых трусов. — Сильвио Ливингстоун.

— Сожалею о смерти вашей мамы, — продолжала я.

— Мачехи, — процедил он так презрительно, что я вздрогнула.

— Все равно примите соболезнования, — сумела выговорить я. — И простите за беспокойство.

— Вы его жена, да?

Я не стала притворяться, будто не понимаю, о чем речь, и молча кивнула.

— И чего вам здесь надо?

— Я подумала, что нам надо познакомиться. Учитывая обстоятельства.

— Хотите зайти?

— Я зашла бы, если бы ваш отец был дома.

Он пожал плечами:

— Вы знали о них?

— Нет, — ответила я. — А вы?

— Про вашего мужа — нет.

Странное дело: разговаривать с этим нагловатым, недовольным и настороженным юнцом мне было легче, чем с кем-бы то ни было, с тех пор как не стало Грега.

— Я передумала, — объявила я. — Надеюсь, ваш отец не рассердится.

— Я здесь тоже хозяин.

— В таком случае я бы зашла на несколько минут. Вы могли бы предложить мне кофе.

— А вы — расспросить о ней не отца, а меня.

Он провел меня через холл и дальше по коридору, стены которого были увешаны фотографиями. Проходя мимо, я успевала мельком увидеть их: вот она, с ослепительно-белой кожей в глубоком вырезе черного платья, опять она, с зачесанными кверху волосами, с легкой улыбкой на губах. Кухня оказалась огромной, с множеством хромированных поверхностей; застекленные двустворчатые двери вели в сад.

— Значит, вы ничего не знали про моего мужа?

— А почему мы должны были знать о нем? В том и суть тайного романа, что его держат в тайне. — Он засыпал в кофеварку молотый кофе. — Милена любила секреты.

— А как относился к этому ваш отец?

— Не знаю, не спрашивал. Вот вам кофе. Молока добавьте сами.

Я плеснула в кофе молока и отпила глоток.

— Стало быть, вы ничего не знаете наверняка?