Обратная сторона жизни. Книга вторая - Денис Кавченков

Это вполне естественно, ведь сей сброд запихивали в цепи силой, выдергивая из воющей толпы с помощью кровожадного Варгха, сейчас так некстати находящегося снаружи и видимо это притупило их инстинкты выживания и самосохранения, однако сатиры умели ладить с безмозглым земным мужичьем.

– Да что вы за ничтожества! – яростно заорал свиноподобный карлик и, подойдя к самому первому, застывшему на жопе узнику, с силой наступил небольшим копытом на мужское естество, размозжив драгоценный орган меж щелей горячего пола.

Покалеченный узник заорал от кошмарной боли и, обливаясь кровью, вскочил, дернув поржавевшее кольцо на шее соседа, отчего тот принялся хватать воздух сжатой гортанью, хотя ранее желал подняться добровольно, но не мог из-за потерявшего член «бунтаря».

– Вот так-то! – удовлетворенно улыбающийся сатир поцокал к следующему трясущемуся «храбрецу», успевшему дважды приподнять слезящиеся глаза, пока к нему шла свинья с рогами, однако не поднявшемуся. – А теперь фокус! – внезапно гаркнул карликовый демон и молниеносно вонзил зазубренный клинок в грудь перепуганного насмерть человека, отчего тот захрипел и выпучил глаза, но это был не конец.

Красноглазый сатир напрягся, начав поднимать несчастного мученика с колен на ноги, а пронзенный раб, хрипя, свистя и булькая, выполнял желаемое кровожадным чертом, заставляя вставать скулящих соседей. Те же в ужасе, с выпученными глазами делали это, видя умирающего в муках человека, чья жизнь, как учили на Земле – бесценна, но в Аду, оказывается грязь. Они боялись, но не издавали звуков, боясь быть надетыми на идентичный вертел, а непредсказуемый сатир резко выдернул зазубренный клинок из груди тут же рухнувшего на колени «бунтаря», разодрав ее до торчащего мяса и виднеющихся легких, но здесь вступила в действие «волшебная» капельница.

Хрипы и бульканье с летящими изо рта брызгами крови затихали с каждой секундой, а грудь умирающего человека заживала на глазах земляков, крестящихся и взывающих к безмолвному небу. Разлохмаченные клочки мяса с разорванной, окровавленной кожей втягивались внутрь и стягивались, оставив сначала красный, а потом вовсе белый шрам, исчезнувший спустя пару секунд, сам же «ассистент» свиноподобного фокусника со свистом втягивал воздух, неверяще щупая целую грудь.

– Вот и все! – сатир-садист отцокал назад и саркастически поклонился «восхищенной» публике, желающей усесться из-за дрожащих ног, но боящейся, как никогда. – Так будет с каждым! Вы будете жить вечно, мои сладенькие! Всем понятно, скотина?! – вдруг люто гаркнул клыкастый свин и обернулся посмотреть на потерявшего половой орган «бунтаря», но тот уже выздоровел и истерически трясся, стоя, где стоял, вглядываясь в будто скопированный с предыдущего член.

Бесстрастные черти, контролирующие истеричных рабов, внимательно крутили оранжевыми глазами на рогатых головах, ища малейшие зачатки новой революции, но показательные кровавые выступления мигом решили образовавшуюся проблему и человеческий скот страдальчески мыча поднялся, стараясь смотреть куда угодно, только не на демонов.

Дима тем временем переживал из-за тишины снаружи, а точнее пропавшего крика младенца, полного нестерпимой боли. Он напряженно размышлял, что стало с рожденным в Аду ребенком, жив он или нет, совершенно забыв про свою необъяснимую храбрость в недавнем диалоге с сатиром, зато это прекрасно помнил любознательный Такеши.

– Что значит, Ад освободил тебя, Дима-сан? – он высунул голову из-за Лкетинга, поднявшись на ноги за всеми узниками. – Почему ты так сказал? Разве не страшно было говорить с ними так… Смело, – азиат моргнул, полным любопытства взором, а мальчишка отвлекся от тяжелых мыслей о малыше.

– Я на Земле был всегда пьян и не мог понять, кем являюсь, зато в Аду… – парень задумался, отпустил руку от ноздрей и потер пальцы друг о дружку. – В чистом и трезвом теле понял, что все вбитое в мою голову на Земле – ложь. И это не безумие, ты и Лкетинг… – покрытый шрамами масаи кивнул, услышав свое имя. – Уже знаете это, а насчет смелости… – он вновь зажал ноздри, не желая вдыхать трюмную вонь, и наблюдая за «змейкой» грешников, направляющихся к залитому светом выходу. – Бывает… – серо-голубые глаза на мгновение стали бессмысленными, словно внутри промелькнули нежеланные воспоминания. – Иногда я себя не контролирую, ты видел в Хароне… – он хмыкнул. – Так говорю, будто полжизни провел в Аду… Так было в Хароне… Хм… – он смешливо посмотрел на Такеши, но тот еще больше озадачился, не поняв, что смешного в том пройденном кошмарном месте. – Да и Лкетинг рассказал про моего зверя, которого необходимо контролировать… Ты сам знаешь Такеши! Зачем спрашиваешь? – юноша мельком, но внимательно взглянул на японца и перевел взор на стонущих рабов, движущихся по залитому солнцем трюму.

– Просто… – замялся тот. – Просто ты очень грозно и уверенно выглядел, когда говорил это… – он моргнул, вытерев слезящиеся глаза и жадно втянул мерзкую вонь обеими ноздрями, отчего Дмитрия передернуло. – Будто никого не боишься. Словно здесь на отдыхе… – мальчишка в ответ сглотнул сухим горлом, не зная, как прокомментировать слова субтильного азиата. – У меня до сих пор ощущение, что ты сейчас не настоящий, а настоящий тот, кем ты был в тот момент… – закончил скомканный монолог Такеши, но опустивший глаза Дима прекрасно его понял.

– Без комментариев Такеши… Но мне кажется, это и объясняет значения слова «Спящий»… – едва слышно пробормотал мальчишка и уже более громко продолжил. – Настоящие мы – внутри себя… Спим под толстым, теплым одеялом невежества, накинутым с самого детства, а его плотней подтыкают под бока, чтобы не дуло правдой, но иногда… Она прорывается и тогда: «Здравствуй психушка!», – прячущая нас от трусливого общества, боящегося увидеть реальный мир, ибо он чересчур сложен.

– Да, белый брат! Ты был настоящим Ди-ма! Сильный! Бесстрашный! – внезапно хлопнул его по плечу масаи, заставив вздрогнуть и увидеть, что еще чуть и придет их очередь идти за всхлипывающими рабами, подгоняемыми клыкастыми свиньями. – Внутри тебя очень большая сила! Лкетинг рассказывал! Ди-ма сильный и никого не боится! – туземец улыбался. – А Лкетинг всегда настоящий! Лкетинг никогда не обманывает!

– Лкетинга не учили носить маски и прятать чувства! Лкетинг не жил среди цивилизованных людей! – непроизвольно парировал Дима, пребывающий в растерянности из-за внезапного осознания почему «Спящих» так прозвали, но заметивший, какие злобные взгляды метнули на него сгорбленные узники.

– Маски? – удивился масаи. – Такие, как в охоте на страусов? Когда воин одевается в страуса и обманывает другого страуса, что он страус? – туземец уставился на него пронзительным взором.

– Ну да… Так и есть. Проще звучит – притворяться! – поправился парень на всякий случай, дабы избежать дальнейших долгих объяснений, а Такеши внимательно слушал.

– Лкетинг так и говорит! Как охота на страусов! Масаи надевает перья и идет на охоту! Страус думает, что масаи тоже страус и воин убивает его! Но масаи не страус! Масаи – человек! – белые зубы осветили помещение трюма и так яркое от рвущихся внутрь адских солнц.

– Точно! – кивнул Дима, а японец хлопал ресницами, так и не прокомментировав их диалог, где по сути нечего было добавить, да и наступила пора двигаться за грешниками, начало которых с воплями боли и падением на колени пропадало в слепящем свете, скрывающем шумную пристань.

Высокие парнокопытные воины, стоящие по бокам человеческой «змейки», всматривались в еле бредущих, ойкающих узников, ибо четвертая цепь являлась наиболее непредсказуемой, ежели так можно назвать непроходимые трусость и тупость истеричных рабов.

Слегка ржавое кольцо неустанно двигалось по разгоряченной шее, натирая мгновенно заживающие, все более прочные мозоли, а помаргивающий Дима передвигал босые ноги по раскаленному полу, полному мелких, слегка сбивающих жар щелей. Струящаяся из них вонь напоминала запах морга, размороженного в летний зной, уж лежавший в наркологии Дима нюхал, а материальность сиих миазмов щекотала ступни, разбавляя боль мигом заживающих ожогов. Мальчишка никак не мог понять, как ЭТО нюхают другие рабы Ада, ибо сие невозможно сравнить ни с чем пройденным, в особенности после щедрого разбавления жуткой жарой Геены Огненной.

Сам же свет безумных солнц проклятого мира, до этого не прочувствованный троицей «Спящих» ныне крепко обнял их, словно хвастаясь злой силой, нарастающей по мере приближения к выходу. Все больше разогревающийся Дима понимал, что снаружи будет совсем хреново, ибо уже в трюме его кожа боролась с усиленным раза в три июльским солнцем Крыма. Всей поверхности тела стало очень горячо, но пока терпимо, и как мальчишка думал – можно обойтись без воплей, а вот насчет запаха горелой кожи… Его пока не чувствовалось, но на открытом пространстве наверняка запахнет, ибо его бледный эпидермис немилосердно шелушился и слазил без какой-либо посторонней помощи, насыщаясь красным.