Парижский десант Посейдона - Дмитрий Черкасов

Нисенбаум покачал головой:

– Но я никогда не видел его в глаза. Сергей, правда, описывал его, и довольно подробно, но этого мало.

– Вам и не придется его опознавать. Вы можете быть свидетелем как человек, имеющий непосредственное отношение к делу, на которое он работал.

Нисенбаум удивленно вскинул редкие седые брови:

– Свидетелем? Будет суд?

Игорь расхохотался:

– О чем вы говорите, Моисей Залманович! Какой ему суд? Никакого суда... Но как участник грядущего эксперимента вы, может быть, приобщитесь... к дознанию. Есть основания считать, что Валентино имеет непосредственное отношение к Проекту, и что Проект... скажем так, не закрыт. Во всяком случае, давнишняя история получила неприятное продолжение.

– Ясно, – сказал Красавчик. – У вас свои тайны, я в них не суюсь.

– У нас, – строго поправил его Игорь.

– Да, извините. У нас.

– И потом: разве вам не хочется поучаствовать в дознании лично?

Пальцы у старика скрючились, глаза зажглись.

– Да, – хрипло проговорил он. – Я очень, очень хочу поучаствовать лично. Хоть прямо сейчас. В любую секунду.

Его собеседник, несмотря на молодость повидавший виды, невольно содрогнулся, вообразив, какие вещи способен сотворить с бывшим доктором Валентино Баутце Нисенбаум, если отдать ему на откуп эсэсовца – человека, между прочим, не менее пожилого, чем сам Моисей Залманович. Кровавая встреча двух верных кандидатов в дом престарелых – или на кладбище. Он подумал, что Соломон Красавчик в мести своей, возможно, окажется способен превзойти самого доктора Валентино с его былыми лагерными подвигами.

Жуткая картина промелькнула перед внутренним взором Игоря и погасла.

– Отношение к Проекту, – повторил Нисенбаум. – Он стоит за событиями на острове Коневец? Между прочим, ваши интересовались мною именно в связи с ними.

– Вот еще что, Моисей Залманович, – сказал Игорь, поигрывая ладьей и вовсе не собираясь отвечать на неуместный вопрос – Не любопытствовал ли кто-нибудь в последнее время насчет... вашего здоровья?

– Нет, – с готовностью отозвался Красавчик. – Я доложил бы сразу.

– Не вызывали в поликлинику? На плановую диспансеризацию?

– Я и так там днюю и ночую, – с горечью ответил старик. – Нет, не вызывали. А вы полагаете...

– Глупо сбрасывать со счетов вторую сторону. Вы же сами обеспокоились приглашением вашего друга в прокуратуру – Игорь тщательно затолкал окурок в сигаретную пачку – В игре довольно много участников.

– Нет, меня не звали.

– Ну хорошо. Итак, на квартиру не возвращайтесь. Отправляйтесь прямо отсюда на Четвертую Базу.

– Но мои вещи...

– Не тревожьтесь о них. Никому не звоните. В поликлинику без крайней нужды – вообще ни ногой. Лучше уж вызывайте скорую... нет, сразу же поставьте в известность нас!

– Хорошо.

– Связь прежняя. Без нужды на нее тоже не выходите. Телефон у вас при себе?

– Да, я прихватил. Это понятно.

– Тогда расходимся. Спасибо за партию, Моисей Залманович. Было чрезвычайно познавательно.

Молодой человек встал, церемонно поклонился, протянул руку, и старик столь же уважительно пожал ее. Игорь неторопливо, вразвалочку пошел по аллее, а Моисей Залманович – тоже неспешно – стал собирать шахматы. Уложив фигуры, встал, подобрал газету, аккуратно сложил ее, сунул в карман. И медленно двинулся в противоположную сторону.

* * *

Прохожий зевака, остановившийся поглазеть на игроков, хоть и скрылся из вида, но далеко не ушел.

Он удобно обосновался за ближайшим плешивым пригорком, откуда вел пристальное наблюдение.

Со стороны могло показаться, будто он беседует сам с собой, но это было не так. Досужий зевака располагал новомодным переговорным устройством, крепящимся к ушной раковине.

– Они расходятся, – сказал он негромко. – Нулевой вариант, вас понял. Начинаю работать.

...Рыжеволосый Игорь вышел прямо на него и сразу узнал.

Рука Игоря немедленно скользнула за пазуху, но он ничего не успел сделать. Пуля, выпущенная из пистолета с глушителем, вошла ему в переносицу, и агент тяжело повалился на тропинку, так и не успев до конца осознать случившееся. В парке произошло очередное убийство, на сей раз не имевшее ничего общего с хулиганством.

А в это время на другом конце парка происходили события иного рода, менее кровопролитные.

Моисей Залманович, с зажатой под мышкой шахматной доской, плелся по адресу, именовавшемуся Четвертой Базой. На душе у него было муторно, ему отчаянно хотелось домой.

Когда он вышел на проспект, его уже ждал черный «мерин».

А возле «мерина» его, в свою очередь, дожидались двое – самого, что характерно, невзрачного и незапоминающегося вида.

Первый шагнул вперед, второй недвусмысленно держал руку в кармане и выглядел напряженным.

– Здравствуйте, Моисей Залманович, – приветливо вымолвил первый. – Прошу в авто. У вас ведь больные ноги...

Ноги у Красавчика и в самом деле были больные. Но подкосились они не от этого. Двое быстро подхватили его и втолкнули в салон, старик подтянул колени автоматически, неуклюже изобразив «полусамоварчик».

«Мерседес» рванул с места.

Глава четвертая

ПРИКАЗ НА ЗАПАД

Начальство непредсказуемо, как сама жизнь. Для многих оно и является жизнью, тяжелой и беспросветной.

«Сирены» уже вовсю готовились начать операцию по поиску и захвату капитана Гладилина, и Каретников даже успел связаться с Маэстро и договориться о встрече для выработки плана совместных оперативных действий, когда его снова выдернули в Управление.

Все тот же Клюнтин.

Генерал-майор, как ни в чем не бывало, объявил, что ситуация меняется и Посейдону не придется заниматься Гладилиным.

Посейдон не сдержался:

– Но как же, товарищ генерал-майор... Маховик уже запущен, отрабатываются пути... Теперь все бросить?

– Товарищ капитан! – Клюнтин повысил голос – Гладилиным займется группа Маэстро. Я думаю, они отлично справятся. А вы, мне кажется, забыли, кем являетесь. Вы – водный, а точнее, подводный спецназ. И руководство считает целесообразным использовать вас, так сказать, по профилю.

Услышав это, Каретников несколько приободрился. Гладилин отодвинулся на второй план, хотя чувства, которые капитан испытывал к нему, не претерпели ни малейшего изменения.

Эти чувства заключались в жгучем желании разделить Гладилина на отдельные части тупым ножом.

– Вашей же группе предстоит выполнить несколько иную задачу, – продолжил генерал-майор. – Насколько мне известно, вам еще никогда не приходилось действовать на территории Франции.

Насколько ему известно!

– Во французских территориальных водах? – удивился Каретников. – Как это не приходилось?

Он приготовился загибать пальцы, но Клюнтин остановил его, предупреждающе выставив ладонь:

– Я о другом говорю, товарищ капитан. Сена, по-моему, ни разу не становилась объектом вашей оперативной разработки.

Каретников озадаченно посмотрел на него.

– Сена – в смысле река? Нет, не становилась.

– Ну вот. Что вам известно о парижских набережных, товарищ капитан? О географии города?

Посейдон сосредоточенно наморщил лоб:

– Ну... самое общее. Набережная Конти. Набережная Орфевр, естественно. Набережная Святого Августина. Набережная Анатоля Франса... там еще музей д'Орсе, импрессионисты...

– Стоп, – генерал удовлетворенно кивнул. – Похвально обладать такими познаниями, когда они не представляют непосредственного оперативного интереса. Собственно говоря, именно упомянутая вами набережная Анатоля Франса и станет местом пристального внимания вашей победоносной группы.

Посейдон отрывисто кивнул – возражать не было никаких оснований. Тем более что он уловил плохо скрытый сарказм. Всем своим видом капитан показывал, что ждет дальнейших инструкций.

Клюнтин утопил кнопку в тумбе стола, и позади него разъехались шторы. На месте привычного экрана оказалась карта Парижа – точнее, только один фрагмент. Тот самый знаменитый музей д'Орсе с импрессионистами.

– Будем брать живопись? – с интересом осведомился Посейдон, позволяя себе некоторую вольность.

– На кой она нам сдалась, – отмахнулся Клюнтин. – Берите, впрочем, если время останется... Нас интересует не сам музей, а вот этот особнячок неподалеку. Просто сказка, согласны? Чудо, а не особнячок.

– Понятно, – кивнул Каретников.

– В этом особняке окопался один древний гад. Старый фашист, врач-преступник. По нему давно плачут виселица, газовая камера, пуля и электрический стул – все сразу, вместе взятое, но лучше бы поочередно. Его зовут Валентино Баутце. Но и он нас не слишком интересует, пусть им занимаются израильтяне... Только не позволяйте им путаться у вас под ногами!

– Не позволим, товарищ генерал-майор.

– К тому же мы подозреваем, что они охотятся не только за этим эсэсовцем, но и за тем же, за чем и мы.