Парижский десант Посейдона - Дмитрий Черкасов

Он вынул мобильный телефон, настучал номер.

– Похоже, мы нашли его, – сообщил он, не здороваясь.

* * *

Придя домой, Моисей Залманович Нисенбаум положил шахматную доску на тумбу, служившую одновременно и столом, и шкафчиком для обуви, да и вообще всем чем угодно. Снял плащ, повесил на крючок шляпу, переобулся в полуразвалившиеся тапочки и замер, поглощенный тревожными мыслями.

Его покамест никто не трогал, но Нисенбаум очень не любил, когда карательные органы – неважно, какие; он, что характерно, никогда не называл их правоохранительными – приближались к нему на расстояние вытянутой руки.

Сейчас же они приблизились именно на это расстояние.

Моисей Залманович почти ни с кем не общался, позволяя себе из всех развлечений одни лишь шахматы; Василий Андреевич, в принципе, не был ему другом, но, тем не менее, являлся на сегодняшний день самой близкой душой. И вот эту близкую душу внезапно тянут в прокуратуру – зачем, неизвестно.

Моисей Залманович автоматически сделал стойку.

Он, естественно, не исключал у себя паранойю, усиленную склерозом. Но, как говорится, если у вас паранойя, то это еще не значит, что вас никто не преследует. За долгую жизнь у Моисея Залмановича неплохо развилась интуиция, которая никогда его не подводила.

Выиграть можно, лишь опережая противника на один ход. И даже если противник всего лишь мерещится, то эта предусмотрительность никак не отразится на выигрыше.

Где бы он сейчас был, веди себя иначе?

Однако склероз склерозом, а особый номер, по которому следовало звонить в экстренном случае, Нисенбаум помнил назубок. После звонка номер должен был смениться, он был разовый, но Моисей Залманович знал наверняка, что с первого раза запомнит и новый.

Для связи у него был мобильник, которым он практически никогда не пользовался – просто не возникало нужды, ведь звонить ему было некому.

Он вынул телефон из ящика письменного стола.

– Алло, – произнес он, когда абонент ответил. – Не исключено, что на меня вышли. Пока, правда, не трогали, но могут в любую минуту...

Он подождал, выслушивая ответ.

– Хорошо. Я понял. Да, я буду ждать там.

Нисенбаум отключился и шаркающей походкой прошел в аскетически обставленную спальню. Отодвинул старенькое бюро, проверил тайник: оружие лежало на месте. Моисею Залмановичу еще ни разу не приходилось его применять – ликвидации были не по его части, – однако он регулярно его разбирал, чистил, смазывал.

Вид оружия буквально преобразил Моисея Залмановича.

Он словно помолодел, в выцветших глазах зажегся огонь. Хотя годы, конечно же, взяли свое, и давнишние, давно обернувшиеся тенями одесские подружки ни за что не признали бы в нем жгучего молодца по имени Соломон Красавчик.

Часть первая

НА ГРАНИ ФОЛА

Глава первая

С ПУСТЫМИ РУКАМИ

Капитан Каретников по прозвищу Посейдон, командир отряда водного спецназа «Сирены», сидел за длинным, выполненным в форме буквы «Т» столом ближе к перекладине и готовился к худшему.

Худшее, правда, обычно происходит иначе.

Когда задумано худшее, садиться тебе не предлагают. Вызывают и оставляют стоять навытяжку. Ты стоишь, обратившись в соляной столп, а с тебя в это время срывают погоны, лишают звания и оружия, причем не удостаивают разъяснений и даже приличествующей ситуации брани. Когда просто бранятся – тогда обычно этим и ограничиваются. А здесь – сдал, кругом марш, пошел вон.

Каретников искренне думал, что все так и произойдет.

Он и сам на месте начальства поступил бы так же.

Было за что.

Операция в Ладожском озере с треском провалена. Его имя отныне навсегда покрыто позором. Единственное, что удалось, – это помешать противнику (хотя сам Посейдон, признаться, так и не понял, что же это за противник такой!) осуществить контроперацию. Точнее, контроперацию проводили «Сирены». Впрочем, это неважно.

Удалось-то оно удалось, но какой ценой...

Чайка в реанимации.

Нельсон мертв.

Магеллан стремительно выздоравливает, с ногой у него дело обстоит вполне прилично, но все же ранение есть ранение...

Торпеда в госпитале. Череп цел, и даже внутричерепной гематомы, которой все опасались, у него нет – всего лишь ушиб мозга, но это все равно еще один минус, и довольно длинный.

Все агенты противной стороны мертвы, допрашивать некого.

Контейнеры, из-за которых разгорелись страсти, исчезли. Они достались человеку, которого вообще никто не учел и не предусмотрел, – продажному менту, чье помешательство до недавнего времени имело место лишь в скрытой форме, но теперь вот проявилось.

И не такой уж он, кстати, сумасшедший, ибо сумел уйти.

Да еще и от Каретникова лично!

Это казалось невероятным, но капитан Гладилин действительно ухитрился-таки скрыться. Когда они отчалили с острова, Посейдон оставался спокойным, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Он ни секунды не сомневался в том, что на Большой земле капитану уже приготовили достойную встречу. Правда, у Гладилина имелся козырь:

ему ни в коем случае нельзя было падать. Этот подонок распечатал контейнер и выложил в рюкзак его содержимое – каким бы оно ни было; все считали, что оно весьма опасное и довольно хрупкое. Поэтому снайперы здесь не годились; усыплять капитана тоже не следовало. Только сцапать под белы рученьки, да снять поклажу – вот тогда можно было бы от души и навешать...

Увы, Гладилин не предоставил «Сиренам» такой возможности.

...Остров Коневец уже скрылся из вида, а Большая земля еще не обозначилась, когда капитан приказал стопорить двигатели. Внешне Гладилин тоже сохранял ледяное спокойствие.

По-прежнему удерживая мальчишку-заложника, он приказал Каретникову вызвать вертолет.

– Твою мать! – выругался на это Посейдон. – Как я тебе его вызову? У меня связь не работает.

Он, разумеется, соврал.

– В рубке точно есть связь, – невозмутимо усмехнулся Гладилин, поглаживая мальчишку по щеке стволом пистолета.

«Значит, там ее больше не будет», – подумал Посейдон.

Однако тот без труда прочел его мысли.

– Если и она откажет – прострелю этому дауну руку. Могу обе.

– Все равно ничего не выгорит, – Посейдон говорил уверенно, но внутренней уверенности не ощущал. Этому мерзавцу словно сам дьявол помогал!

– Не твоя забота. Делай, что тебе говорят.

Нарочито медленно, надеясь неизвестно на что, Каретников защелкал тумблерами. И тут, словно по заказу, в небесах раздался мерный рокот: к катеру стремительно приближался вертолет, держа курс прямо на остров. Не приходилось гадать, откуда он взялся: Коневец наконец-то очнулся от ступора и вышел на связь с материком; вертолет выслали для оценки положения дел.

Ответственные лица, с которыми связался Посейдон, разом пришли в исступление. Посейдон оставил их крики без внимания.

– Прикажите вертолету изменить курс... Террорист желает попасть на борт.

И террорист попал на борт.

Береговые недоумки выслали к острову самую обычную машину, с экипажем в два человека; один рулил, второй вел разведку. Никакого спецназа, ничего действенного в чрезвычайных условиях.

Вертолет завис над катером, опустился на минимально возможную высоту, выбросил лестницу. Каретникову казалось, что все это происходит не с ним, словно ему снится какой-то дурацкий сон, где творятся нелепости. Как правило, в подобных снах сам сновидец не в состоянии вмешаться и пресечь на корню вопиющий беспредел.

Ветер от лопастей вылизывал кругами катер, по воде неистово расходилась мелкая рябь.

Гладилин крикнул Посейдону:

– К стене! Отошел к стене!..

Тот повиновался.

Капитан втолкнул мальчишку в рубку, захлопнул дверь. Потом он резко отскочил, по-прежнему держа Посейдона на мушке.

На прощание Гладилин предупредил Посейдона:

– Не вздумай фокусничать. Если я, не дай бог, навернусь, то не в воду, а на палубу...

«Может, и ладно? Катер – не суша; что бы там ни лежало в рюкзаке, оно, скорее всего, далеко не расползется, ограничившись пределами той же палубы...»

Но реально поручиться за это, увы, никто не мог.

Гладилин запрокинул голову и жестами приказал прыгать второму пилоту, в смятении глазевшему на него из кабины.

– Прыгай, урод! – прокричал он. – В воду, никаких лестниц! Остается только один пилот! Я считаю до двух...

Вертолет, задумчиво повисев над катером какое-то время, немного сместился. От него внезапно отделилась черная фигура; послышался громкий всплеск.

– Теперь сдавай обратно!

Не спуская с Посейдона глаз, Гладилин взялся за перекладину и ловко подтянулся.

– Отлетай! – махнул он рукой.

Вертолет медленно поплыл прочь от катера.

– Стоп, завис!..

Пацан-заложник сидел на полу рубки и в голос ревел, постепенно оправляясь от шока. Посейдон собирался вколоть ему успокаивающее, но на время отложил это дело; он вышел на палубу и наблюдал за тем, как капитан Гладилин взбирается по лестнице. Если бы не особая ноша, тот никогда не добрался бы до катера, не то что до вертолета. Каретников сделал бы его одной левой. Гладилин – противник в бою свирепый, но не особенно умелый; короткая схватка в гостинице была в этом смысле показательной. Но теперь Посейдон, увы, был бессилен. И поэтому – предвидя последствия – мысленно ставил крест на карьере.