Афера хакера - Петр Северцев

Он играл ярко и самозабвенно. Понаблюдав за его игрой минуты три-четыре, я подумал, что, можно сказать, играл он в чем-то ожесточенно. Он прекрасно действовал на приеме, бросаясь за самыми сложными мячами, умно и грамотно раздавал пасы, играя роль разводящего, но наиболее ярко он раскрывался в роли атакующего. Мощными кинжальными ударами он вбивал мяч в площадку соперников: мне показалось, что он не просто играет, а снимает мощнейшее нервное напряжение. Это выражалось не только в игре, но и в агрессивных репликах, отпускаемых им партнерам по команде, которые не соответствовали классу его игры и смотрелись на порядок хуже.

В наблюдениях за игрой я провел еще минут двадцать-тридцать, пока наконец соперники лагутинской команды проиграли очередную партию с унизительным счетом 2:15. Пузаны повалились в изнеможении, вытерев площадку мокрыми от пота костюмами «Рибок» и «Адидас». Какая радость для уборщицы — после этого ей можно было особо не трудиться.

Лагутин же молча оглядел валяющиеся тела, взял сумку и пошел в раздевалку, по пути кивнув мне, чтобы я следовал за ним.

— Надо отдать вам должное, — начал я. — Вы как молодой олень среди стада быков. Вам что, доставляет удовольствие истязать несчастных толстяков?

— Надо же как-то разряжаться, — буркнул он.

— Видимо, их жены будут вам благодарны за поддержание своих мужей в хорошем тонусе, — предположил я. И добавил: — Но думаю, что не сегодня. Они, похоже, уже никакие.

Мы вошли в широкую раздевалку, по стенам которой стояли шкафчики. Справа был вход в душевую.

— Вы ждали долго, пять минут ничего не решит. Подождите, я сполоснусь.

Не дожидаясь ответа, он исчез в душевой, из которой действительно появился очень быстро, обмотанный вокруг пояса полотенцем. Не шибко стесняясь меня, он снял полотенце и принялся одеваться. Я заметил, что у Лагутина хорошая спортивная фигура — дельтовидные мышцы спины заиграли у него, когда он натягивал трусы.

Одевшись, банкир тут же устремился к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Спустившись на первый этаж, мы зашли в комнату, которая раньше была красным уголком. Там уже стояли горячий самовар и блюда со сдобью.

Усевшись на диван, Лагутин налил себе чаю и наконец спросил:

— Какие у вас вопросы? Мне несколько неловко, вы потеряли много времени, а я боюсь, что вряд ли подброшу вам что-нибудь интересное. Могу сказать вам искренне: для меня убийство Евгения совершенно непонятно. Это было как гром среди ясного дня. И все же если рассматривать какую-то версию как основную, то наиболее перспективной мне кажется убийство по личным мотивам.

— Могу я узнать, почему вы так считаете?

— Версию политического убийства я считаю маловероятной, — не те масштабы, не тот уровень, не та политическая ситуация. Область находится под твердым контролем одного политического лидера, серьезной оппозиции практически нет, а внутренние разборки не имеют такого накала, чтобы браться за пистолет.

Лагутин отхлебнул чаю и продолжил:

— Что касается бизнеса… Зимин отошел от непосредственного руководства финансовыми операциями, все силы отдавая работе в министерстве. Никаких невыполненных обязательств перед бизнес-партнерами нет. В этом я могу вас заверить, потому что сам курирую все эти процессы. У Зимина в бизнесе от меня секретов не было.

Следовательно, остается одно. Попробуйте покопать личную жизнь Евгения. Думаю, именно там может быть ключ к разгадке этого преступления.

Я неожиданно спросил Лагутина:

— А что вас заставило пойти на беседу со мной, если нам практически не о чем говорить?

— Вам, видимо, не сказали, но сейчас уже не вижу смысла скрывать, что заказчиком расследования является группа людей, входящих в Губернский Экономический Совет. Могу пойти дальше и раскрыть вам мотивы, побудившие нас пойти на частное расследование. Несмотря на то что я вам сказал выше, данное убийство может быть следствием чего угодно. Попросту говоря, мы ни хрена не понимаем, что происходит. — Даже сквозь дымчатые очки я углядел ту страсть, которую выражали глаза Лагутина. — Для того чтобы разобраться в ситуации и работать с более сложными версиями и ходами, мы должны исключить самые простейшие версии, а именно убийство на бытовой почве или по каким-то личным мотивам. Для этого были наняты вы. Вот, собственно, и все, о чем я могу вам сказать. Чем скорее вы это сделаете, тем быстрее вы снимете ту неопределенность, которая воцарилась в делах и умах.

— К сожалению, мое время истекло, я должен ехать. — Поставив чашку на стол, Лагутин решительно поднялся.

Поздно вечером я подводил итоги двухдневного расследования. Они были скудны, и к помощи своего Приятеля я прибегать не стал. За два дня я переобщался с хреновой тучей всяких чинуш и бизнесменов, и каков результат? Главным было то, что они все твердили о своем непонимании причин происшедшего, ведущей версией они считают бытовую и сведение личных счетов. При этом лишь один Лагутин откровенно сказал, что ведущей эту версию они называют потому, что просто хотят убедиться, что ни политика, ни экономика здесь ни при чем.

Смущало, однако, некое разночтение в подходах к расследованию Лагутина и Передреева: последний назвал мне в качестве наиболее вероятной экономическую подоплеку преступления. «А может быть, действительно, бытовуха? Какие-нибудь

6

тайные связи?..»

Наутро я все же решился побеспокоить Приятеля. Это дело все меньше и меньше начинало мне нравиться, и мне требовался хороший советчик. Каково же мое удивление, когда на стандартное приветствие и пожелание послушать от него что-то путное, выразившиеся в извечно русском вопросе

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Приятель, не сильно задумываясь, выдал мне два пожелания:

1. ПОРА НАВЕСТИТЬ ПЕРЕДРЕЕВА НА НОВОМ МЕСТЕ (МИНИСТЕРСТВО ЭКОНОМИКИ)

2. ЗАНЯТЬСЯ ЛИЧНОСТЬЮ ТАТЬЯНЫ БУЛГАКОВОЙ (ИСКАТЬ ТАМ ЖЕ)

Слегка отойдя от недоумения, я спросил:

ОТКУДА ИНФОРМАЦИЯ ПО ПРЕДЛОЖЕНИЮ 1?

КТО ТАКАЯ ТАТЬЯНА БУЛГАКОВА?

— на что получил банальный и не менее убийственный ответ:

1. ПРЕССУ НАДО ЧИТАТЬ… (УКАЗ ГУБЕРНАТОРА N 589 ОТ 7.09. «О КАДРОВЫХ НАЗНАЧЕНИЯХ» — С 8.09 ПЕРЕДРЕЕВ П.В. НАЗНАЧЕН МИНИСТРОМ ЭКОНОМИКИ ТАРАСОВСКОЙ ГУБЕРНИИ)

2. ТАТЬЯНА ИВАНОВНА БУЛГАКОВА — ЛИЧНЫЙ СЕКРЕТАРЬ МИНИСТРА ЭКОНОМИКИ ЗИМИНА Е.К.

Если бы не моя врожденная интеллигентность, я бы присвистнул от удивления. С назначеньицем вас, Павел Викторович… А кто такая Булгакова, разберемся по ходу… Я слегка воспрянул духом, получив наконец конкретные указания Приятеля, вышел из дома и завел свою «ноль-первую».

Подъезд к зданию министерства экономики был весьма затруднен. Мне пришлось отъехать значительно дальше, чтобы найти свободное место для парковки, — вокруг самого здания разрешалась стоянка только служебных автомобилей. За время, которое я затратил на поход от машины до здания, я успел выкурить сигарету.

Министерство экономики располагалось в современном здании из стекла и металла высотой в пять этажей. В вестибюле, как положено, стоял постовой, которого слегка смутило мое безапелляционное требование пропустить меня к только что назначенному министру. Наконец я убедил его позвонить в приемную и назвать мою фамилию. Он смутился еще больше, когда узнал, что меня без особых проволочек пригласили туда пройти. Я поднялся на второй этаж и решительно открыл дверь с надписью «Приемная».

Отделка данного помещения могла смутить, конечно, любого провинциала, но я насмотрелся этого евродизайна вволю, и он меня поразить не мог. Поразило меня другое, а именно вид женщины, сидевшей за столом. Это была та самая незнакомка, которую я с усердием преследовал позавчера через весь город. Как это принято у секретарш, она поднялась навстречу «дорогому гостю» и красивым женским голосом с некоторой пикантной хрипотцой (скорее всего, следствие систематического курения) спросила меня:

— Я так понимаю, что вы Мареев?

— Да, а что, это заметно?

Дама понимающе улыбнулась и сказала:

— Одну секундочку. — Она указала мне глазами на кресло и направилась в кабинет министра.

Я следил за ней неотрывно, пока она не скрылась за дверью. Сегодня она была еще более обворожительной, чем на похоронах (впрочем, это неудивительно). Налет трагичности исчез с ее облика, что выразилось практически во всем. На ней было бордового цвета платье широкого покроя, которое при ее упругой и уверенной походке развевалось как паруса большой красивой яхты. Правда, для эстета формы ее были слегка обильны, но мне нравится богатство фигуры. Лицо разгладилось от мешков под глазами, которые показались мне синими-синими, как первое окно «Лексикона».

Выплыв из кабинета, она вновь обворожительно улыбнулась мне какой-то искренней улыбкой и широко раскрыла дверь.