Вирус ненависти - Алюшина Татьяна Александровна

Артем смотрел на нее, не мешая ей думать о своем.

Он не понимал, почему просто не послал Тришкиных ребят арестовать ее — для этого имелись самые что ни на есть веские основания, почему поехал к ней сам, без звонка и предупреждения? Интуиция? А бог знает! Но что-то не укладывалось в схему, мешало ему, как заноза, какая-то нестыковочка. Он был готов к тому, что ему придется самому ее задержать, как говорится: «До выяснения…» — но что-то его останавливало с самого начала. Ему не понравился ее муж, ах, извините, бывший муж. Это лепетание, бегающие, перепуганные глазки, слегка повизгивающий от страха голос, дергающиеся ручки. Ему сразу все не понравилось в этом деле. Интуиция подсказывала ему, что, просто поговорив с ней, он узнает гораздо больше, и не ошибся.

— Я задал сложный вопрос? — не удержавшись, поторопил он ее.

— Да, непростой, — ответила Тина.

Она встала, достала с полки сигареты и закурила.

— Это непросто — говорить на такие темы. Одно время я увлекалась психологией, изучала специальную литературу. Психологи утверждают, что большая часть наших проблем тянется из детства. Не знаю как большая, но у моего замужества ноги растут оттуда.

— У вас было трудное детство?

— Трудное! Но не в смысле голодное, не было и проблем с родителями, как раз все в порядке. Родители у меня просто замечательные! Я была толстой все свое детство, до самого института. Сильно толстой! Представляете? — спросила она, посмотрев на него.

Он представил! Представил ее себе толстенькой, пухленькой девочкой-подростком в бантах, коротенькой юбочке и гольфиках, и улыбнулся.

— Вот-вот! — по-своему истолковала его улыбку Тина. — Никаких мальчиков, ухаживаний, влюбленностей. Никаких красивых платьев — только прямой силуэт, каблуков нельзя, коротких юбочек тоже. Девочка-изгой! У меня была одна-единственная настоящая подруга, Ритка, и осталась на всю жизнь.

«Ах, значит, коротенькое нельзя! Жаль!» — подумал Беркутов.

— И какая связь между вашим детством и замужеством?

— Я всегда точно знала, что не могу интересовать противоположный пол. В институте ухажеров у меня хватало, но все это было весьма однозначно и поэтому неинтересно. А Лешка оказался первым мужчиной, который настойчиво и упрямо доказывал мне, что я ему интересна и нужна как личность, он миллион раз признавался мне в любви, пока я не поверила. Я была ему бесконечно за это благодарна.

«Ну да! А как же! — подумал Артем. — И содержала три года, пока он изволил бизнес поднимать, и работала на их фирму бесплатно!»

Он уже понял многое про нее и был уверен, что она вкалывала на этого мужика, на его капризы, жизнь, бизнес все пять лет.

— Скажите, Тина, эту квартиру купил Алексей?

— Нет. Когда нас прижало с деньгами, выбор был небогатый: либо идти жить с его родителями в ближнем Подмосковье, либо что-то придумывать. На оплату съемной квартиры уходила половина моей зарплаты. Лешка ныл, уговаривал меня поговорить с моими родителями. Ну, я и сдалась. Дело в том, что у моих родителей была шикарная четырехкомнатная, огромная квартира, доставшаяся папе от дедушки. Мой дедушка был в нашем городе личность известная. Легендарный генерал, ему дали генеральские апартаменты в сталинском доме. Я попросила родителей поменяться на Москву или продать квартиру, а купить здесь. Они согласились, но при одном условии, на котором настояла Ритка, что эта квартира будет куплена и оформлена на них. Так мы и сделали. Я здесь прописана, а квартира принадлежит родителям.

— А где живут они?

— Они живут с бабушкой, маминой мамой, в двухкомнатной квартире. На оставшиеся от покупки деньги мы сделали ремонт. А элементы евродизайна и мебель Леша оплачивал.

— Понятно.

— Артем Константинович, я ответила на все ваши вопросы?

— Почти.

Он достал из кармана прозрачный целлофановый пакет, в котором была какая-то ткань, и протянул Тине:

— Это ваша вещь?

Тина вытащила красивый шелковый шарфик:

— Да, моя. Его Лешка привез из Германии, ему немцы презентовали для супруги. Это авторская работа, роспись по шелку, и он существует в единственном экземпляре. Мне надо спросить, откуда он у вас, или вы сами расскажете?

— Расскажу. Сегодня в тринадцать тридцать на вашего бывшего мужа, Алексея Ивановича Потапова, было совершено покушение на убийство. В него стреляли из пистолета. Преступника пытались задержать, но он сумел скрыться с места преступления, оставив в руке у охранника, пытавшегося его остановить, этот шарф.

— Так… — ошарашенно произнесла Тина. — Лешка жив?

— Да. И сильно не пострадал. Две пули навылет в мягкие ткани, одна по касательной. Он в порядке, в сознании и очень скоро поправится. Я с ним беседовал. Тина, можно попросить у вас еще кофе?

— Да, конечно!

Она быстро поднялась, но остановилась, не дойдя до плиты, и спросила:

— Может, чего-то покрепче? Не хотите водки со щами на закуску?

Артем задумался. В принципе это не лезло уже ни в какие ворота — он вел допрос, правда без протокола, но в то же время понимал, что она, наверное, в шоке от известия. Да, что-то сегодня он весь день поступает вопреки логике и профессиональной этике.

«Да какая на хрен этика, Беркутов? Несет тебя не пойми куда! В дали неведомые!»

— Тина, вы хотите выпить, но вам неудобно одной? — прямо спросил он, маясь собственными непонятными переживаниями.

— Вы угадали.

— Давайте! — махнул он рукой, посылая про себя все подальше.

— Рассказывайте, а я накрою на стол, мне так легче, — попросила она.

— Это очень странное покушение, — продуманно и осторожно начал Артем. — Если в бизнесмена стреляют, то его, как правило, убивают. А тут или очень нерадивый стрелок, или, наоборот, снайпер. Непонятно, нелогично. Но… Вы ведь знаете, что офис, который занимает фирма Алексея, имеет один подъезд с очень серьезной государственной конторой. Один из высокопоставленных чиновников внешне очень похож с Алексеем Ивановичем — такое же телосложение, рост, цвет волос. Нам стало известно, что их часто путали в коридоре здания.

— Да, мы всегда шутили над Лешкой, мол, уйдешь с работы, пойдешь к нему в двойники.

— Вот именно! И машины у них часто стоят рядом, правда, чиновника ждет шофер, но это не важно. Первой возникла версия, что ждали этого господина. Вот там как раз есть за что стрелять — он отвечает за большие финансовые потоки, вы, наверное, знаете. А где бюджетные деньги, там всегда что-то кому-то надо. Есть предположение, что в последний момент стрелок понял, что обознался, но все равно стрелял — не убить, так лишний раз напугать. Поэтому дело передали нам, в Генеральную прокуратуру.

Пока Артем рассказывал, Тина, внимательно слушая, разогрела щи и, разлив по тарелкам, поставила на стол. Выложила в вазочку маленькие соленые огурчики, поставила сметану, хлеб, две рюмки, достала из холодильника бутылку дорогой, редкой марки водки и передала Артему в руки.

— Ого! — удивился он.

— Папа меня всегда учил, что в доме обязательно должны быть три вещи: бутылка очень хорошего коньяка, бутылка самой лучшей водки и пачка самых лучших, настоящих сигарет.

— У вас очень мудрый папа!

— Да, мне повезло!

Артем разлил водочку по рюмкам и предупредил:

— Я за рулем, поэтому не больше двух рюмок.

Рюмочки, поставленные Тиной на стол, были маленькие, граммов по двадцать пять. Она кивнула, соглашаясь.

— Вы закусывайте водку щами, они разогреты так, чтобы быть закуской.

Они выпили, закусили, и Артем восхитился:

— Это что-то невероятное! Я теперь понимаю профессора Преображенского. За такую водку и закуску можно душу продать!

— Спасибо! Это не обязательно, лучше рассказывайте.

— Ну что ж, не хотите душу, продолжу излагать. С самого начала было много непонятного. Во-первых, стрелок долго стоял возле подъезда и ждал. На него обратили внимание несколько человек, но это центр — «Китай-город», там полно офисов, рядом нотариальная контора, поэтому никто не придал этому значения — ну, стоит человек в тенечке, кого-то ждет. Во-вторых, он был очень странно одет — не то женщина, не то мужчина, не поймешь. В-третьих, он оставляет шарфик в руках охраны и окурки на том месте, где стоял. Сигареты женские, которые мало кто курит, без следов губной помады.