Северная королева (СИ) - Верещагина Анна Верещагина

Глава 2

Целый месяц промелькнул, как один день, и однажды утром меня разбудили три звука одного из колоколов многочисленных храмов. Я слишком хорошо знала, что это означает — сегодня кто-то из высших отправился к Вратам смерти.

Спустя полчаса воспитанниц Кровавой королевы собрала наставница. Я оглядела всех девчонок, своих подневольных товарок. Всего нас было двадцать. Самой старшей была Нерея — девятнадцатилетняя жгучая брюнетка, дочь правителя Края Тонких Древ, который находится в Серединных землях. Взяв девушку в заложницы, Беккитта заставила ее отца повиноваться и исправно платить дань, пополняя казну Золотого берега.

Странным было то, что саму Нерею ничуть не тяготило положение пленницы. Наоборот, она старалась всячески угодить королеве-змее. Девчонки поговаривали, что Нерея наушничала Беккит, передавая все наши разговоры. Не знаю правдивыми были эти слухи или нет, но с того времени при Нерее я и мои подруги по несчастью чаще всего помалкивали.

Самой младшей среди воспитанниц-невольниц была Милль — пятилетняя девочка — сестра одного из лордов краев за морем.

Все в Золотом замке слышали весть о моем скором замужестве — на днях демон прислал ответ, в котором было одно слово: «Согласен!», я готовилась к худшему, стараясь не показывать Беккитте своих чувств. Девочкам тоже была известна эта новость, поэтому они бросали на меня сочувствующие взгляды. Все, кроме Нереи, эта ухмылялась. Я делала вид, что мне все равно.

Наставница велела нам выстроиться в линию по росту. Мы с Оллирь стояли рядом, подруга выглядела безмятежной, но ее глаза лихорадочно поблескивали. Мне было известно, о чем она мечтает: «Хоть бы это умер тот, кого я ненавижу!» Я украдкой взяла Оллирь за руку, тем самым оказывая ей поддержку, и опять взглянула на наставницу.

Ее звали Елавея эрт Тоос, и являлась она представительницей обедневшего знатного рода. Надменная, грубая, сухая и прямая, будто палка, старая дева. Елавея лебезила перед Беккиттой, истово ненавидела всех мужчин, и мне начинало казаться, что со временем я стану походить на нее. Нас Елавея пыталась обучить житейским премудростям, которые должна знать каждая женщина: шитью, плетению кружев, ткачеству, ведению хозяйства и прочему. Если у какой-то воспитанницы чего-то не получалось, суровая наставница обзывала ту «неумехой» и больно била по рукам тонкой плеткой. Мои пальцы постоянно ныли — им не раз доставалось, потому что я совершенно не умела шить и вышивать. Стежки мои получались кривыми и грубыми, шелковые нити постоянно путались, игла кололась, а наперсток норовил ускользнуть. Я предпочитала меч, а не иглу — этакий цветочный шип, посему каждый урок вышивания становился для меня мучением.

Напустив на себе вид пафосный и скорбный одновременно, Елавея начала свою речь:

— Эрры, сегодня я собрала вас для того, чтобы сообщить воистину недобрую весть! Прошлой ночью скончался великий человек — Эсстиус эрт Каллонн — рыцарь золотого ордена и дядя нашей Золотой королевы…

«Слишком много золота, как бы ненароком не ослепнуть от его блеска!» — про себя усмехнулась я, а наставница говорила:

— Согласно традициям, подготовка к обряду погребения должна быть проведена ближайшими родственниками, но… — Елавея умела привлечь внимание, — но наша королева занята, решая важные дела…

Рядом тихо хмыкнула Оллирь, но, хвала Хранителям, наставница этого не услышала, она вдохновенно вещала:

— Поэтому сия честь выпала нам…

Честь? Ага! Как же! Сначала нужно подготовить тело: омыть; натереть снадобьями, замедляющими процесс разложения — весьма дурно пахнущими, кстати говоря; залить лицо расплавленным воском, чтобы не вводить в заблуждение слуг Хранителя Врат смерти. Летты легковерны, вдруг поверят невинному выражению лица, да льстивым речам, не замечая грехов идущего к воротам.

Требовалось еще связать умершему руки и ноги, дабы многоликая покровительница всех людей, обладающих даром, Некрита не надумала увести тело, вдохнув черную искру, заменяющую душу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После всего этого умершего надобно укутать белоснежным саваном и до следующего утра сидеть рядышком, рыдая взахлеб, перечисляя все достоинства. Считается, что уходящей душе это будет приятно.

С обоих боков показательно утирали слезы девочки — делали вид, что прониклись возложенной задачей, и мне тоже пришлось пару раз всхлипнуть. На самом деле хотелось улыбнуться и, подозреваю, что не мне одной. Мы уразумели — предстоит прогулка в город, пусть ненадолго, пока мы добираемся до храма Хранителя Врат смерти, но на десяток минут мы вырвемся их клетки, в которую превратился для нас Золотой дворец.

Нас сопровождало пятьдесят рыцарей, одетых в отполированные доспехи, от того и блистающие золотом, и ярко-алые плащи со змеей по центру.

Идя по узкой улочке, держась за руку с Оллирь, подняв голову к небу, я любовалась его лазурной красотой, стараясь не обращать внимания на суету, царящую вокруг. Порой все же ловила завистливые людские взоры. Наверное, их обладатели думали так: «Как им повезло — живут в Золотом замке, под охраной доблестных рыцарей, вкушают всевозможные яства и наслаждаются каждым мгновение жизни! Не то, что мы! Ах! Как бы я хотел занять место хоть одной из них!»

— Интересно, а кормить нас сегодня будут? — послышался громкий шепот толстушки Даи.

— Тебе лишь бы свой живот набить, Даи, — презрительно оглянулась на нее Нерея.

— Зато ты худущая, как жердь, не ровен час переломишься! — хохотнула Даи, вызвав у соперницы ярость.

Елавея вовремя заметила перебранку и прикрикнула на обеих, напомнив, что не пристало королевским воспитанницам опускаться до уровня крестьянок!

Мы с Оллирь молчали, изредка обмениваясь понимающими взглядами. Наш путь подошел к концу — вот она величественная лестница из серого с бурыми прожилками мрамора, имитирующая дорогу к Вратам смерти.

Само здание храма довольно-таки высокое, с массивными колоннами и узкими окнами-бойницами.

Служитель храма степенно поклонился нам и проводил в зал, где на каменном постаменте лежало нагое стариковское тело. Мы с Оллирь шустро юркнули в хвост нашей немногочисленной процессии, и обернувшаяся Елавея приказала менее сообразительным воспитанницам приступать к делу немедленно. Мы ненадолго выдохнули и развили бурную деятельность — все же воск топить невыразимо лучше, чем прикасаться к дряблому телу.

— Если бы это делала я, — Оллирь скосила глаза на Даи, Леониру и Федору, омывающих умершего, — то боюсь, не смогла бы удержаться и парочку раз точно пнула бы мерзкого старика, как он когда-то пинал меня!

Я вздохнула и с сочувствием посмотрела на подругу, а потом ободряюще улыбнулась, мол, все будет хорошо, и тихо промолвила:

— Помни, ты жива, а он готовится пройти через Врата смерти, и, значит, победа за тобой!

— Вроде и так… только, Ниа, почему-то мне совсем не радостно, — Оллирь отвернулась, пряча непролитые слезы, высвеченные огнем, горящим в одной из каменных чаш.

Медовый аромат плыл по залу, напоминая мне о цветущих лугах, расположенных где-то далеко на севере, и очень короткое лето, когда, порой, солнце неохотно разрывает облачный покров и греет землю. Но цветы и травы все равно растут — не изнеженные розы юга, а стойкие северные красавицы, способные противостоять любым ветрам. И я буду такой же сильной и упрямой, чтобы не сломаться и выжить в любом краю, куда занесет меня ураганом непредсказуемая Хранительница судеб Магира.

Мы с Оллирь изрядно вспотели, прогревая воск, утирая соленую влагу со лба, украдкой вздохнули — принимать воду и пищу в храме не полагалось, а выйдем мы отсюда только к вечеру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В голове промелькнула и быстро погасла мысль: «Интересно, а кому «повезет» остаться здесь на ночь?»

Как водится, «повезло» мне — вероятно, Хранитель удачи, он же покровитель всех авантюристов и пройдох, Ретт сегодня был не на моей стороне. Оллирь и некоторые другие девчонки проводили меня сочувствующими взорами, удаляясь из зала. Нерея откровенно насмехалась, а наставница с чопорным видом напомнила о том, как важно «не осрамить честь королевы и с достоинством завершить подготовку к обряду погребения столь славного мужа, каким был эрт Каллонн».