Забытые дела Шерлока Холмса - Дональд Томас

По собственному признанию обвиняемого, он сам кормил больную и давал ей лекарство. Когда его арестовали в первый раз, ей стало легче и она даже смогла немного поесть. Но как только он вернулся, миссис Сметхёрст умерла. А еще при вскрытии выяснилось, что она была беременна. Срок беременности установили в промежутке между пятью и семью неделями. Таким образом, доктор убил не только жену, но и будущего ребенка.

Холмс внимательно выслушал результаты экспертизы и показания свидетелей. Сметхёрста защищал адвокат Пэрри, потомственный юрист из Уэльса. Этот толстяк в парике, косо нахлобученном на манер солдатской фуражки, отличался красноречием, но так и не смог найти изъян в доказательствах вины своего подзащитного. Когда доктор Тодд объявил, что при вскрытии не нашел никаких следов мышьяка, мистер Пэрри ухватился за этот шанс. Но доктор тут же добавил: больная явно принимала в большом количестве бертолетову соль, а она выводит мышьяк из организма. По всей вероятности, Сметхёрст умышленно дал жене этот препарат, когда яд уже сделал свое черное дело. Незадачливый адвокат добился лишь того, что теперь подсудимого обвиняли уже в изощренном, тщательно продуманном убийстве. Как отметил про себя Холмс, мистер Пэрри еще туже затянул петлю на шее Томаса Сметхёрста.

Положение еще более осложнили свидетели защиты. Доктор Ричардсон и доктор Роджер утверждали, что, если бы Изабелла Бэнкс умерла от яда, мышьяк обязательно обнаружили бы при вскрытии. Но, к несчастью, обвинение быстро доказало, что оба они являются профессиональными платными свидетелями и некогда приводили аналогичные доводы в защиту Уильяма Палмера, печально известного отравителя из Рагли. К тому же сам доктор Ричардсон однажды по неосторожности отравил собственного пациента.

Зрелище краха Томаса Сметхёрста впечатляло куда сильнее, чем любая мелодрама на сцене Театра Британии в Хокстоне. Председатель суда объявил, что все доказательства вины доктора Сметхёрста остаются косвенными. Присяжные не должны выносить вердикт на основании какого-то одного довода, а, напротив, обязаны последовательно выкладывать факты на весы правосудия, чтобы проследить, в какую сторону они качнулись. Однако после выступления свидетелей уже не оставалось сомнений: присяжные поддержат обвинение и для Сметхёрста все закончится петлей на шее и открывающимся под ногами люком. Полчаса спустя прозвучал именно такой приговор.

Сметхёрст долго и бессвязно умолял о помиловании, но председатель суда прервал его излияния, объявив, что через одну-две недели осужденного выведут на крышу тюрьмы на Хорсмейнджер-лейн [6]и повесят на виду у всего города. Обезумевший, сломленный человек на скамье подсудимых выкрикнул: «Клянусь Богом, я невиновен! Это доктор Джулиус погубил меня!»

Такие душераздирающие сцены будоражили Шерлока Холмса не хуже глотка доброго бренди. Однако на сей раз его больше занимал другой человек, второй адвокат Сметхёрста, мистер Хардиндж Джиффард. Пока тянулось заседание, он, уступая пальму первенства мистеру Пэрри, не произнес ни слова. Его обрамленное темными бакенбардами лицо казалось бледным и изнеженным. Будущий лорд-канцлер уже начал прокладывать себе дорогу в Английскую судебную коллегию. Шерлок Холмс был наслышан о нем и угадывал в мистере Джиффарде того выдающегося общественного деятеля, который вскоре обогатит библиотечные полки многотомными изданиями «Законов Англии» Хэлсбери. Когда все в зале поднялись с мест, Холмс достал визитку и написал на ней: «Ваш подзащитный определенно не виновен. С Вашего позволения, я берусь это доказать».

Не умаляя достоинств мистера Хардинджа Джиффарда, следует сказать, что он, при всех своих аналитических способностях, крайне удивился, получив эту записку. Позже он признался мне, что во время процесса счел выдвинутые обвинения весьма убедительными. Доктор Сметхёрст обольстил Изабеллу Бэнкс и обвенчался с ней, не имея на то законного права. По его собственным словам, он один кормил больную и давал ей лекарства. Никто другой не мог подсыпать ей мышьяк и сурьму, обнаруженные в анализах миссис Сметхёрст незадолго до смерти. Ничего похожего не содержалось в тех лекарствах, которые она принимала. Один из коллег видел, как обвиняемый экспериментирует с ядом на воробьях. Он не подпускал к жене ее родную сестру и домашнего врача. Он заставил ее подписать завещание, составленное им же самим в свою пользу. Пригласив мисс Уитли в свидетели, доктор пытался подсунуть ей бумагу безо всяких разъяснений. Нотариусу, мистеру Сениору, пришлось вмешаться и заявить, что подпись свидетеля, не знающего, какой документ он подписывает, не имеет законной силы. От Томаса Сметхёрста буквально разило мошенничеством… и убийством.

«Ваш подзащитный определенно не виновен. С Вашего позволения, я берусь это доказать». Мистер Хардиндж Джиффард вполне мог отклонить это предложение, посчитав его нелепым. Но он этого не сделал. Значит, уже тогда в душе бедного молодого адвоката пылал огонь справедливости будущего великого лорд-канцлера. Следующим вечером он навестил Шерлока Холмса. Встреча не была оговорена заранее. Когда Холмсу сообщили о внезапном визите, он, как обычно, стоял возле конторки, а над его головой горела газовая лампа.

— Мистер Джиффард, — тихо сказал он, пожимая гостю руку. — Я ждал вас.

Сыщик принял у посетителя шляпу и пальто и положил их на стол в дальнем углу гостиной. Затем жестом указал на кресло возле маленького столика, на котором стояли коробка сигар, бутылка бренди и сифон с содовой.

— Мистер Холмс, у нас очень мало времени, — опустившись на сиденье, произнес адвокат. — Доктора Сметхёрста уже признали виновным и приговорили к смертной казни.

— Позволю себе не согласиться с решением суда, — спокойно возразил Холмс.

— Тем не менее через неделю или две он будет повешен. Так вы полагаете, что сможете доказать его невиновность?

— Вне всякого сомнения.

Джиффард решил резко изменить предмет разговора. Вероятно, он привык так делать на допросах свидетелей.

— Позвольте узнать, почему вас так волнует судьба обвиняемого?

Лицо Холмса на мгновение скривилось в нетерпеливой гримасе, которую люди, плохо его знающие, нередко принимали за саркастическую усмешку.

— Я согласился разобраться в отношениях доктора Сметхёрста с Изабеллой Бэнкс по просьбе ее сестры. Но, к сожалению, опоздал. Soi-disante [7]миссис Сметхёрст умерла прежде, чем я успел начать расследование.

— Об этом мне говорили.

Холмс поднялся, предложил гостю сигару, налил в стакан бренди и предоставил мистеру Джиффарду право разбавить его содовой на свой вкус.

— Первым делом я проверил некоторые факты. В конце концов, никто не застрахован от ложных обвинений. Я отыскал записи об обоих венчаниях доктора Сметхёрста — законном и тайном. Затем сверился с копией завещания, зарегистрированного в Лондонской коллегии юристов.

Хардиндж Джиффард поставил стакан на стол.

— Как вы могли это сделать, мистер Холмс? Подлинность завещания Изабеллы Бэнкс еще не установлена, не говоря уже о его регистрации.

Нетерпение вновь скривило губы Холмса.

— Я имел в виду завещание ее отца, мистер Джиффард. Согласно этому документу, мисс Бэнкс владела капиталом в тысячу восемьсот фунтов, проценты с которого обеспечивали ей безбедную жизнь. Этой суммой она могла распоряжаться по своему усмотрению. А кроме того, у нее было пожизненное право на проценты с капитала в пять тысяч фунтов, после ее кончины переходящее к другим родственникам — брату и сестрам. Любопытно, не правда ли, мистер Джиффард? Пусть у этого человека душа черна от грехов, но зачем ему убивать жену, если ее жизнь в четыре раза выгоднее смерти?

— Может, он не знал об этом завещании? — холодно возразил Джиффард.

— Не исключаю, — согласился Холмс. — Но если он отравил ее не из-за денег, то по какой причине? Двоеженство? При необходимости он мог вернуться к своей первой жене, уклониться от брака с мисс Бэнкс, ограничившись сладкими обещаниями. Или все случилось потому, что она ждала ребенка? В таком случае можно было попросту бросить ее, как поступают ежедневно тысячи других мужчин. Нет, мистер Джиффард. Я не вижу ни одного мотива, который побудил бы Томаса Сметхёрста совершить убийство, ни одной причины, чтобы добровольно отправиться на виселицу.

Холмс замолчал, а по лицу гостя пробежала тень беспокойства.

— И это все ваши доводы, мистер Холмс? Их недостаточно для его спасения. Нужны не предположения, а неопровержимые доказательства невиновности.

Мой друг откинулся на спинку кресла, вытянул длинные ноги и сложил ладони вместе.

— И все-таки, мистер Джиффард, предположим, что никакого мышьяка в организме покойной не было.