Девственники - Диана Гэблдон

Да, наверняка, подумал Джейми. Лакей встретил их в прихожей, выложенной обычной плиткой, но затем открыл дверь в комнату, от вида которой голова шла кругом. В ней было множество книг в темных деревянных шкафах, под ногами расстилался толстый ковер, а поверхность стен, не занятую книгами, украшали небольшие гобелены и фигурная плитка с мавританским, как показалось Джейми, узором. Но более всего ошеломлял запах! Он вдыхал его, заполняя легкие до предела, чувствуя легкое опьянение и пытаясь найти источник волшебного аромата, но тут наконец заметил владельца этого земного рая, сидевшего за письменным столом и не мигая смотревшего… на него. Впрочем, может быть, и на него, и на Иэна; глаза этого человека, круглые, как обсосанный леденец, метались между двумя юношами.

Джейми инстинктивно выпрямился и поклонился.

— Приветствуем тебя, о господин, — сказал он на тщательно отрепетированном древнееврейском. — Да пребудет мир в твоем доме.

У хозяина дома отвисла челюсть. Что было заметно даже при том, что у него была длинная густая темная борода, тронутая сединой чуть ниже рта. Неопределенное выражение — но ведь не веселья же? — появилось на его благообразном лице.

Негромкий звук, который несомненно выражал веселье, привлек внимание Джейми к другой стороне помещения. На выложенном плиткой круглом столе стоял маленький бронзовый сосуд, из которого лениво струился дым, тающий в лучах предзакатного солнца. Между солнцем и дымом он с трудом различил женскую фигуру, пребывающую в тени. Она шагнула вперед, материализовавшись из мглы, и сердце Джейми подпрыгнуло в груди.

Она склонила голову, одновременно приветствуя всех присутствующих солдат.

— Я Ребекка бат-Леа Хаубергер. Мой дедушка поручает мне приветствовать вас в нашем доме, господа, — сказала она на великолепном французском, хотя сам старик не произнес ни слова. Джейми выдохнул с огромным облегчением; ему все-таки не придется вести деловой разговор на древнееврейском. Выдох был таким мощным, что он закашлялся, тем более что ароматический дым щекотал его легкие.

Он чувствовал, что его лицо краснеет, и попытался подавить кашель. Иэн искоса посмотрел на приятеля. Девушка — да, она была молода, быть может, его, Джейми, возраста — быстро схватила крышку и захлопнула ею сосуд, после чего позвонила в колокольчик и сказала слуге что-то на языке, напоминавшем испанский. Ладино? — подумал он.

— Прошу вас садиться, господа, — сказала она, сделав грациозный жест в сторону стула у письменного стола, и повернулась, чтобы взять еще один, стоявший у стены.

— Позвольте мне, мадемуазель! — Иэн поспешил ей на помощь. Джейми, все еще задыхаясь от едва сдерживаемого кашля, последовал за ним.

У нее были темные волосы, волнистые, перехваченные от лба до затылка розовой ленточкой и ниспадавшие на спину почти до самой талии. Джейми даже поднял руку, чтобы погладить их, но вовремя опомнился. Тут она повернулась. Белая кожа, темные глаза и странный понимающий взгляд этих глаз, когда они встретились с глазами Джейми — она смотрела прямо, не отводя взгляда — когда он поставил третий стул перед ней.

Аннализ. Он с трудом сглотнул и прокашлялся. Волна дурманящего жара прошла по его телу, и ему внезапно захотелось открыть окно.

Д'Эглиз тоже испытал явное облегчение от того, что у них будет более надежный переводчик, чем Джейми, и пустился в галантную речь, обильно украшенную французскими комплиментами, представляя присутствующих друг другу и поочередно кланяясь то девушке, то ее деду.

Джейми ничего не слышал: он не мог оторвать глаз от Ребекки. Его внимание привлекло ее сходство с Аннализ де Марийяк, девушкой, которую он любил в Париже, но при более детальном взгляде было понятно, что они очень разнятся.

Увы. Аннализ была крошечной и мягкой, как котенок. Эта девушка была маленького роста — он видел, что она едва достает до его плеча; ее волнистые волосы коснулись его запястья, когда она садилась, — но в ней не было ни вкрадчивой пушистости, ни беспомощности. Она заметила, что Джейми наблюдает за ней, и теперь наблюдала за ним, а легкий изгиб ее алых губ заставил его кровь прилить к щекам. Он кашлянул еще раз и опустил глаза себе под ноги.

— Что не так? — негромко произнес Иэн уголком рта. — Ты выглядишь так, словно тебе чертополох в задницу вставили.

Джейми раздраженно дернулся и застыл, ощутив, как одна из более глубоких ран на спине открылась. Он почувствовал холод и то, как из раны сочатся кровь и гной. Он сел, медленно выпрямившись, пытаясь не дышать глубоко и надеясь, что бинты впитают жидкость прежде, чем она доберется до его рубашки.

По меньшей мере эта проблема отвлекла его мысли от Ребекки бат-Леа Хаубергер, а чтобы отвлечься от проблемы со спиной, он вернулся к разговору между д'Эглизом и евреями.

Капитан обильно вспотел — то ли от горячего чая, то ли от напряженности переговоров, но беседа текла легко; временами он делал жесты то в сторону пары высоких шотландцев, знавших древнееврейский, то в сторону окна и внешнего мира, где десятки таких же солдат терпеливо ожидали, надеясь на заказ от доктора Хасди.

Доктор сосредоточенно следил за д' Эглизом, временами обращаясь к своей внучке и произнося какие-то непонятные слова. Они звучали скорее как ладино, на котором изъяснялся Хуанито. В них явно не было ничего от древнееврейского, который Джейми изучал в Париже.

Наконец старый еврей обвел взглядом троих наемников, задумчиво поджал губы и кивнул. Затем, поднявшись, он пошел к большому накрытому покрывалом сундуку, стоявшему у окна, опустился на колени и осторожно достал длинный тяжелый цилиндр, обернутый в промасленную бумагу. Джейми видел, что предмет этот весьма тяжел для своих размеров, судя по тому, как медленно старик поднимался, держа его в руках. Первой его мыслью было, что это, наверное, какая-то золотая статуэтка. Вторая мысль была о том, что Ребекка пахнет розовыми лепестками и стручками ванили. Он вдыхал этот запах очень осторожно, чувствуя, как рубашка прилипает к спине.

Эта вещь, чем бы она ни являлась, позвякивала и позванивала, когда старик ее нес. Какие-то еврейские часы? Доктор Хасди донес цилиндр до письменного стола, положил его и, согнув палец, пригласил наемников подойти ближе.

Развернутый медленно и церемонно предмет высвободился из слоев полотна, холста и промасленной ткани. Это было золото — отчасти, и своего рода статуэтка, но сделанная из дерева в форме призмы, с подобием короны на вершине. Пока Джейми гадал, что это за чертовщина, скрюченные от артрита пальцы доктора прикоснулись к маленькой застежке, и ящичек раскрылся, явив взорам присутствующих еще несколько слоев ткани, от которой расходился деликатный пряный запах. Все трое солдат глубоко вдохнули, а Ребекка снова издала негромкий веселый звук.

— Шкатулка из кедра, — сказала она. — Ливанского кедра.

— О, — почтительно произнес д'Эглиз. — Конечно!

Свиток внутри был одет — другое слово подобрать невозможно, потому что сверху на нем имелось нечто вроде мантии и пояса с миниатюрной пряжкой, — в бархат и вышитый шелк. Из одного его конца торчали два массивных золотых наконечника, как головы двух близнецов. Это была ажурная работа — две башенки, украшенные окошками и крошечными колокольчиками по нижнему краю.

— Это очень древний свиток Торы, — сказала Ребекка, стоя на почтительном расстоянии. — Из Испании.

— Бесценный предмет, несомненно, — сказал д'Эглиз, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть артефакт.

Доктор Хасди хмыкнул и что-то сказал Ребекке, которая перевела:

— Только для тех, кому принадлежит Книга. Для любого другого — просто вещь с весьма привлекательной ценой. Если бы не это, я не нуждался бы в ваших услугах, — Доктор бросил острый взгляд на Джейми и Иэна. — Уважаемый человек — еврей — будет держать Тору. Прикасаться к ней запрещено. Вы же будете охранять ее — и мою внучку.

— Безусловно, ваша честь. — Д'Эглиз слегка покраснел, но был слишком доволен, чтобы выглядеть сконфуженным. — Я глубоко признателен за ваше доверие, господин, и уверяю вас… — Но тут Ребекка снова позвонила в колокольчик, и вошла служанка с кувшином вина.

Сущность работы была простой. Ребекка выходила замуж за сына верховного раввина парижской синагоги. Древняя Тора являлась частью ее приданого, как и некая денежная сумма, при виде которой глаза д'Эглиза заблестели. Доктор хотел нанять д'Эглиза для безопасной доставки всех трех объектов — девушки, свитка и денег — в Париж. Доктор и сам поедет на свадьбу, но позднее, в конце месяца, поскольку его задерживают дела в Бордо. Единственными вопросами, которые оставалось обсудить, были: стоимость услуг д'Эглиза, время, за которое он справится с задачей, и гарантии, которые д'Эглиз готов предложить.