Рождество или Библия волшебника - Артур Грэм

— Вообще-то, молодёжь так не говорит, но я поняла ход твоей мысли, — девушка, сладко зевнув, потянулась на кровати.

— Давай, иди умываться, а я сама застелю постель, — бабушка явно пыталась выпроводить внучку.

— Тебе идёт этот цвет, — Катя ещё раз взглянула на бабушкины чулки и, хихикая, побежала в ванную. — Евгений Петрович будет в восторге, — послышалось уже из коридора.

Белый мопс с чёрными пятнами по кличке Пипси тем временем метался из угла в угол прихожей, скуля и шкрябая входную дверь.

— Пипси, потерпи, девочка моя, — произнесла старушка. Застелив кровать, она как раз шла на кухню, чтобы приготовить внучке завтрак, — не записяй прихожую, а то мамочка не даст своей девочке косточку. Лю-лю-лю, му-му-му.

Мопсина будто всё поняла. Она подбежала к своей миске и, сев возле неё, глянула на хозяйку глазами умирающего кролика, которого уже нельзя будет оживить.

— Катюш, ты скоро?

— Уже почти, бабуль, — через приоткрытую дверь ответила девушка, поправляя причёску.

Она как раз рассматривала себя в зеркало: два огромных, как у первоклассницы, банта красовались на Катиных красивых рыжих волосах. Коричневое платье, которое перешло по наследству от бабушки, было ей явно в пору.

— Я готова, бабуль, — уже идя по коридору, сказала она.

— И яичница готова, — улыбнулась добрая старушка зашедшей на кухню внучке, — правда, вынуждена тебя поторопить — через пять минут Пипси наделает лужу, если её не выгулять.

Катя посмотрела на свою бабушку.

— Ты переодела чулки?

— Кать, когда я ем, я глух и нем, как немец, — сердито ответила бабушка, приглаживая свои седые волосы, чтобы причёска выглядела ещё идеальнее.

— Просто фиолетовый цвет тебе тоже идёт, — Катя сделала глоток сладкого чая, — ты ведь у меня современная.

Бабушка ничего не ответила. Она посмотрела в окно на падающий снег и повернулась к внучке, взглядом намекая, чтобы та ела быстрее.

— Да всё, я уже бегу! — девушка уже на ходу проглатывала кусок яичницы. — Не кипятись!

— Евгений Петрович уже явно возле подъезда! — нервно пробормотала бабушка, снова проверяя свой внешний вид. — Быстрее-быстрее, — набросила она старое пальто Кате на плечи, когда та начала собираться в прихожей, — И Пипси не забудь! Выгуляй мою девочку хорошо: пи-пи-пи, ка-как-ка, — поцеловала она на прощание Катю в щёку.

— Ба, я, вообще-то, ещё вернусь, — надевая зимние сапоги, отрубила девушка.

— Погуляй с ней хорошо и купи мне газету, — бабушка открыла дверь, — лифт приехал. Это он!

— Я пошла, — потянув собаку за поводок, сказала Катя как раз в тот момент, когда на лестничной клетке появился пожилой мужчина лет восьмидесяти с ёлкой и букетом цветов в руках. От него почему-то пахло спелыми вишнями.

— Здрасьте, — брякнула девушка, забегая в закрывающиеся двери лифта. Ответа она не услышала, — странная штука эта… любовь.

Мопсина вытянула Катю на улицу через открытые двери подъезда. Удивительно, насколько сильными наутро становятся собаки, если всю ночь хлебают воду.

— Доброе утро, — поздоровалась с девушкой баба Прихва, местная сплетница, знающая о соседях всё до мелочей, — с наступающим Новым годом! Будь осторожна, смотри в оба и чисть зубы дважды в день: утром и вечером.

— И Вам не хворать, — Катя хотела побыстрее уйти подальше, но Пипси, выпив за ночь миску воды, её не отпускала.

— Третье нападение за месяц, — старуха подходила всё ближе. — Слава Богу, не в нашем районе. Маньяка до сих пор ищет вся милиция.

— Извините, мне нужно идти, — пыталась отвязаться девушка, — я же с собакой гуляю, — показала она на писяющую Пипси.

— Говорят, он зверски расправляется с каждой жертвой, — будто не слышав, продолжала старуха, — сначала убивает, а потом вырезает сердце! — Её глаза широко раскрылись, а руки показали, как правильно нужно убивать.

— Пойдём, абармотина, — потащила Катя свою собаку, не дав ей закончить свои маленькие мопсинские дела.

— Будь осторожна! — прокричала неугомонная сплетница, — остерегайся молодых парней! И немолодых! И сантехников! И кабельщиков!

Катя, покрутив у виска, ускорила шаг. Она пошла по тротуару, засыпанному песком. Остерегаться молодых парней? Девушка надела наушники от старенького кассетного плеера и включила классическую музыку. Перейдя через дорогу, она направилась к стадиону, где собачники обычно выгуливали своих четвероногих друзей. Моцарт в ушах играл всё громче, унося Катю всё дальше в её мечты. Она представляла себя девочкой Элли, танцующей на лужайке с лилипутами.

— А-а-а! — заслушавшись, она не заметила лёд. Правая нога ушла куда-то вперёд и девушка, изобразив современные клоунские трюки, оказалась сидящей на шпагате. Пипси, испугавшись, отбежала в сторону и начала лаять. А проходящие люди залились смехом.

— Вам помочь?

Катя подняла глаза. От неожиданности у неё чаще забилось сердце. А прямо над ней, появившись ниоткуда, стоял симпатичный парень. Он улыбался, протягивая девушке руку.

— Не отказалась бы, — только сейчас Катя обратила внимание на свой разбитый об лёд плеер, — ты ведь не маньяк? — посмотрела она на внешний вид спасителя.

— Не понял, — удивлённо произнёс он.

— Это я так, — поднимаясь и стряхивая с себя снег, быстро выговорила девушка. Прохожие продолжали хохотать.

— Меня все Генкой зовут, — парень подал плеер, — Генкой Ворониным.

— Я тоже тебя буду так называть, чтобы не отличаться от всех, — Катя посмотрела сперва на парня, потом на осколки красного пластика. Она хоть ещё и не отошла от падения, но уже успела разглядеть незнакомца, — постой, ты ведь учишься в одиннадцатом классе!

— Ага. Мы ходим в одну школу, — кивая ответил тот, — тебя проводить? Вдруг у тебя сотрясение…

— …копчика? — добавила девушка.

— Ну, я не знаю, — ухмыльнулся Гена, — всё равно нам по пути.

— У меня нет первого урока, — Катя подняла поводок Пипси и, убедившись, что отряхнулась от снега полностью, пошла по тротуару, — тебе не пора на занятия?

— А твой плеер? — поплёлся за ней Гена.

— Ты его сможешь починить? — девушка снова посмотрела на красные осколки пластика.

— Только если ты скажешь мне своё имя, — парень обошёл Катю и остановился прямо перед ней. Девушка сделала шаг назад.

— Фу. Как тошно. Напоминает мыльную мелодраму. Десять лет вместе учимся, а ты моего имени так и не узнал? — она подняла свои рыжие брови, — Катя я, Канарейкина.

Генка улыбнулся, но ничего не ответил. Он засунул то, что осталось от плеера, в карман своей куртки и медленно потопал за девушкой.