Жизнь - веселая штука - Джоан Хол

Поскольку работа по дому была рутинной и не требовала полного внимания, Каролин ушла в воспоминания. Воспоминания о той невероятной ночи четырнадцать лет назад.

За неделю общения Каролин по уши влюбилась в Александра Форестера.

В нем слились все ее фантазии и мечты об идеальном мужчине. Он был строен, уверен в себе, надежен и обладал острым умом и чувством юмора.

Она отметила - да и все остальные тоже, - что среди приглашенных на свадьбу, молодых или старых, Александр один оставался спокоен, выдержан, а значит, на него можно было во всем положиться.

Благодаря в первую очередь Александру церемония и весь день свадьбы прошли гладко, без особых накладок. Его действия подтверждали, что он - прирожденный организатор и лидер, человек, с которым нужно считаться.

Каролин обнаружила власть Александра над собой во время свадебного обеда. Когда начались танцы, она беззвучно молила, чтобы он пригласил ее. Но ее молитва еще не успела дойти - а он уже держал ее в своих объятиях.

Для Каролин танцевать с Александром, быть рядом с ним, ощущать тепло и силу его стройного мускулистого тела, слушать его мягкий голос, чувствовать кожей его дыхание было и невыразимым блаженством, и нестерпимой мукой. Она хотела большего. Она хотела всего сразу.

И в минуты танца он прошептал ей на ухо это предложение.

Он уверенно заявил, что черта не побоится, чтобы оказаться с ней наедине. Заманчивое предложение для любой влюбленной женщины, не говоря уже о мечтательной восемнадцатилетней девушке.

Ты всерьез думаешь, что кто-нибудь в этом болоте потеряет нас, если мы тихонько смоемся?

Его предложение смыться, покинуть свадебное гулянье до жениха и невесты, остаться вдвоем и возбудило, и шокировало Каролин.

Возбуждение победило, и, когда Александр повел ее в танце к выходу из зала, она только обрадовалась этому. Ожидание чего-то необычного бурлило в Каролин, пока они рука об руку бежали от отеля к автостоянке.

Однако, подойдя к машине, Александр задумался, и по лбу его побежали морщины.

- Александр? - смущенно спросила она.

- Я черта не побоюсь, чтобы быть с тобой, - произнес он. - Но я чертовски боюсь предложить тебе меньше, чем ты заслуживаешь.

- Я не понимаю, - призналась она, не сомневаясь, что он передумал и сожалеет о том, что они ушли со свадьбы.

- Я не знаю, куда поехать, чтобы остаться вдвоем, - объяснил Александр с нахмуренным лицом. - Боюсь оскорбить тебя предложением поехать в мотель или же заняться любовью на заднем сиденье машины…

Польщенная его заботой и взбудораженная признанием, что он хочет заняться с ней любовью, Каролин с невинностью, присущей ранней юности, вручила ему свою добродетель и добрую репутацию.

- Как ты решишь.

Александр наградил ее такой улыбкой, что она поняла: риск не напрасен.

- Ах, Каро, - пробормотал он, сжимая ее руку и касаясь губами ее пальчиков. - От твоего доверия я чувствую себя гигантом. - Тут лицо его передернулось. - Но если я приму твое предложение, то к утру или даже раньше буду чувствовать себя ниже, мельче последнего насекомого за то, что воспользовался преимуществом.

- Но… - попыталась запротестовать она, боясь, что он решил вернуться на свадебный прием.

- Ничего другого не остается, - прервал он ее глубокомысленным тоном, - мы должны пожениться.

- Пожениться?! - Из груди Каролин от охватившей ее радости вырвался гортанный крик.

- Да. - Голос его был тверд, он смотрел прямо на нее. - Ты выйдешь за меня замуж?

- Да! Да! - закричала она, забыв тот факт, что они знакомы всего неделю. - Когда? - Каролин облизнула пересохшие от возбуждения губы.

- Как только это позволит закон, - решительно ответил он, распахивая дверцу автомобиля и приглашая ее сесть. - Поехали.

Каролин села, в полном смятении озираясь вокруг. Ее голос прорезался, лишь когда он сел за руль и захлопнул дверцу.

- Куда? - тихо спросила она.

- К Питерсонам, - произнес он, выезжая на дорогу. - Собирать вещи.

- Собирать вещи? - Она заморгала и встряхнула головой, пытаясь прояснить свои мысли. - А дальше куда?

- Куда же еще? - засмеялся он. - В Мэриленд. Не туда ли бегут все влюбленные?

- Мы сбегаем? - с восторгом воскликнула она.

- Да, если ты согласна. - Александр окинул ее горящим взглядом. - Ты согласна?

Согласна ли она? О Господи, всегда!

- Да, - срывающимся голосом ответила она. Руки ее дрожали, губы дрожали, и все внутри дрожало. - То есть… если ты уверен, что хочешь именно этого.

Александр резко затормозил перед домом Питерсонов и заглушил двигатель, затем повернулся, опалив ее страстным взглядом.

- Господи, Каро, я более чем уверен, - произнес он, протягивая руки, чтобы коснуться пальцами ее горящих щек. - Я хочу, чтобы ты была моей… навек.

Каролин вернулась в настоящее вся в слезах. И обнаружила себя сидящей на кровати в гостевой комнате, которую готовила для постояльцев.

Навек.

Тяжелый вздох разорвал тишину комнаты.

Как это ни грустно, но «навек» Александра продлилось недолго. Около года, если считать по месяцам, а по реальным отношениям - и того меньше.

По правде говоря, их брак рухнул, не успели они обменяться кольцами. Александр убил его - и оружием своим избрал пренебрежение. Подобно живому существу, их любовь зачахла от недостаточного питания.

Вспышка злости, смешанной со страхом, подбросила Каролин с кровати, злости на внезапное появление Александра, на вызванный им новый наплыв болезненных воспоминаний, с которыми она с таким трудом научилась справляться, и страха, что он узнает секреты, которые она совсем не хотела выдавать.

Подхлестнутая выделившимся от злости адреналином, Каролин схватила тряпку и атаковала ею столик у кровати. Ее взгляд скользнул по циферблату настенных часов начала века и двинулся дальше, но положение стрелок отпечаталось в сознании.

Четверть третьего! Каролин с недоверием посмотрела на часы и прислушалась. Ровное тиканье подтверждало, что часы не остановились.

Возможно ли такое?

Джесси обещала вернуться к половине второго. Джесси. Тревога поднималась к горлу Каролин. Не стряслось ли что с ней? Где она?…

- Мама, я дома, - прозвучал голос Джесси из прихожей. - Прости, я опоздала. Сбилась со времени.

Каролин реагировала как большинство матерей, охваченных страхом за ребенка; лишь только выяснилось, что страх не имеет почвы, он тут же сменился гневом. Вертя в трясущихся руках тряпку, она выбежала из комнаты на лестницу.

Дочери видно не было.

- Джессика, - резко позвала Каролин, почти бегом спускаясь по лестнице. - Где ты?