Мелодия все звучит - Мэри Кларк

Глэди начала разговор в своей обычной манере. Взяв одну из планок с образцами краски, она заявила:

– Ты была права. Этот глубокий синий цвет – слишком темный для спальни Энн Беннет. Но ты была неправа, предложив взять другой оттенок. Правильнее будет пустить по стенам белые деревянные панели, на высоту примерно в метр. Это подчеркнет синий цвет и будет смотреться весьма эффектно.

– И будет стоить дороже, – напомнила Лейн. – Вы собираетесь сделать это бесплатно?

– Конечно нет. Я подброшу эту сумму в счет, который выставлю нашей графине Ля-ля-ля. Она может себе позволить оплатить его. Я по-прежнему считаю, что этот ворюга намекнул ей изъять деньги из его фонда.

– Я займусь этим, – пообещала Лейн.

– Не спеши так. Это еще не всё.

– Извините.

Глэди взяла пять квадратиков ткани.

– Мне не нравится покрывало и занавеси, которые мы забрали из старой гостевой комнаты в особняке Беннетов. Я заказала вот это. Покрывало, подушки, кроватный подзор, подзор для трюмо, занавеси и кушетку-шезлонг. У этой несчастной женщины будет прекрасная спальня.

– И все это будет включено в счет, предъявленный графине?

– Конечно. Это будет считаться процентом от того, что она получила от Беннета.

Стараясь сдержаться и не покачать головой, Лейн направилась в свой кабинет. Сейчас Глэди примется звонить своим поставщикам и терзать их, дабы убедиться, что все работы будут выполнены вовремя, а заказы прибудут без единой задержки.

Лейн знала, что это хорошая возможность для короткого телефонного звонка матери. «Мама, наверное, сейчас уже в магазине», – подумала она. Мать Лейн владела антикварным магазином в Джорджтауне и постоянно пыталась убедить дочь переехать туда, обещая, что профинансирует ей открытие собственного дизайнерского бизнеса.

Но Лейн понимала, что еще не готова к этому. «Всего минуту назад я научилась от Глэди кое-чему новому, – размышляла она. – И, кроме того, меня не привлекает жизнь рядом с отчимом».

Мать ответила на звонок сразу.

– Лейн, я как раз собиралась звонить тебе. Как Кэти?

– Отлично. Она становится настоящей маленькой художницей.

– Неудивительно.

– И я тоже в полном порядке, – добавила Лейн.

Ее мать рассмеялась.

– Веришь ли, это было моим следующим вопросом, – произнесла Элис Хармон, словно бы защищаясь.

Лейн зримо представила себе мать. Элис Хармон-Кроули была энергичной женщиной, достигшей середины шестого десятка лет. Ее волосы, когда-то такие же золотисто-каштановые, как у Лейн, теперь полностью поседели, и Элис коротко стригла их «под каре». Она не любила возиться с прической и всегда утверждала: «Можно сделать что-то более полезное, чем стоять перед зеркалом и прихорашиваться». Высокая и стройная, Элис каждый день вставала в шесть часов утра и приступала к занятиям йогой. Она вышла замуж только десять лет спустя после того, как отец Лейн погиб в авиакатастрофе. Отчим Лейн, Дуайт Кроули, вел ежедневную колонку политических новостей в «Вашингтон пост» и считался важной фигурой на местной политической арене. Они с Элис поженились как раз тогда, когда Лейн поступила в колледж. Она была рада, что мать счастлива с Дуайтом, хотя самой Лейн он не нравился. Его представление о дискуссии сводилось к фразе «я говорю, а ты слушай». «Он совсем не похож на папу», – думала она.

Дуайт и Элис были довольно известной четой среди важных шишек в Вашингтоне. И сейчас Лейн спросила:

– Ты на этой неделе была в Белом доме?

– Нет, но нас пригласили туда на следующей неделе, на ужин с испанским послом. А какие у тебя новости?

– Глэди позвонил сын Паркера Беннета. Мы работаем над таунхаусом Энн Беннет в Нью-Джерси.

– Я знаю больше десятка человек, попавшихся на удочку Беннета, – сообщила мать. – Для них это было просто ужасно. Ты познакомилась с его сыном? Многие, особенно Дуайт, считают, что он тоже участвовал в этой афере.

Лейн как раз собиралась сказать, что вечером в субботу Эрик Беннет пригласил ее на ужин, но неожиданно холодный тон матери заставил ее передумать и не поднимать эту тему. Завершив разговор, она призналась себе, что сделала ошибку, приняв приглашение Эрика Беннета. Из-за того, что таунхаус в Нью-Джерси требует дополнительной работы, ей придется ездить туда намного чаще, чем она ожидала. Она знала, что Эрик негласно работает на некую брокерскую фирму и что у него есть квартира в Манхэттене. Но одну из комнат в таунхаусе Энн обставляли для него. По словам Глэди, Эрик сообщил ей, что намерен регулярно оставаться ночевать у матери.

«Пойти с ним на ужин – не очень хорошая идея, – с тревогой думала Лейн. – Почему я не сказала ему, что занята?»

Ей не нравился ответ на этот вопрос, однако так или иначе приходилось быть честной с собой. Эрик Беннет был очень привлекательным мужчиной, и ей хотелось еще раз встретиться с ним.

«Грехи отца не должны падать на сына», – твердо решила она, и затем сосредоточилась на образцах ткани, переданных ей Глэди. Эта ткань предназначалась для отделки спальни женщины, чей муж украл пять миллиардов долларов.

На заупокойной службе для Джуди, жены Рейнджера Коула, доктор Шон Каннингем сидел рядом со вдовцом. Служба проходила в часовне при крематории. Тело Джуди было кремировано, и урна с пеплом стояла в приделе, на столике, покрытом белой тканью. Рейнджер настоял на том, чтобы самому нести урну и поставить ее на столик.

Каннингему было понятно, что Рейнджер не слышит ни единого слова из всей службы. Взгляд его был неотрывно прикован к урне, и когда Рейнджер внезапно разразился рыданиями, его бессловесный плач был слышен даже за стенами часовни.

Здесь собралось человек сорок. Каннингем предполагал, что это коллеги и соседи Коулов, однако, когда служба окончилась и все вышли наружу, он опознал среди них нескольких человек, которые, как и Рейнджер, стали жертвами обмана Паркера Беннета.

Один из них, Чарльз Мэннинг, семидесятивосьмилетний адвокат на пенсии, подошел к Каннингему. Кивнув в сторону Рейнджера, крепко сжимавшего в руках урну, он сказал:

– Шон, мне кажется, Рейнджер может сотворить что-нибудь безумное. Вы что-нибудь можете сделать, чтобы помочь ему?

– Мне тоже так кажется, – согласился Каннингем. – Я намерен каждый день беседовать с ним и видеться так часто, как только смогу. Отрицание и гнев – первые стадии принятия горя. И сейчас он определенно находится на обеих стадиях.

– А какая стадия следующая?

– Подавленность. И, наконец, принятие.

Оба повернулись и прямо посмотрели на Рейнджера Коула. Лицо его теперь не выражало ничего. Он пошел прочь от друзей, которые пытались подбодрить его. Никто не пытался остановить его, сознавая, что это бесполезно, – все просто смотрели, как Рейнджер, прижимая урну к груди, сворачивает за угол и скрывается из вида.

Принятие? Шон Каннингем знал, что с Коулом этого не произойдет. Но на что – или на кого – он направит свой гнев?

Шон не знал, что Рейнджер тоже ищет ответ на этот вопрос. Слезы слепили его, он шел по улице, спотыкаясь. «Моя Джуди умерла слишком рано». Неожиданно в памяти его всплыла фраза из Библии. Око за око, зуб за зуб[5].

Теперь он знал, что собирается делать.

10

Агент ФБР Джонатан Пирс (оперативный псевдоним – Тони Руссо) – нанял автофургон, чтобы перевезти мебель, заказанную им для своего нового таунхауса. Он не хотел, чтобы новые соседи видели логотип компании, у которой он взял мебель напрокат. «Если им что-то и известно – я недавно разведен, детей нет, собираюсь открыть новый пивной ресторан здесь, в Монклере. Это послужит объяснением для моих регулярных отлучек. И даст возможность держать Энн и – в меньшей степени – Эрика Беннета под наблюдением».

Джон не сомневался, что Эрик Беннет участвовал в мошенничестве. Как иначе Паркер Беннет мог провернуть это и скрыться? Кто-то должен был пособничать ему.

В последней попытке раскрыть дело, пока оно окончательно не стало безнадежным, суд дал им ордер на прослушивание телефонов Эрика и Энн Беннет, а также на установку записывающих устройств в их жилье и около него.

Руди Шелл внедрил Джона Пирса в качества соседа Энн Беннет.

– Возможно, они скажут друг другу что-нибудь такое, что позволит нам понять, жив Паркер-старший или нет и связаны ли они как-то с этим делом. Я полагаю, что Эрик Беннет может оказаться достаточно хитер, чтобы проверить таунхаус своей матери на наличие «жучков» еще до того, как она въедет туда на следующей неделе. Выждите примерно неделю, а потом под каким-нибудь предлогом зайдите в гости и установите подслушивающие устройства.

11

Вечером в субботу Кэти сидела, скрестив ноги, на кровати Лейн, в то время как сама Лейн одевалась для ужина с Эриком.

– Ты такая красивая, мамочка, – заметила она. – Я люблю, когда ты надеваешь это платье.

Лейн собиралась надеть черный брючный костюм, но в последний момент сделала выбор в пользу темно-зеленого шерстяного платья, которое, как она хорошо знала, красиво оттеняло ее золотисто-каштановые волосы. Она купила это платье на распродаже в «Бергдорф Гудман», и даже по распродажной цене оно обошлось недешево, но Лейн подкупило неотразимое сочетание красивой ткани и изящного покроя.