Невеста колдуна - Светлана Сухомизская

В ответ на слова Себастьяна Листовский оценивающе оглядел каждого из нас. Покончив с кратким сеансом познавательной флюорографии, он кивнул своим собственным мыслям и сказал:

- 0'кей, я думаю, с вами можно иметь дело. Мне порекомендовали вас как высокопрофессиональных детективов и порядочных людей. Надеюсь, так оно и есть...

Иначе он сначала замочит в сортире тех, кто рекомендовал, а потом и нас вместе с ними, мысленно закончила я.

- Давайте пройдем в кабинет и присядем, - сказал Себастьян, и мы все, за исключением Нади, с надменным видом занявшей свое место за компьютером, гуськом отправились в кабинет Даниеля. Я, правда, пропустила всех впереди себя и очутилась в хвосте колонны - с тем, чтобы, поравнявшись с дверью, незаметно отстать... Но, на мое несчастье, замыкавший шествие Себастьян обернулся в самую неподходящую минуту - как раз когда я с отсутствующим выражением лица стала разворачиваться в сторону от двери. "Куда!" - почти беззвучно прошипел краем губ любимый начальник и схватил меня за пояс. Со стороны все выглядело так, словно он нежно обнимает меня за талию, а мне при этом в рот попала здоровенная зеленая муха.

Огорченная неудачей с побегом, я по-своему отомстила Себастьяну - вместо того чтобы сесть за стол вместе со всеми остальными, удобно устроилась на подоконнике, за спиной Даниеля, и, не реагируя на недовольную артикуляцию милейшего господина Шнайдера и подаваемые им знаки, занялась изучением происходящего на улице, краем уха невнимательно следя за идущим в комнате разговором.

- Дело, по которому я пришел к вам, очень... неприятное. - Листовский нервно покашлял в кулак. - Поскольку оно... очень личное. Знаете, я не люблю лишних предисловий. Все эти окольные подходы... В моей жизни их и так слишком много. Но сейчас я даже не знаю, как начать.

Пока он говорил, за окном происходили любопытные события. Дверь джипа Листовского снова распахнулась, и на тротуар спрыгнул загорелый, как шоколадка, молодой человек в бежевых джинсах с накладными карманами спереди и белой футболке, обтягивающей мускулистый торс. Крикнув что-то в салон, он хлопнул дверью и, повернув на голове козырьком назад кепку-бейсболку, достал из кармана пачку "Кэмела". Не успел он щелкнуть зажигалкой, как снова хлопнула дверь, и водитель джипа - худощавый блондин с невыразительным, словно стертым ластиком лицом, - быстро обогнув внушительной длины обтекаемый капот, очутился рядом с молодым человеком. По лицу водителя было видно, что он очень недоволен, но говорил он при этом так тихо и сдержанно, что я, как ни вслушивалась, не могла расслышать ничего. К тому же мне мешал шум проезжающих по улице машин и голоса за спиной. Единственное, что удалось мне уловить, это произнесенное водителем слово "опасность".

- Опасность? - презрительно повторил молодой человек. - Вот только мне не надо говорить эти глупости. Я понимаю, вы отцу пускаете пыль в глаза, чтобы вам платили побольше. Но передо мной не надо изображать эту бурную деятельность. Я на вашу мышиную возню плевать хотел, поняли?

Не очень вникая в смысл его слов, я изо всех сил пыталась сообразить, почему и голос его, и лицо кажутся мне такими знакомыми.

- Любой удачливый бизнесмен, - говорил тем временем Листовский, достигнув определенной планки в своей карьере, начинает в той или иной степени страдать паранойей. Это так, и нет смысла делать вид, что я этого избежал. Паранойя - своего рода профессиональная болезнь, плата за успех, особенно в нашей стране, где ни о какой стабильности, ни о каком законе не может быть и речи. Поэтому сначала я отмахивался от всех своих подозрений, считая их плодом расстроенной большим бизнесом психики. Но теперь я убедился, что был не прав. Поэтому я здесь. На этом мое вступление можно считать законченным.

Молодой человек на улице курил, прислонившись спиной к двери джипа и не обращая ни малейшего внимания на водителя, топчущегося возле него и бросающего по сторонам злобно-тоскливые взгляды.

После недолгой паузы Листовский откинул со лба волосы и начал:

- Все дело в том...

В это время молодой человек вдруг задрал голову и, отшвырнув в сторону недокуренную сигарету, вдруг замахал руками и заорал на всю улицу:

- Маринка! Это ты?!

- Дело в том, что моего сына хотят убить.

- Кирюшка! - заорала в свою очередь я, едва не выпав из окна.

- Я сейчас поднимусь! - крикнул тот и бегом бросился во двор. За ним трусцой припустил водитель.

Я спрыгнула с подоконника и, не обращая внимания на присутствующих, ринулась к двери.

Не знаю, каким образом Кирилл сумел развить такую скорость, но, вылетев в приемную, я немедленно очутилась в его объятиях и с головой утонула в его ослепительно синих глазах.

- Слушай, здоровенный какой! - визжала я. - Узнал меня! Не забыл! Удивительно!

- Как тебя не узнать, когда ты Лиса Патрикеевна, рыжая-бесстыжая! Красотка!

Надя и прямоугольный охранник, оставленный в приемной на посту, дружно разинули рты, наблюдая за этой бурной сценой. Вскоре число зрителей пополнилось: сначала запыхавшимся водителем джипа, а потом и вышедшими на шум из кабинета Себастьяном, Даниелем и Листовским. Впрочем, мы с Кириллом никого вокруг не видели. Ну, не знаю, как он, я-то точно.

- А я тебя вот совсем недавно вспоминала! - вопила я.

- Недавно! Да я о тебе все время вспоминал! Как ты песню "Модерн Токинг" под аккордеон на весь лагерь пела! Думал, уж не встречусь с тобой никогда!

- Сам виноват! Телефон у меня не взял! Я три дня потом проревела, когда домой приехала!

- Да? А кто с Женькой из первого отряда по пляжу носился с хохотом? Я думал, у меня сердце разорвется на мелкие кусочки!

По виду Кирилла никак нельзя было сказать, что его сердце настолько чувствительно, но я зарделась от удовольствия:

- Нашел к кому ревновать!

- Вы знакомы с моим сыном? - Листовский наконец обрел дар речи.

- Да! - захлебываясь от восторга, ответила я. - Мы с ним вместе были в пионерском лагере!

И тут до меня дошло. Я перестала визжать и хихикать и, не мигая, уставилась на Листовского.

- Что? Кирилла хотят убить?

Листовский медленно кивнул:

- Я сам долго не хотел в это верить. Но, к сожалению, это так.

Глава 5 ПОДОЗРИТЕЛЬНОЕ МЕСТО

Странная это была кухня. Стояла здесь, конечно, плита, подсоединенная к красному газовому баллону, и электрическая плитка на четырех ножках, и шкафчик-горка, полный посуды, и невзрачная этажерка, заставленная пожилыми кастрюлями и сковородками, почерневшими от частого использования и небрежного мытья.

Но было и другое. Одну из. стен целиком занимали стеллажи, представлявшие весьма интересное зрелище. На их полках громоздились колбы и мензурки разнообразных форм и размеров, соединенные в длинные гирлянды прихотливо изогнутыми стеклянными трубочками, продетыми сквозь плотно притертые резиновые трубки. Тут же стояли бутылочки коричневого и синего стекла с неразборчивыми надписями на этикетках, коробки, помеченные значками, столь же понятными, как китайские иероглифы, и всевозможные банки и пузырьки.