Взломанная вертикаль - Владимир Коркин (Миронюк)

Надувная лодка в два захода перенесла наших друзей с одного берега на другой. Торил дорогу Женька Петров, мастер районного узла связи. Опытный турист, альпинист он прежде не один сезон отмахал в маршрутах с геологами по тайге и тундре. Однако Евгений безоговорочно признавал за старшего радиоинженера Игоря Хрипко, который покорил не одну горную вершину в Азии.

– В сравнении с Тянь-Шанем наш древний Камень – игрушка, – утверждал Петров, удобнее взваливая на плечи увесистый вещмешок.

Позади кустарник, до подошвы горы, кажется, подать рукой. Однако, чем ближе Райская, тем труднее идти: крупнее камни, попадаются валуны, всё реже островки изжелта-зелёного мха, приятно пружинящего под сапогами. Где-то внизу осталась одинокая приземистая тут лиственница, пропала и корявая берёзка-кроха. Кругом крупный щебень, камни. Наконец, глаз из этого однообразия выхватывает моховую полянку. Она, как дар судьбы. Здесь привал перед подъёмом.

– Ах, благодать, никак мягче королевской постели, – шутит баба Варя, опускаясь на поляну.

– Да уж, – подхватывает радиоинженер Игорь Хрипко, – ложе, что надо, на таком возлежать бы царским особам.

– Только вольная птица залетает сюда, – торжественно начал было Михаил Трофимов. Степановна обрывает его:

– Не говори красиво, Миша. Лучше рюкзак подгони, а то замаешься.

Минуты покоя, сказочной тишины. Хорошо. Будто они искупались в живой воде. Бодрит горячий кофе из термоса. Ласковый ветерок нежит лицо. «Спать, – шепчет себе Виссарион. – Надо чуток вздремнуть». Ан нет, громкая команда Игоря Хрипко поднимает маленький лагерь на ноги.

– Подъем! Отдыхать будем там, – и тычет пальцем в небо. – Не расслабляться! Теперь порядок восхождения: Михаил, Варвара Степановна и Виссарион отсюда возьмут влево, вон за тот валун. Оттуда прямая тропа, на вершину проложен канат. Дойдёте нормально. Я с Женей пойду вверх по ущелью. Там я ни разу не поднимался. Идет?

– Да идёт-идёт, не едет, – весело перебила его Степановна. И первой ступила на «тропу подвига», как потом она хвалилась.

Виссариону страсть как охота пойти с Хрипко и Петровым. Он помалкивает, знает, что новичку опытные альпинисты не откроют дорогу в ущелье. Выждав момент, сделал вид, будто поправляет носки в сапоге, а сам отстал от Трофимовых и повернул вслед за опытными скалолазами.

– Ээй! Куда ты, Виссарион-Василек?! – шумнула было ему вдогонку баба Варя. – Куда?!

Стражин в ответ махнул рукой, давая понять, что пойдет ущельем. Прибавив ходу, догнал друзей. Те для вида поворчали, потом Евгений протянул Виссариону жесткую ладонь и радостно бросил:

– Молодец! Так и надо. Там настоящему туристу делать нечего, пусть старики по канату поднимаются. Ничего, пошли вверх. Нам не на скалы крутые подниматься. Мы и снаряжения не взяли, ни к чему. Дойдёшь, осилишь. Ты парень крепкий и не робкого десятка.

У каждого из них деревянные посошки, с ними легче брать гору. С камня на камень, с валуна на валун, или вокруг них, как уж придётся. Сто метров в гору, двести, триста. Капли надоедливого пота сбегают по разгоряченным лицам, взмокли рубахи, чуть парят брюки. Сорвал бы Стражин с плеч распахнутую телогрейку, да засунуть некуда, полон рюкзак. В нём обернутые в новые байковые портянки два полосатых арбуза и яблоки в мешочке, сложенные в боковом кармане. Этот груз он забрал на привале у Трофимовых, а Степановне передал свой, легкий. Фф – фу! Жарко парням, будто вышли из парилки. Снизу ущелье безобидно, и ложбина, по которой поднимались к облакам, достаточно широка. Настораживали только древние морщинистые скалы, нередко нависающие над ними. А шли поначалу неосторожно, громко перекликались. Когда преодолели половину пути, Хрипко пальнул из двустволки. Вмиг ожила противоположная сторона склона, ухнули вниз камни. Они дробно стучали по щербастому утёсу, что прикрывал путешественников. Гул камнепада стих.

– Так-то лучше, теперь по макушке никакой каменюга не шлёпнет, – мрачно выдавил Хрипко. – Всем двигаться осторожнее, стенка древняя.

Подъем круче, ощутимее земное притяжение. Рюкзак неумолимо натирает плечи, пот застит Виссариону глаза. Горят подошвы ног. Ему кажется, больше он не ступит ни шагу. Однако ноги упрямо несут выше и выше. Наступает минута, когда надо уговаривать себя: «Ещё один шажок, ещё один метр. Ещё чуть-чуть. Скоро привал». И когда крохотные колокольчики начали вызванивать в ушах и висках, Петров выдавил из себя:

– Хорош, братцы. Перекур.

Уф! Ноги Стражина противно подрагивают, подгибаются. Мелко-мелко дрожат пальцы рук, сигарета никак не попадает в рот. Из коробка высыпаются спички. Коробок выскальзывает из непослушных пальцев, скатывается вниз, не дотянуться. С проклятием поднимается Виссарион, опираясь на посох. Неловкий шажок по зыбким камням, правая нога подворачивается. Охнув, парень валится на бок. Полежал с зажмуренными от боли глазами, присел, снял сапог, размял руками больное место. Прошептал «Отче наш». Пошевелил ступнёй. Ничего страшного, порядок. Смахнув со лба холодный пот, огляделся.

– Что там у тебя? – встревожился Хрипко.

– Пустяки, всё в норме. – И внимательно вгляделся в рябые каменные волны, где-то поблизости коробок спичек. Внезапно в глаза ударил солнечный зайчик. Невероятно! Легче в стоге сена найти иголку, чем в горах зажигалку. Согретая в руках вещица была такой же теплой, как человеческая ладонь. Виссарион точно с кем-то неведомым обменялся рукопожатием. Отсюда, у подступа к вершине, до которой сотня метров, взору открывался широкий простор. Горизонт как бы раздвигался, а рассыпанные у подножия валуны казались мелкой галькой. Друзья уселись в кружок. Передают из рук в руки пластмассовый стаканчик с горячим кофе из термоса, а заодно и найденную Стражиным зажигалку. Её крутят и так и эдак, словно заморскую диковинку. Передохнув, Виссарион осторожно вынимает из рюкзака арбузы и слегка помявшиеся яблоки. Осматривает богатство: слава богу, арбузы целы. Щелкает по их полосатым, пузатым бокам ногтем, в ответ легкий гулкий звук. Хороши. Впиться бы зубами в их ароматную прохладную сердцевину. Но удел другой, украдкой вздыхать, подарки предназначены метеорологам с Райской. Упрятаны бесценные тут гулкие полосатые шары в рюкзак. Пора в путь. Хрипко берёт рюкзак у Стражина, тот раздосадован, порывается его забрать.

– Не спорь, Виссарион, – отстраняет его Хрипко. – Так трэба. Последняя сотка, друг, орешек очень крепкий. Держи мою двустволку. Она не заряжена. На вершине я тебе верну рюкзак.

Чем ближе вершина, тем коварнее гора. То и дело срываются вниз камни, неосторожно сдвинутые ногой или посохом. Туристы медленно карабкаются по каменной стене. Впереди открывается удобная площадка. Перед ней полоса осыпи. Это последнее препятствие. Первым взбирается на выступ Хрипко, за ним Стражин. Замыкающий группу Петров замешкался, поскользнулся, поплыл по осыпи вниз. Стражин мгновенно сорвал с плеча ружье и протянул ложе Женьке. Игорь сбоку подстраховывает журналиста и, подтягивая к выступу Петрова, шутит:

– Ловись, рыбка большая и вот разэтакая.

Лишь только Евгений взобрался на площадку, как справа, легко, точно затычка из рассохшейся бочки, от уступа скалы с треском вывалился здоровенный обломыш, и, набирая скорость, закувыркался вниз. Зашуршала, заскрежетала лавина. Затенькали, заухали на разные голоса, сшибаясь, камни.

– О цэ мощь, – невозмутимо констатирует Хрипко. – А ты, Женька, везуч, як тий карась, що щуку обманув. Ще б хвылына, и быть бы тебе на спине лавины.

Пока Игорь и Евгений незлобиво переругиваются, Виссарион осторожно продвигается в щели, ведущей прямо с каменного выступа в небо – к солнцу, к вершине. Он сантиметр за сантиметром продвигается вперёд, ползёт по морщинистой лобастой скале. Как хочется ему первому ступить на Райскую. Последний рывок всем телом. Встал на ноги. Высота. ВЫСОТА. Дух перехватило. Под ним распростерлись в неведомую даль цепи горных хребтов. Стаями лебедей тянулись прозрачные облака. Непередаваемо чувство слияния с миром, ощущения его гармонии. В какое-то мгновение он почувствовал себя орлом, будто и вправду некогда был им. Такая сила влилась в мышцы! Взмахни ими, и покоришь голубую высь. Прекрасно. И сказочно красиво. А сердцу чуть больно: ему трудно сознавать, что его ход – всего лишь миг Вечности. Зато горы – те вечны, или почти вечны. Но жизнь всё равно волшебство, она чарующе великолепна, невзирая ни на что, ни на какие невзгоды.

– ПО-БЕ-ДА! Здорово, ГОРЫ! Это я, ГОРЫ! – рвётся в высокое чистое небо восторг Виссариона Стражина.

В сборно-щитовом доме метеорологов тепло. Витает в воздухе духовитый пар из кастрюли с борщом, шипит на сковороде жареная картошка.

– Добро пожаловать к столу, как раз к ужину успели, – встречает гостей хозяйка горы техник-метеоролог Зинаида Ивановна Поджидаева.

Пока туристы рассаживаются за столом, она счастливо причитает, принимая из рук Варвары Степановны арбузы, яблоки, огурцы, белый и чёрный хлеб, балык осетрины, домашнее печенье, колбасу.