Луганское направление - Глеб Бобров

Наши потери: два бойца погибли точно, пятеро раненых (в основном, результат артналета после боя) и пять человек на сегодня числятся пропавшими без вести (экипажи 2 танков). Два танка потеряли непосредственно на высоте (одному механику-водителю удалось вернуться). Две бронемашины попали в замаскированные танковые ловушки, однако, без серьезных повреждений. Среди раненых — герой этого сражения, командовавший наступлением непосредственно на поле боя, Александр Карнаухов. Тяжелые ранения в обе ноги, угроза ампутации. Врачи не теряют надежды.

Слушая рассказ участников, начинаешь испытывать дежавю — сегодняшний ли это день или рассказ о сражении времен Великой Отечественной? Кто эти былинные мужики, заживо сгорая в танке, бились до последнего снаряда?

Смотрим: павший смертью храбрых «Монгол» — командир танкового взвода Михаил Евгеньевич Савчин. Сорокалетний уроженец Луганщины, родом из городка Зимогорье, видимо, в прошлом шахтер — рассказывать о себе не любил, а теперь уж и не узнать. Тридцатилетний командир танковой роты Александр Карнаухов, шахтер из Краснодона. Еще один герой — командир танкового взвода Дмитрий Роговский — 50 лет, шахтер из Лисичанска. Комбат — пятидесятилетний Александр Костин, в прошлом майор Ракетных Войск Стратегического Назначения Советской армии, бывший шахтер, отец троих детей, перенесший летом прошлого года два инфаркта подряд. Все батальонные офицеры, все жители Луганщины, все шахтеры — взрослые, состоявшиеся мужики, вставшие на защиту своего края.

Ну а кто же бьется с той стороны фронта? Обманутые, затурканные мальчишки с Волыни, Житомира и Львовщины. Отморозки из правого сектора, нацгадов и фашистских территориальных батальонов, вобравших в свои ряды всю мразоту — деклассированное отребье, бесноватый криминалитет и буйную поросль новоявленных нацистов. Наемники из Польши и Прибалтики, на генетическом уровне ненавидящие все русское. Неужели они не понимают, что они все умрут на этой земле? Это же очевидно!

Вот единственно, чего я никак не могу уразуметь — в чем мотивация, за что они решили лечь костьми на Донбассе? За жалкие сто баксов в день, за упырей, облепивших украинский властный Олимп? Или за пропитанные могильным смрадом фашистские идеи родом из позапрошлого века. За что гибнет весь этот сброд???

Санжаровская высота на сегодня еще не взята. Крышка Дебальцевского котла тоже пока полностью не захлопнута. Однако это теперь ничего не решает. Здесь, на земле Донбасса — схлестнулись, сошлись грудь в грудь две исполинские силы. Дух русского народа, вобравший в себя все национальности бывшего Союза. Великодушный, свободолюбивый, алчущий справедливости. Страшный в гневе своем — не терпящий порабощения, произвола и иноземного гнета.

И противостоящие нам бесы Запада — духи растления, алчности, хаоса.

Битва на высоте 307,9 словно рентгеном высветила эти силы. И показала, на чьей стороне будет победа. Ибо победа всегда на стороне правого. «Не в силе Бог, а в правде!» — сказал Благоверный князь Александр Невский, имя которого носит отдельный механизированный батальон корпуса Народной Милиции Луганской Народной Республики.

Три пули разведчика Унгера

Посреди письменного стола лежит маленький марлевый квадратик. Точнее — операционный конверт, в который завернута пуля калибра 5,45 мм. С виду мелкая и неказистая. Самая последняя из трех и… самая проблемная. Я ее видел раньше, правда не так — вживую, а на рентгеновском снимке, где она, словно стартующая ракета, застыла острым кончиком вверх, аккурат, между позвонками шейного отдела и гортанью. Тогда, пробив под острым углом обвес и срикошетив о пластину бронежилета, она вошла в тело, пройдя сквозь рёбра ниже подмышечной впадины. Перебив по пути ключицу, каким-то чудом кувыркнувшись меж сонной артерией, позвоночником и ярёмной веной, она остановила свой путь в мягких тканях горла.

Именно из-за этой «пульки» моего собеседника хоронили трижды: вначале киевские каратели, принявшие в оптику прицелов недвижимое тело за 200-го «ватника». Потом однополчане, встретившие вышедшего к своим полумертвого бойца, как посланника с того света. И, наконец, врачи легендарной питерской Военно-медицинской Академии им. Кирова, где эту пулю наконец извлекли. И лишь потом после успешной операции сказали: «Саша, мы не хотели тебя пугать, но раз всё обошлось, то знай — с такими ранениями не живут».

Началось все сорок лет назад в далеком августе 1975 года в городке Свердловск, Ворошиловградской области — в простой советской семье родился маленький Саша Унгер. Обычный город, обычная семья. Отец — милиционер, как мог боролся с экономической преступностью. Видимо боролся эффективно, так как был предательски застрелен ночью 1979 года. Удивительно, но сын, несмотря на возраст в четыре годика, помнит тот прощальный папин поцелуй, когда отец заступил на свое последнее ночное дежурство. Утром пришли сослуживцы и принесли страшную весть. Мать, инженер-конструктор ряда промышленных предприятий Свердловска, тянула семью на себе. Надорвалась — в 2004 году ей удалили почку. Сейчас пенсионер, инвалид II группы.

Мальчик звезд с неба не хватал, но и не бездельничал — добротная середина и самая рядовая биография донбасского школьника: учился без провалов — «хорошист», активно занимался спортом. Как юный рапирист выступал на городских соревнованиях. Позже увлекся боксом, правда, уже не для спортивных достижений, а ради умения защитить себя и близких.

После школы поступил в Международный институт управления бизнеса и права на базе Коммунарского горно-металлургического института.[3] Однако, по серьезным семейным обстоятельствам, окончить университет так и не удалось.

Пока учился, подрабатывал водителем. Потом полученные знания и упорство помогли занять управленческие должности на ряде промышленных производств — работал на кирпичном заводе и заводе автоклапанов.

С 1993 года перебрался в Луганск. За это время женился, а в 2000 году у Унгеров родилась дочь Елизавета. Родители вкладывались в ребенка как могли — образовательные кружки, танцы, спорт. Сегодня она успевающий в учебе, образованный и развитый подросток.

В 1998 году Александр решился начать свой бизнес. Много и тяжело работали. Как он образно говорит: «Да — пахали, но ведь на себя!». Делали мебель, столярные изделия, инкрустации из шпона. При этом производство было социально ориентированным: продукцию выпускали массовую и не дорогую, неимущим и малообеспеченным делали серьезные скидки, со своих работяг три шкуры ни драли. Результат при такой бизнес-модели был вполне прогнозируемым: крепкое производство практически не развивалось и рынка не захватывало, а собственник ездил на скромной машине ВАЗ 2121 «Нива», от которой впоследствии и получил свой боевой позывной: Саня «Нива». Ведь бизнес Унгера устоял, это сама страна рухнула — началась война.

В ноябре 2013 он со своим напарником поехал в Ровно заключать договор с заводом-производителем исходных материалов для мебельного производства. Возвращались 20 ноября, в самый разгар майданных страстей. До вечера блукали, пытались проехать Киев. Там, говорит, он воочию увидел первые признаки национального беснования. Страна день за днем слетала с катушек. Уже в феврале 2014 в Луганске бывшие бандюки, в очередной раз срочно перекрасившись в новые политические цвета, устроили стрельбу в самом центре города.

Сегодня Александр рассказывает о том времени так: «Все происходящее я воспринимал, как чистое безумие. Почему никто не хотел замечать очевидного — попрания наших, безусловных прав? Права на язык, на веру, на родственные отношения с братской для нас Россией. Почему отстаивание своих исконных прав и свобод или, например, то же неприятие наглого переписывания истории с их стороны воспринималось как тяжкое преступление? И главное — ведь с нами никто даже не пытался разговаривать. Ведь ни разу! Нас просто пришли тупо ставить в стойло! Ну, конкретно, как скот!».

Тем временем кровавый шабаш нарастал, ежедневно повышая ставки. Корсунь. Запорожье. Потом Одесса. И вот Луганск — бомбоштурмовой удар по зданию областной государственной администрации. А следом, еще кровь на ступеньках не остыла, как стеной поднялся неистовый свидомый вой и циничные вопли СМИ о взорвавшемся кондиционере. Это и стало последней каплей. Унгер понял, что — всё, мира не будет. На следующий день после удара по обладминистрации он пошел записываться в ополчение.

На тот момент в Луганске насчитывалось всего два легитимных боевых подразделения — батальон «Заря» и военная комендатура. Унгер, не выбирая, просто пришёл и записался в разведку, подчинявшуюся комендатуре. Вскоре начались боестолкновения. И тут, как и на любой войне, разведподразделения по-умолчанию оказались на самом острие. В критических моментах, как, например, в летних боях обороны Луганска, их стали бросать на усиление — в первую линию, в самое пекло.