Песнь крови - Энтони Райан

– Глаза, Ваэлин! – говаривал он. – Ищи коня с искрой, с огоньком в глазах.

Может, именно это мастер Греалин и ищет – огонек в глазах? Прикидывает, кто из них выстоит, каковы они будут в атаке или в стычке.

Греалин остановился напротив хрупкого мальчика по имени Каэнис, которому досталась немалая часть худших Соллисовых оскорблений. Греалин пристально поглядел на него сверху вниз. Мальчик принялся переминаться с ноги на ногу: ему сделалось неуютно под этим взглядом.

– Как твое имя, маленький воин? – спросил у него Греалин.

Каэнису пришлось сглотнуть, прежде чем он ответил:

– Каэнис Аль-Низа, мастер.

– Аль-Низа… – задумчиво повторил Греалин. – Благородная семья, и довольно богатая, если память мне не изменяет. Земли на юге, породнились через брак с домом Хурниш… Далеконько тебя занесло от родного дома.

– Да, мастер.

– Ну, не переживай. Твой новый дом – это орден.

Он трижды хлопнул Каэниса по плечу. Мальчик поежился. Очевидно, после розги Соллиса он теперь боялся даже дружеского прикосновения. Греалин пошел дальше вдоль строя, расспрашивая мальчиков о том и о сем, утешая и ободряя. Все это время мастер Соллис похлопывал себя розгой по голенищу – тюканье палки по коже отдавалось эхом под сводами.

– А твое имя мне, кажется, известно, маленький воин, – туша Греалина нависла над Ваэлином. – Аль-Сорна. Мы с твоим отцом сражались бок о бок в Мельденейской войне. Великий человек. Ты похож на него.

Ваэлин распознал ловушку и, не колеблясь, ответил:

– У меня нет семьи, мастер. Только орден.

– Да, но орден и есть семья, маленький воин!

Греалин хохотнул и отошел.

– А мы с мастером Соллисом вам вроде как дядюшки.

И расхохотался еще громче. Ваэлин покосился на Соллиса – тот теперь смотрел на Греалина с неприкрытой ненавистью.

– За мной, юные храбрецы! – позвал Греалин и поднял над головой лампу, углубляясь в подвалы. – Смотрите, не заблудитесь: крысы не любят гостей, а некоторые из них побольше вас будут!

Он снова хохотнул. Идущий рядом с Ваэлином Каэнис тихонько всхлипнул, глядя расширенными глазами в бездонную черноту.

– Не обращай внимания, – шепнул Ваэлин. – Никаких крыс там нет. Тут слишком чисто, им есть нечего.

Он вовсе не был уверен, что это правда, но звучало отчасти ободряюще.

– Закрой рот, Сорна! – Розга Соллиса свистнула в воздухе у него над головой. – Пошевеливайся!

Они следовали за лампой мастера Греалина в черную пустоту подвалов, шаги и хохот толстяка смешивались, создавая сверхъестественное эхо, перемежаемое внезапными щелчками Соллисовой розги. Каэнис непрерывно стрелял глазами во все стороны – наверно, высматривал огромных крыс. Прошла как будто целая вечность, прежде чем они дошли до массивных дубовых дверей, вделанных в грубую кирпичную кладку. Греалин велел им ждать, снял с пояса ключи и отпер дверь.

– Ну, маленькие мужчины, – сказал он, распахнув ее настежь, – давайте вооружим вас для грядущих битв!

Помещение за дверью выглядело как огромная пещера, бесконечные стойки с мечами, копьями, луками, пиками и сотней иных видов оружия сверкали в свете факелов, а вдоль стен тянулись ряды бочонков и бесчисленные мешки с мукой и зерном.

– Мои скромные владения, – сказал им Греалин. – Я – хозяин подвалов и хранитель оружейни. В этих кладовых не найдется ни одного боба или наконечника стрелы, не учтенного мною, причем дважды. Если вам что-то нужно, я это добуду. И, если потеряете, ответ держать придется тоже передо мной.

Ваэлин заметил, что улыбаться он перестал.

Они выстроились напротив двери в кладовые, и Греалин вынес им снаряжение: десять серых миткалевых мешков, сквозь которые выпирали наружу разные предметы.

– Это дары ордена, маленькие мужчины, – жизнерадостно говорил им Греалин, идя вдоль строя и раскладывая мешки к ногам мальчиков. – Каждый из вас найдет в своей укладке следующее: один деревянный меч азраэльского образца, один охотничий нож двенадцати дюймов в длину, одну пару сапог, две пары портов, две рубашки холщовые, один плащ, одну фибулу, один кошелек, пустой, разумеется, и одну вот такую штучку…

Мастер Греалин поднес нечто поближе к лампе, и оно заблестело на свету, медленно вращаясь на цепочке. Это был медальон, серебряный кружок с изображением фигуры, в которой Ваэлин узнал воина с лицом как череп, стоящего на воротах у въезда в Дом ордена.

– Это знак нашего ордена, – продолжал мастер Греалин. – Изображение Сальтрота Аль-Дженриаля, первого аспекта ордена. Носите его не снимая: и когда спите, и когда моетесь, – всегда. Уверен, мастер Соллис знает немало наказаний для мальчиков, которые забывают его надеть.

Соллис ничего не ответил, но постукивание розги по сапогу звучало достаточно красноречиво.

– Другой мой дар – всего лишь несколько советов, – говорил мастер Греалин. – Жизнь в ордене сурова и зачастую коротка. Многих из вас выгонят еще до последнего испытания – быть может, выгонят всех, – а те, кто завоюет право остаться с нами, проведут свою жизнь, объезжая дозором дальние границы, сражаясь в бесконечных войнах с дикарями, разбойниками или еретиками, в которых вы, скорее всего, погибнете, если вам повезет, или останетесь калеками, если нет. Те немногие, кто останется в живых после пятнадцатилетней службы, сами станут командирами или вернутся сюда, чтобы наставлять тех, кто придет вам на смену. Такова жизнь, которую выбрали для вас ваши родные. Быть может, вам так не кажется, но это большая честь, цените ее. Слушайтесь мастеров, учитесь всему, чему мы можем вас научить, и всегда храните верность Вере. Запомните мои слова, и ваша жизнь в ордене будет долгой.

Он снова улыбнулся, развел пухлыми руками.

– Это все, что я могу вам сказать, маленькие воины. Ну а теперь бегите. Несомненно, мы скоро увидимся снова, когда вы растеряете свои драгоценные дары.

Он снова хохотнул и скрылся в кладовой. Эхо его хохота преследовало их, пока Соллис гнал их из подвалов своей розгой.

Столб был шести футов в высоту и выкрашен в красный цвет наверху, в синий посередине и в зеленый у подножия. Таких столбов было штук двадцать, они стояли по всему тренировочному полю немыми свидетелями их мук. Соллис расставил мальчишек напротив столбов и приказал бить деревянным мечом по тому цвету, который он назовет.

– Зеленый! Красный! Зеленый! Синий! Красный! Синий! Красный! Зеленый! Зеленый!..

У Ваэлина заболела рука уже после первых нескольких минут, но он продолжал рубить изо всех сил. Баркус после нескольких взмахов на миг опустил руку и был осыпан градом ударов розгой, которые стерли с его лица привычную улыбку. По лбу у него потекла кровь.